Вот за что люблю брата - так это за то, что он такой же псих, как и я. Два сапога лапти. "Беспамятный" отписан где-то на три четверти (так это он отписан на три четверти, а мне ж еще редактировать). "Треугольника" есть примерно половина. И что, спрашивается, мы делали вчера (то есть уже сегодня) с двух и до полпятого? проговаривали сюжет следующей книги!
Ну не чокнутые?

Вы даже не представляете, до какой степени
Все эти вопли: "Рояль!" "Не рояль, а бессоновщина!"
Все эти наметки диалогов - потом-то проработаем и отшлифуем, но канва, канва!
"Платина, держи его!" "Я - держи? Ага... поймал мужик медведя!"
О-бо-жа-ю!!!

Анатолий Спесивцев
Спасибо.
У меня почему-то пока не наступила постродовая депрессия, и я пишу. Забила на шлифовку готового текста, забила на все - мне ПИШЕТСЯ!
И я счастлива. Вот просто счастлива. Единственный вариант счастья, доступный мне - новые строчки на экране.

Как ни трудно было вырваться из цепких рук Дейва Карнеги, Мэри, в конце концов, это удалось, и она почти приползла в кают-компанию. Застав там в самом разгаре процесс распускания хвостов: Барбара Кохрейн приняла-таки предложение посетить «Москву». «Ласточка» была оставлена на второго техника из команды Карнеги, который осуществлял передачу данных и, по совместительству, приглядывал за кораблем. И теперь мисс Кохрейн с видимым удовольствием купалась в волнах повышенного внимания со стороны офицеров крейсера.
Мэри вполне их понимала. В кают-компании Дейв пробыл совсем недолго – ровно столько, сколько заняло интервью с Константином. А когда помчался дальше, вместе с ним помчались и ассистирующие красотки. Разумеется, их можно было встретить практически в любой точке корабля (кажется, во всех одновременно), но девицы именно работали, повинуясь указаниям возбужденного шефа, и значит, для флирта доступны не были.
А вот бронзоволосая, затянутая в летный комбинезон дама-пилот присутствовала здесь, и, судя по масштабам суеты, русские представления о женской красоте вполне совпадали с бельтайнскими. Мэри даже вздохнула про себя: сама она, в осточертевшем    кителе, с тусклой от усталости кожей и волосами, поседевшими причудливо и странно – прядями («черная полоса… белая полоса… черная… белая.. а в конце все равно задница!»), вид имела бледный. Зато – ха! – она командовала этим кораблем, в котором запросто поместились бы штук двадцать корветов, и еще осталось бы место потанцевать для их экипажей.
По левую руку от Кохрейн сидел Константин, и выражение лица у него было… специфическое. Казалось, он впитывает информацию даже кожей.
Барбара, между тем, разглагольствовала на унике, азартно жестикулируя и заметно наслаждаясь ситуацией:
- Африканеры не дураки повоевать и ни черта не боятся, кто бы спорил! Но есть одна тонкость: все это только до тех пор, пока приходится воевать с живыми. А когда стало ясно, что огневой поддержки не будет, Гамильтон решила, что все мы покойники. Закономерно решила, в общем-то. Огня нет, отступить мы не можем – перебьют, как уток на воде… да и есть такое понятие: «Честь». Ну а раз мы покойники так или иначе, то что нам терять? Правильно, нечего. И она с успехом донесла эту мысль до всех экипажей. Кстати, готова поспорить, что если бы не этот выверт, вбитый ею в наши головы, потерь было бы гораздо больше. С живыми, повторяю, африканеры готовы были драться; но когда на них поперли мертвецы, они дрогнули. Дрогнули еще до того, как Вилли Шнайдер пригнал нам на помощь свой «Гейдельберг». А нас, уцелевших, потом неделю приводили в порядок на «Зигфриде». Они бы и дольше провозились – скорость реакции у всех была выбита напрочь – но тут Полукровка явилась в реабилитационную зону и высказалась. И реакции тотчас же восстановились. Правда, у некоторых – в виде ослабших сфинктеров, но это, как вы понимаете, детали!
- Ох, и сильна ж ты заливать, Кохрейн! – ухмыльнулась Мэри, входя и жестом командуя «Вольно!» вскочившим офицерам.
