Кто там рассказывал, что турок побить  - плевое дело? Вот сейчас бы этого писаку да сюда…
Я уже почти месяц в составе отряда Засса и с этими самыми турками познакомился очень плотно. Пережил два, нет уже три, больших дела и раз пять ввязывался во фланкерскую перестрелку с их кавалеристами. 
Что сказать – крепкие солдаты. Стойкостью нашим если и уступают, то не скажу что уж слишком сильно. Неприхотливы. Жилисты и выносливы. Но с командирами и вооружением у них полный завал. Особенно с командирами…
Если при встрече роты наших егерей с ротой янычар счет, как правило, ничейный, а успех любой из сторон весьма спорный, то уже при встрече батальонов, а тем более полков, равных по количественному составу, дела у османов идут похуже. Намного. Выучка у наших солдат выше на порядок, этим и берем. Плюс значительный перевес в артиллерии.

Основная задача командиров сводилась к недопущению рукопашной сшибки. Тогда нашим действительно приходилось довольно кисло.
Главное вооружение турецкого пехотинца - для ближнего боя. Пики, ятаганы, много пистолей самых разных размеров и калибров, кинжалы и сабли. В первом ударе они страшны в своем напоре. Тюркская кровь горяча и воины Измаил-бея в рукопашной один на один вполне могут противостоять русскому солдату. Но именно эта горячность часто играет против турецких аскеров. Увлекаются. А общего руководства и железной дисциплины, коей славились в прошлом янычарские полки, уже нет. Взять хоть сегодняшний бой…

Аксиома. Если каре русской пехоты выдерживает первый натиск – все. Турки терпят поражение.  Сегодня наше каре  выдержало, а ведь атака была буквально бешеной. Мы специально вышли навстречу туркам, выманивая их на себя, но слегка перестарались, оторвавшись от основных порядков. Когда накал атаки достиг апогея, к нам пришла помощь. Вовремя…
С правого фланга, в клубах пыли, вылетает конная батарея, за минуту разворачивается и, отцепив передки, изготавливается к стрельбе.
Залп. Второй. Третий.
Часть турок, с ревом бросается на пушки, понимая, что картечь просто-напросто их выкосит. На стоящие в чистом поле и абсолютно без прикрытия пушечки накатывает орущая турецкую ругань и ощетинившаяся сталью клинков пестрая масса народа.
Ага, щас… Кто же вас ждать-то будет? Коноводы подлетают с лошадьми в поводу и с запряжками наготове. Секунды. Артиллеристы в седлах, передки прицеплены.
Марш-Марш!!! Аллюр – галоп! Ходу, славяне…
Что? Конница турецкая на подходе? Не беда – вон уже и наши драгуны скачут, отсекут, прикроют. Против плотного строя тяжелой регулярной кавалерии турецкие конники не пляшут. Проверено. Не принимая боя, отходят.

Каре спасено. Пехотинцы приходят в себя и уже со своей стороны залпами отбивают ослабленную атаку. Турки отступают на насыпь. Земля укрыта телами убитых. Мы тоже пятимся чуть назад к своим редутам, уступая позицию другому батальону. Уставших  и расстрелявших запас патронов солдат сменяют свежие бойцы. Проход через болото, которым пользуются турки, опять закупорен.
Завтра будет все по новой…
Глядя, как конные артиллеристы действуют, я невольно вспомнил тактику тачанок батьки Махно. Идея та же. Быстрый маневр и кинжальный огонь во фланг врагу. Картечью вдоль строя. Мясорубка…
Но не всегда такие догонялки кончаются благополучно для артиллеристов. Бывало, что и не успевали уйти от удара. А тогда – без шансов. Вырезали всех. Пушки, как правило, наши отбивали обратно, а вот люди гибли. Отчаянные ребята служили в конных пушкарях. Жаль, что их так мало – всего несколько батарей.

