Его высочество Харуки, наследный принц Сегуната, в последний раз поклонился императору Лин Цзе, и настала очередь Константина. Перестав безуспешно выглядывать среди собравшихся Марию, он двинулся к трону. Великого князя сопровождали граф Тохтамышев и Гиви Гогитаури, тот самый пожилой орнитолог. Четверо дюжих (по местным меркам) слуг несли просторную клетку с цветиками. В тот момент, когда Константин договорил положенную формулу поздравления, Гогитаури тихонько присвистнул, и дюжина птичек одновременно вспорхнула с жердочек, расправляя крылья и заливаясь мелодичным щебетом.
История умалчивала, происходило название птиц от цветов или от самоцветов, но Константин был склонен придерживаться второй версии. Сейчас, в лучах искусно направленных светильников, темно-синие цветики, с алой нижней стороной крыльев и пронзительно-зелеными хвостами, блеском перьев действительно напоминали ожившие драгоценные камни.
Император был явно доволен. Во всяком случае, на подчеркнуто неподвижном лице возникло что-то, подозрительно напоминающее улыбку. Когда же великий князь сказал, что в случае необходимости господин Гогитаури готов задержаться в Бэйцзине и дать любые консультации по уходу за капризными питомцами, Лин Цзе улыбнулся уже в открытую.
Вернувшись на место, Константин снова стал исподтишка оглядывать зал. Тщетно: Марии не было. И тут церемониймейстер провозгласил:
- Мэри Александра Гамильтон, вдовствующая графиня Корсакова, Госпожа, Сохраняющая Преемственность! – и от свиты императрицы-матери отделились две женские фигуры.
Одна из них, своим ростом и подчеркнутой угловатостью напоминавшая подростка, несла на подносе небольшую металлическую шкатулку характерного зеленоватого цвета. Если это действительно был тариссит, то сама по себе вещица стоила возмутительных денег. Но великого князя занимал сейчас не подарок и уж тем более не его стоимость. Заледенев, утратив на время способность шевелиться, он вглядывался в ту из женщин, что была повыше.
Темно-зеленое, почти черное, закрытое шелковое платье в пол было таким узким, что окажись носки туфель хоть чуть-чуть длиннее, они вполне сошли бы за плавники на конце рыбьего хвоста. Ширина юбки – точнее полное отсутствие ширины – заставляла незнакомку (да-да, незнакомку!) делать крохотные, почти незаметные шаги, и ирреальный силуэт плавно и беззвучно скользил над полом в оглушительной тишине.
На золотом шнуре, игравшем роль пояса, слегка покачивалась в такт движению нефритовая табличка. Золотые же драконы браслетов обвивали обнаженные руки от запястий до локтей. В уложенных в сложную прическу волосах сияли перья шпилек. Кристалл в центре ордена «Великой Стены» искрился, переливался и как будто пульсировал.
Других украшений не было, да они и не требовались, более того, отвлекли бы внимание от лица, а оно стоило того, чтобы от него не отвлекали. Искусный визажист сделал глаза огромными и немного раскосыми, чуть заострил высокие скулы, смягчил подбородок, выпрямил и слегка сузил линию носа.
Сердце Константина пропустило удар, и теперь тяжело ворочалось в груди. Дыхание перехватило. Он знал офицера, танцовщицу, наездницу. Он знал исполнительную служащую, знал аналитика, знал мать. Остановившуюся перед троном королеву он видел впервые. Только голос, привыкший отдавать приказы, а теперь произносящий поздравления и легко накрывающий замерший зал, остался знакомым.
- …и я могу лишь надеяться, что мой незначительный дар понравится вашему величеству.
Император открыл поднесенную поближе шкатулку и вдруг слегка приподнял бровь. Достал лежавший там предмет, повертел его в пальцах. Как сумел разглядеть со своего места великий князь, это был простой, строго утилитарный браслет коммуникатора.
- Именно этим прибором ваше величество воспользовались двадцать четыре года назад в системе Хэйнань, - внесла ясность ожившая статуя, которая не могла быть, но все-таки была Марией. – По завершении контракта я выкупила его у премьер-лейтенанта Харриса и сегодня принесла сюда в знак того, что преемственность сохраняется.
Лин Цзе неопределенно повел правой рукой, в которой держал своеобразный дар. Невесть откуда появившийся слуга принял с поклоном браслет и почтительно застыл. Тем временем виновник торжества отвернул край левого рукава, снял свой собственный коммуникатор и положил его на поднос. Подскочивший уже слева слуга чуть потеснил девушку, сопровождавшую Марию, и осторожно застегнул подарок на запястье.
Император поднялся на ноги, слегка поклонился дарительнице, благосклонно улыбнулся и провозгласил, не сводя с женщины внимательных, словно пытающихся проглотить ее целиком глаз:
- Вы правы, капитан. Преемственность сохраняется.
Госпожа Юань несколько раз соединила маленькие ладони. Принявшие этот жест за руководство к действию гости присоединились к аплодисментам. Рядом с Константином потрясенный Тохтамышев бормотал что-то о незаурядных дипломатических способностях графини Корсаковой и беспрецедентном нарушении церемониала.
Великому князю было не до того. «Вот этот удар под ложечку, от которого темнеет в глазах, - думал он. – Этот ушат ледяной воды на голову… этот глоток кипящей кислоты… это и есть ревность?»
Здесь вы можете обсудить фантастическую и историческую литературу.
