Совершенно без связи с предыдущим.
У меня тут родился коротенький описательный момент, аж самой нравится. А вам?

Утреннее солнце уже прочертило на полу императорского кабинета вытянутые светлые прямоугольники и теперь дерзко подбиралось к столу. Замысел солнца был прост, как все гениальное: улучить момент и зацепиться за массивную старинную чернильницу, а заняв плацдарм – пускать в глаза всем присутствующим зайчиков начищенной бронзой. Увы, план солнца был разгадан, а его реализация пресечена самым вульгарным образом: на ближайшем к столу окне опустили штору.
Раздосадованное солнце немного поразмыслило и решило, что раз его тут не ценят – пойдет-ка оно тогда, за тучи спрячется. Ишь, какие! Ничего, вот настанет зима – сто раз пожалеют о своей невоспитанности! Умолять будут: «Выгляни, сделай милость!» А оно возьмет – и не выглянет. Вот.

В апартаментах великого князя гремел хохот. Впрочем, смеялись только мужчины. Забравшаяся в кресло с ногами женщина посматривала на двоих друзей со снисходительной улыбкой доброй тетушки. «Мальчишки!» - ясно читалось в ее взгляде.
Впрочем, ни Константин, ни Никита против такого определения не возражали. Да, мальчишки. И что? Какие наши годы?
- Нет, твое высокопревосходительство, вот ты можешь мне объяснить, почему Мария до сих пор обращается ко мне на «вы»? – Константину действительно было интересно. Кроме того, именно подчеркнуто-вежливое обращение в сочетании со смыслом сказанного и довело их с Корсаковым до бессильного похрюкивания.
- А! – махнул рукой адмирал. – Это безнадежно. Сколько я ей ни твердил, что все мы офицеры и дворяне и тем равны – без толку. Зато знаешь, как она нас с тобой в приватной обстановке называет?
- Корсаков! – взвилась Мария. – Не смей!
- Кот и Кит!
- Как?! – смеяться хозяин апартаментов уже не мог, он только сдавленно застонал и упал в кресло, с которого было приподнялся. – Ну, Мария Александровна, ну, красава… ох, уморите вы меня, братцы-кролики… ладно, шутки в сторону.
В последние годы любые дружеские посиделки в данном составе неизменно переходили в совещание, поэтому его собеседники мгновенно посерьезнели.
К удивлению Константина, посиделки были именно дружескими. Черт их знает, Корсаковых, как они там между собой договорились. Ни его, ни, тем более, ее великий князь на откровенность не вызывал. Но публике – любой, даже самым близким – неизменно предъявлялась сплоченность. То ли хорошо сыгранная, то ли – чем черт не шутит! – непритворная. Упряжка, думалось Константину. Хорошо подобранная упряжка. Друзья и соратники. Кто не с нами, тот против нас, а кто не спрятался – сам виноват. Хорошо же устроились некоторые… ему бы так, да только где ее искать, такую, как Мария Корсакова?
Давнее охлаждение между ним и Анной Заварзиной года три назад закончилось разрывом. И дело было даже не в довольно неуклюжих попытках лоббирования, предпринятых его пассией. В конце концов, жизнь фаворитки не может заключаться только в сиятельном любовнике… у всех есть друзья. И если интересы этих друзей не противоречат интересам Империи или, хотя бы, элементарному здравому смыслу…
Тут другое. Затянувшиеся отношения, ставшие в глазах многих почти официальными, требовали каких-то действий с его стороны. Но жениться на Анне Константин не мог, да, честно говоря, и не хотел. Кроме того… не стоило Анюте интересоваться (да еще и так ядовито), как он ощущает себя в роли двоеженца. Право же, не стоило. Ревнивицу, тем более привычную, Константин готов был видеть рядом; дуру – нет.
- Никита, у тебя месяц на передачу дел. Какие еще полтора? Даже не мечтай. Месяц, не более. Думаю, справишься, - начал Константин, помолчав. – По истечении этого срока жду тебя здесь. Принимай Управление и впрягайся по полной схеме. Максимум через год мне понадобятся все подпорки и стяжки, какие я смогу раздобыть.
Корсаковы понимающе переглянулись. Сложившаяся ситуация ни в коем случае не афишировалась, но все, кого это касалось, знали о грядущем переходе всей полноты власти от Георгия Михайловича к Константину Георгиевичу. Во всяком случае, в решении Государственного Совета не сомневался ни один аналитик. Некоторой неожиданностью можно было считать разве что сроки передачи правления, но тут уж информация была совсем закрытой.
Успешно проведенная операция по пересадке клону мозга императора, который пострадал в двенадцатилетней давности покушении, дала неожиданный побочный эффект в виде почти ураганного старения организма. В причинах произошедшего медики разобрались довольно быстро, но Георгий Михайлович категорически отказался от повторного вмешательства в естественный ход вещей.
Врачебный консилиум единодушно сошелся на том, что продлить – и даже просто сохранить – жизнь императора может только существенное уменьшение нагрузки. Читай: передача престола преемнику. В результате корона замаячила перед носом его старшего сына, как пресловутая морковка, вынуждая двигаться вперед все быстрее и быстрее. И Константину Георгиевичу действительно были нужны те, на кого можно опереться в неизбежный переходный период. Все, без изъятия.
- Теперь вы, Мария, - упрямство графини Корсаковой заставляло и его самого обращаться к ней на «вы». Не станешь же «тыкать»  благородной и титулованной женщине без взаимности. – Вам следует подготовиться к принятию поста первой статс-дамы. Начинайте думать, как реорганизовать двор. Я понимаю, что время еще есть, но такие дела с кондачка не решаются.
- Гм… - Мария озабоченно нахмурилась. – А вам не кажется, Константин, что кандидатуру на эту должность следует выдвигать вашей супруге?
- Кажется, - легко согласился великий князь. – Но пока я не женат, данный вопрос находится в моем ведении, и утрясать его будете вы.