Русская армия взаимодействует частями как единый организм. Выучка, дисциплина и согласованное командование компенсируют нашу малую численность. Но с трудом. Огромным трудом. Пятеро на одного – плохое соотношение, по любому.

Но обо всем по порядку.

Итак, я прибыл к Зассу в середине июля. Примерно в это же время на противоположном берегу Дуная у Видино, чуть ниже по течению скапливалась турецкая армия. Прибытие новых сил на правом берегу продолжалось беспрерывно, но турки не стали ждать полного сбора всех сил и начали переправу авангарда. Первые десять тысяч солдат.
Место переправы Измаил-беем выбрано грамотно. Сперва турки захватили два близко расположенных острова, которые отделяла от нашего левого берега мелкая, хоть и широкая, протока. Вброд перейти можно. Но турки не спешили. Для начала на островах насыпали четыре батареи, по две на каждом. А уж под их прикрытием начали переправляться основные силы.
Измаил-бей и тут сработал профессионально. Для того, чтобы русские солдаты и казаки его не тревожили и не мешали накоплению войск, он прикрылся болотом, расположенным практически напротив этих островов.  Возле самого Дуная на правом берегу местность позволяла разместиться довольно большому количеству войск, а вот дальше…
Параллельно реке располагалось болото. Большое. Верст восемь в длину. Низина, понимаешь. Примерно две версты от реки - полоса сплошного камыша. Лишь две неширокие насыпи в трех верстах друг от друга и одна тропа, пригодная для прохода только пехоты между ними, позволяли подобраться к туркам. Для обороны – хорошо. Потихоньку и без помех войска турок на нашем берегу накапливались, не опасаясь быть сброшенными обратно в реку. Но задача у Измаил-бея - наступать. И тут это временное преимущество превратилось в недостаток. Ведь болото тоже нужно форсировать, а русским оказалось удобно отражать атаки только на трех возможных для прохода войск участках.

Честно говоря, первую попытку прорыва Измаил-бея в Малую Валахию мы едва не проморгали. Несмотря на полный расклад возможных действий турок, который дал Кутузов генерал-лейтенанту Зассу, тот не особо торопился перекрыть возможные пути прорыва турок вглубь нашей территории. В чем причина – Господь его знает. Наверное, сыграло свое несколько факторов. Возможно Засс ревновал к Кутузову, поскольку сам имел шанс возглавить Дунайскую армию, а возможно не особо верил, что Измаил-бей попробует пойти на прорыв до конца переправы всех своих сил. Короче – лопухнулся, чего за этим генералом прежде не наблюдалось.
Положение спас генерал-майор Збиевский с двумя батальонами Мингрельского полка и батальоном егерей, находившийся в усиленном посту напротив самого удобного прохода через болото.

Когда на насыпи показались колонны турецких пехотинцев, генерал-майор стал усиленно маневрировать своими батальонами то в развернутом, то в плотном строю под барабанный бой и перекличку горнов. Кавалерийский эскадрон, приданный этому отряду, галопом носился перед и за русским строем, поднимая пыль, которая временами скрывала построения мингрельцев и егерей, давая возможность перестроиться. Русские отчаянно блефовали, создавая видимость  крупного подразделения. Как шутили потом солдаты, никогда они так не маршировали, как перед носом десятитысячного отряда турок, а у барабанщиков к концу дня были поломаны все палочки и порваны все барабаны, так лихо они отбивали дробь «сбора» и «атаки» сразу за троих, а то и пятерых. 
Чудо, но блеф удался. Турки не рискнули пойти в атаку и вернулись в лагерь.