У нее были некоторые основания полагать, что отдых будет весьма недолгим. Несколько часов назад с ней связалась мать Агнесса и сообщила, что Зону Тэта миновало соединение из пяти тяжелых кораблей с имперскими опознавательными кодами. Миновало, и, не жалея двигателей, взяло полный разгон над плоскостью эклиптики курсом на Сигму. Формальный повод для визита в систему – тренировка. Что-то вроде: «Посмотреть, насколько Зона Сигма непроходима для крупных кораблей в годы Пестрого Солнца». Тоже мне, маскировщики! А что-то поправдоподобнее придумать не судьба?!
Уж каким образом «смиренная монахиня» ухитрялась добывать самые разнообразные сведения – Бог весть. Но факт оставался фактом. У монастыря Святой Екатерины были свои тайны, доступные лишь тем, кто дал полный обет. Послушницам, в значительной степени принадлежащим миру, знать их не полагалось, и Мэри давно уже принимала это как данность.
Тайны – тайнами, а максимум через три часа – если верны данные о набранной скорости – упомянутые корабли окажутся в зоне опознавания. То, что пока они не стали выходить на связь, можно было истолковать двояко, и червячок сомнения опять начал грызть госпожу капитана первого ранга. Но, как говорится, «будет день – будет хлеб», пока же можно было просто наслаждаться общением с однокашницей.
Пили кофе (и не только). Трапезничали – потерявшаяся во времени Мэри даже не пыталась сообразить, завтрак им подали, обед или ужин. Вспоминали бои. Вспоминали друзей. Врагов тоже вспоминали, и далеко не всех со злостью. Враги зачастую могут научить большему, чем друзья. Потом как-то незаметно перешли к делам сугубо мирным.
… Меган уже пятнадцать; ты же знаешь, я рано ушла. Идет на первого пилота, прикинь?! Ага, вот именно. Не все ж мне быть единственным первым в Линии Кохрейн! Лили… Лили умерла. Неудачная имплантация. Не бери в голову. Бывает. Насчет Бренды ничего пока не говорят, ей только девять, рано еще судить. Хотя шансы есть. Да она и сенс довольно сильный, кто бы мог подумать! Хорошие девчонки получились.
… Джордж – летун, это было ясно, даже когда он еще ходить толком не начал. Борис во флот если и пойдет, то только инженером. А вообще, дай ему твою «Ласточку» и сутки времени, он разберет ее по винтику, выкинет половину деталей, соберет то, что останется, и летать она будет вдвое быстрее. Если не взорвется при старте, но это уже издержки! Алекс… вряд ли. Не вояка совершенно, это тебе не я и не моя тетка Кэтрин. Да какая разница? Будет, кем захочет. Моя задача помочь ей. Сначала понять, где ее место в жизни, а потом добиться его.
- Ох, и клуши же мы с тобой, Гамильтон! – саркастически восхитилась Барбара Кохрейн. – Сидим, кудахчем: «Как твои дети, дорогая? Прекрасно, а как твои?».
- Так поздно уже орлить, Кохрейн! – усмехнулась в ответ Мэри. – Ты в отставке, я на паркете… только и остается, что кудахтать!
На точеном лице Барбары возникло выражение предельного скепсиса.
- На паркете, говоришь… видела я твой… гм… паркет! Вот просто ради интереса просмотри записи с наружных камер!
- А паркет штука капризная, - пожала плечами каперанг Корсакова. – Чуть что не так – протечка там, или, наоборот, избыточная жара – и пиши пропало, все плашки дыбом… да!
Последний возглас относился к вызову, прозвучавшему в клипсе коммуникатора.
- Ага.. угу… передайте, чтобы подождали, мы сейчас подойдем в рубку. Ваше высочество, нам пора. Кохрейн!
- Здесь! – Барбара вскочила и вытянулась по стойке «смирно»: ничего иного тон обращения не предполагал.
- Собирай своих и отчаливайте. У нас скоро будут гости, вам с ними встречаться не с руки, чего надо – и из Пояса увидите. Правда, оторвать Дейва от лакомой информации… какие у тебя отношения с боссом? Ты можешь на него повлиять?
- Я с ним сплю иногда, - пожала плечами Кохрейн. – Когда хорошо себя ведет.
- Так ты ему объясни, что промедление в данном случае приравнивается к плохому поведению! – цинично посоветовала Мэри уже от дверей. – Удачи, сестра Барбара!