Отредактировано mitra (25-09-2012 22:08:44)

Когда об этом доложили Зассу, то он буквально позеленел. Как никто другой генерал понимал, к чему могло привести его фрондерство. На следующий день на месте будущих редутов, перекрывающих проход через болото, уже были установлены пушки, благо их хватало, а земляные работы по укреплению позиций велись днем и ночью.
Отходить нам нельзя. Засс старается беречь людей, заманивая турок на пушечную картечь. Аскеры ежедневно лезут вперед, не считаясь с потерями и без разведки, но от картечи кожа не прикроет.  Потери у турок велики, но и наши силы тают.
Когда на пятый день этой не прекращающейся маневренно-позиционной войны казалось все - хана, свое слово сказали черноморцы. Казачки с уланами пробрались в тыл Измаил-бея прямо к островам и стали палить лодки. Натиск турок сразу ослаб. Видинский паша не зная, насколько велика угроза его тылам, приостановил атаки и бросил часть сил на казаков.  Диверсия удалась, но и черноморцы и уланы понесли потери. Только добрые кони и спасли дерзких хлопцев. Да еще Михайла Илларионович подсобил, обозначив активность своих войск, в сторону видинского паши.  Атаковать ему, конечно, было нечем, поскольку всеми силами вынужден был держать основную массу турецких войск во главе с визирем, но Измаил-бей на блеф и сейчас купился.  Вторично. Так мы выиграли пару дней передышки и возвели полноценные редуты.
Помощь задерживалась и одна обещанная неделя превратилась в месяц. Русская бюрократия порой страшнее турецких ятаганов. Но Кутузов все же, вопреки всем препонам, добился прихода двух дивизий подкреплений. Уровень ответственности, которую он взял на себя, недооценивать не стоит. Практически прямое нарушение приказа военного министра. Не шутка. Еще раз это подчеркну. Брать на себя – не каждый потянет. Порой погибнуть легче, чем противу начальства пойти. А уж если гибнут другие, то тем паче.

В перерывах между массированными атаками пехоты нас теперь беспокоят мелкие отряды иррегулярной турецкой конницы из балканских всадников и татар. Человек этак до трехсот отрядики бывали. А иной раз и всего с десяток всадников.  Башибузуки. Волки степные, и тактика волчья. Подскакали, постреляли, убежали. Если кто зазевался, считай покойник.  Посты приходилось утраивать, но все равно умудрялись подбираться незамеченными и выводить из строя неосторожных. Армия постоянно находилась  в напряжении, однако было полегче, чем в первые дни.

Все это время я состоял при генерал-лейтенанте Зассе Андрее Петровиче в качестве офицера-порученца. Сперва он принял меня холодно, но после первого дела оттаял. С приказами я побывал практически во всех частях его небольшого отряда. Андрей Петрович хотел разбить свои войска на три части и перекрыть все три прохода разом, о чем уведомил с донесением Кутузова. Командующий запретил даже думать об этом. Возможности надежно противостоять во всех участках у нас не было, поэтому рекомендовал другую тактику. Войска Засса теперь держались в ударном кулаке  в готовности прийти на помощь тому из редутов, через который турки пойдут на прорыв.

Свое отношение ко мне Андрей Петрович поменял после первого дела, в котором мне пришлось поучаствовать.
В той стычке мне впервые довелось самому принять командование в кавалерийской сшибке вместо выбывшего офицера. Случайно вышло…
Именно я на третий день активной обороны доставил пакет в эскадрон тираспольских драгун с приказом атаковать и прикрыть строящийся редут от рвущейся к нему турецкой конницы. Приказ был передан, эскадрон построен для атаки, а я уже собирался скакать обратно в штаб. Но вдруг, как и бывает в бою, положение резко изменилось.
Драгунский капитан, командир эскадрона, был убит вместе с горнистом, а штабс-капитан, его заместитель, и поручик, командовавший первой ротой, были ранены перед самой атакой. Уж больно неудачно подставились офицеры вылетевшим прямо на них из балки турецким всадникам.
Отряд-то небольшой совсем, на быстрых лошадях. Видать, от своих отбился или разведка. Они сами не чаяли выскочить на уже развернутый драгунский строй.  Встреча оказалась неожиданной для всех, но турки среагировали проворней. С перепугу, наверное. Все дружно выпалили по  ближайшим к себе людям. Пули кучно влетели прямо в группку офицеров перед строем, а турки, завернув лошадей, смылись. Только пыль  за ними.  Я уцелел. Единственный из офицеров, стоящих перед строем конников.  Просто находился чуть в стороне. Повезло…
И что делать…? Время-то сейчас на секунды… Строй драгун дрогнул…
Че, че…? Командуй…

- Санитары! Оказать помощь раненым! – Взгляд вырывает из строя напряженное лицо горниста первой роты. В годах уже, видно второй десяток лет служит.
- Горнист – ко мне! – Тот, покинув строй, подскакал, встал за левым плечом на полкорпуса лошади назад.
- Эскадрон! Слушай мою команду! Палаши! Вон! – Шелест клинков ударил по нервам как органный аккорд.
Никогда не думал, что могу ТАК командовать. Васильев может мной гордиться. Его школа.
Повернулся к горнисту и тихонько…
- Подсоби, братец. Некогда другого офицера искать. Вдвоем поведем.  – Тот лишь кивнул и поднес к губам горн. Я привстал на стременах.
-  Строй держать, драгуны! Правофланговые фельдфебели, соблюдать дирекцию! –  слова команды четко разносились над строем.
- Стой! Равняйсь!  Марш! - Строй колыхнулся за правофланговыми, выровнялся, выправляя линию тяжелой кавалерии, которая так страшна на поле боя. Сталь палашей легла на правые плечи всадников, рукояти прижаты к ногам.
- Эскадрон! В атаку! Прямо! Рысью! Мааарш!! – За спиной чистый звук горна рванул вверх к небу, дублируя команду одновременно с перекличкой правофланговых первой и второй шеренги. Те дублировали мою команду голосом.
Словно только и ждали этой команды горниста, лошади разом сделали первый шаг, начиная разгон. Классная выездка у эскадрона – спасибо тебе, капитан. Хорошо учил. Их только стронуть, а дальше они сами все сделают…

Во время движения подавать команду голосом бесполезно. Не услышат люди. Все -  по сигналу горниста, который находится рядом с командиром.
Мы на медленной рыси вышли навстречу турецким конникам, которые к тому времени обошли каре нашей пехоты и нацелились на строителей редута. Там уже накатывали пушки для отражения атаки, но нужно было хоть чуть придержать горячих южных парней, давая возможность артиллеристам приготовиться.
Вышли мы удачно, лоб в лоб атакующим. Честно говоря, перестроить эскадрон в движении я бы едва ли сумел. Нет у меня опыта кавалерийских атак. Эта - первая.
Но фронтом на фронт – это смогем. Только бы разгон не потерять.

Расстояние до противника стремительно сокращается. Что значит полторы версты, когда лошади идут навстречу друг другу. Пора? Оглядываюсь на горниста и поднимаю шпагу вверх.
- Сигнал! – Я позабыл какая должна быть команда, но горнист понимает.
-Та-ти-та… - отзывается звонкая медь.
Рысь ускоряется у всех лошадей эскадрона синхронно. Мы идем уже крупной рысью. Постепенно ускоряясь при этом, не сбивая строй. В нем вся сила линейной тяжелей кавалерии.
Триста метров до сшибки… Двести… Сто пятьдесят…
Секунды…
Дель Рей взлетает вверх, совершая оборот, и падает вниз, замирая острием вперед в сторону надвигающейся массы турецкой лавы. Устав требует - не рубить. Драгунам в первый удар – колоть. Длинный прямой палаш - идеальное оружие для этого удара. Я не вижу, но знаю - за спиной сейчас страшно взблеснули одновременно поднятые и опущенные палаши драгун всего эскадрона. Для врага – жуткое зрелище.
- Марш – марш!!! – Мой голос перекрывает топот подков по сухой земле.
Горн вскрикнул последнюю перед сшибкой команду. – В галоп!
- Ура!!! – отозвались драгуны. Разгон - максимальный. Угадал…
Пятьдесят метров до сшибки… Кони мчат, хрипя. Они, как и мы сейчас - воины.  Ярость бушует в их крови, как и в нашей, а мы с ними – одно целое.
Что значит – выезженные строевики! Держат строй сами, освобождая руки всадников для удара. Драгуны идут как по линейке. Галопом.
Куда там Голливуду. Не умеют уже так в мое время…
Сшибка!
- А-а-а-а!!! – Я ору во весь голос,  мой клинок едва не вырывает из руки принявшее в себя тело попавшегося на его пути турка. Блин. Я же в другого метил, этот-то как под острие подлез…
Тяжелые кони драгун опрокидывают более легкие лошадки балканцев.
Да-да. Нам под удар попались «братушки», славянские всадники из вассальных  стран Порты. Я понимаю их выкрики. Болгары, что ли…? Язык, явно славянский. Хотя, может и косовары, или хорваты - какая разница. Враги они – значит бьем.
И это была последняя мысль, дальше уже все на рефлексах.
Удар… Блок… Пригнулся, уходя от клинка… Выпалил из левого пистолета в наседавшего на горниста караджия. Еще блок… Укол…
Не попал, зараза. Верткий…
На-а-а… Не хочешь клинком - получи эфесом. С седла сбил, а  внизу – кони затопчут…
Ну, кто на новенького…?
А, нэту… Кончились.
Рядом со мной офицер-драгун, поручик – командир второй роты и замыкающий офицер в этой атаке. От него во многом зависел успех дела, но он отработал на своем месте на «отлично». Ведь замыкающий офицер это самый нужный человек для «держания» строя. Именно по его команде заполняются бреши выбывших бойцов в первой шеренге, он же следит, чтобы строй не рассыпался после окончания удара. И сейчас по его команде единственный оставшийся в живых горнист сигналил «Стой. Равняйсь». От меня требовалось лишь указать клинком линию фронта. Ага, а я и позабыл об этом…  Хреновенький из меня пока командир.
Так, пора быстренько передавать бразды правления, пока чего не так не сморозил. И линять к штабу. А устав надо подчитать и в учениях поучаствовать. Ты, Серега, офицер  или так, погулять вышел? Эполеты одел – будь добр, соответствуй.

Отредактировано mitra (25-09-2012 20:13:27)

Я старался соответствовать. За месяц  до прихода подкреплений имел возможность повысить свое военное образование весьма и весьма. Практикой, в основном.  Много полезного узнал.
Ага… И живой остался.

Офицеры-порученцы, как я уже замечал, совсем не просто посыльные. Вовсе нет. Конечно, в том числе они доставляют приказы,  но еще и контролируют их исполнение.  А если приходится, то по необходимости принимают руководство на себя. Так что мое временное командование эскадроном считалось вполне законным. Адъютантские аксельбанты давали мне такое право и даже обязывали. Правда, я узнал об этом позже, но офицерами эскадрона тираспольских драгун мое поведение было принято как должное, поскольку вполне вписывалось в строки устава.
Но я-то всех тонкостей своей службы в тот момент не знал и потому переживал крепко. Не по чину де поступил. 
Докладывая генерал-лейтенанту Зассу о выполнении приказа, я свою роль в деле не выпячивал. Отчитался, что капитан был убит во время атаки, а сама она успешно проведена благодаря отличным действиям командира второй роты.
Поручика, кстати, отметили в тот же день. Он давно уже ждал повышения, а тут открылась вакация штабс-капитана. На войне в чинах растут быстро за счет выбывших офицеров. К концу кампании он в чине штабс-капитана командовал эскадроном и ждал нового чина - капитанского.

Засс сам узнал об моих геройствах несколько позже.  Вот с тех пор и перестал на меня коситься.  За скромного парня посчитал.
Ну… Я вообще-то такой и есть.
Со временем у него выровнялись отношения и с Кутузовым. И свою долю славы  Андрей Петрович в кампанию 1811 года заработал в полной мере. Именно ему предстояла тяжелейшая ноша - выдержать все попытки Измаил-бея прорваться в Малую Валахию,  которые он предпринимал еще в двух местах выше по течению Дуная. Блокировать наиболее боеспособную часть турецкой армии до тех пор, пока Кутузов с Эссеном добьют основную массу дезорганизованных и оголодавших войск визиря, которые переправились на наш берег. А горячий и порывистый  Марков, совершив беспримерный скрытный обход с тайной переправой,  расколошматит вторую часть группировки визиря, но уже на болгарском берегу. Не ждали его турки в гости, чем генерал и воспользовался. Перебил всю посуду прямо в доме у визиря. И сломал любимый фикус.

Славные будут еще дела. Я кое-что помнил о них из истории. Но в реальности они разворачивались побыстрее и помасштабнее.  Или мне так кажется? Всегда, если ты участник событий, они кажутся грандиознее.
Как только подойдут резервные дивизии, положение у турок станет совсем плохим. Отправив часть батальонов Зассу и, усилив его отряд еще и Сербской группировкой, Кутузов практически выведет Измаил-бея из войны. Ход вперед ему перекроют так плотно, что шансов на прорыв уже не останется, и он, в конце концов, уберется на свой берег обратно к Видино.  Русские последуют за ним и туда. Тем более, что на правом берегу они не такие уж и редкие гости. Постоянные рейды русских на болгарский берег во многом способствовали тому, что турки вынуждены будут уйти из последнего укрепленного лагеря на нашем берегу. Боялись, что отрежут их, как войска визиря, ну и не стали искушать судьбу. Правда, это помогло им мало.
Османы все же не захотят сдаваться, несмотря на то, что неудачи буквально преследовали их. Упорный народ…
Они еще что-то будут пытаться сделать, опять собирая войска и средства переправы, доставляя их на возах, поскольку практически все имеющиеся в наличии русская Дунайская флотилия пожжет. Но когда, стараниями неутомимого Засса, запылают в огне и будут полностью уничтожены мобилизационные склады продовольствия и фуража, тут уж визирь, сам раненный в этих боях, только и сможет сказать - «Кисмет»(Судьба), и начнет переговоры о мире.
Все средства Порты будут исчерпаны до дна.
Военные свое сделали, настанет очередь дипломатов.

Об этой победе потом при русском Дворе шутили, что Кутузов де кампанию «осмелился» выиграть. Почему «осмелился»?
Его крылатое выражение «Быть с врагом  - поведения скромного…» дополнили его же продолжением: «…до полного его истребления». Да еще из-за двух дивизий, что он завернул назад «осмелившись» нарушить приказ военного министра. А ведь тут есть и маленькая заслуга Сережи Горского, который доставил документы, оправдывающие действия старого генерала. Без них был бы ли он так уверен в своих силах?
Кто знает…
Через короткое время барон Черкасов доставил оригиналы бумаг в Россию.  Действия Кутузова, как командующего, были названы правильными. И вообще. Победителей не судят. А ведь в июле и снять могли генерал-лейтенанта с командования…
А так, Михайла Илларионыч получил графский титул и возможность без помех вести переговоры с турками, выбивая самые благоприятные для России условия. Ну, почти без помех…
И тут ему пытались палки в колеса ставить, причем в основном свои. Но Русский Лис, как всегда, вывернулся и все-таки заключил самый выгодный из всех возможных вариант договора. Ох, и нелегко ему эта «Бухарестская баталия» далась, едва ли не труднее, чем боевые действия, но старик справился .

Честно скажу. Только за это Кутузову следует в ножки поклониться. Без Бухарестского мира с Портой война 1812 года была бы наверняка другая. Тяжелее – однозначно. А действия русских войск, заставившие голодать высадившуюся на наш берег турецкую армию понижая ее боеготовность до нуля, стали прообразом для будущих действий русских против французов. Ведь многие офицеры именно в этой кампании усвоили тактику по истощению сил  противника. Как-то оно все связано воедино вышло, аж удивительно. Но все это в будущем

А пока мы отбиваемся, как можем, от наседающих на нас турецких войск, считая дни до прибытия этих застрявших в дороге дивизий. Турки наверняка о них знают и стараются расправиться с нами до подхода наших свежих сил.
Сегодня я освоил еще один кусочек военной науки.  «Действие пехотного каре» называется. Правда, не командовал, а находился в  середине «карреи», как сейчас говорят.  Спешили меня турецкие стрелки, нашлась там какая-то меткая гадина. Остался я безлошадным. Хорошо, хоть конь не мучился. Пуля попала в голову, сразу – наповал. Жаль. Верно служил мне гнедой. А я ему даже имени не дал. Не успел в суете. Гнедой и гнедой. Эх…
Пехотинцы приняли меня в свой строй, благо коня потерял рядом с каре.
Н-да. В кавалерии не подарок, а в пехоте и вовсе – страх Господен. Не, серьезно. Жутко было до дрожи в коленках, как турок попер. Дело до штыков дошло. Спасибо - конные артиллеристы выручили.
Но солдатики, те самые мингрельцы, что в свое время лихой маршировкой обманули Измаил-бея, показали себя на высоте. Несмотря на отчаянную смелость аскеров устояли. Правда, бреши пришлось заполнять в первых рядах частенько. До полусотни народа мы из батальона потеряли. Выучка спасла, это я оценил. Взгляд изнутри, так сказать.
Стоял за спинами солдат и смотрел, как они спокойно, словно на плацу, а не на поле боя, занимают места своих убитых товарищей. Умело орудовали штыками рядышком со смертью, не замечая ее. Нет, не игнорировали, а привычно так, знаете ли. И все это - под шуточки и грубоватые подколки ветеранов. Даже смеялись…
Просто  - работа. Как на скирдовке, только вместо вил – штыки, а вместо копен сена  - тела людей. Профессионалы, блин.
Мрак…

Крепки предки. Я уже это говорил? И еще не раз скажу.
Понятие «военная страда» они принимают по-крестьянски спокойно и основательно. Ну, страда и страда. Работа такая у солдатушек. А что можно потерять жизнь, вывалив в пыль собственные кишки, или получить увечье…
Так, что ж…
На все воля Божья.

Такие солдаты могли исполнить непонятный многим в моем времени приказ. «Стоять и умирать…». И будут стоять. Под ядрами. В рост. Своим присутствием, закрывая вражеской армии движение вперед.  Заступая место выбывших, лишь осенив себя крестным знамением. Молча.
Потому, что рядом стоят офицеры. Не пригибаясь. По ним равнялись.
Уважаю…
И стараюсь быть не хуже. Изо всех сил стараюсь. Удается ли? Надеюсь…

Отредактировано mitra (29-09-2012 11:51:08)

В начале двадцатых чисел августа, через неделю после моего участие в пехотной баталии, наконец, прибыли подкрепления. Измаил-бей за последние восемь дней немного подвинул Засса, на две версты примерно, и закрепился среди развалин поселения выше по течению. Сквозь болото ему так и не удалось пройти.
Атака, в которой я потерял лошадь, оказалась завершающей на болотистом участке. Слишком сильно сказывалось преимущество русской обороны на ограниченных для прохождения армии турок участках.
Измаил-бей сменил направление удара и достиг некоторого успеха. Среди развалин домов наши солдаты не могли построиться для ведения правильного боя, потому и отошли.
Теперь в турецком лагере в поселении усиленно насыпают укрепления, только земля из-под лопат мелькает. С подкреплением Засс мог попытаться скинуть турок в Дунай. Правда, стоило бы это русским дорого. Оттого и не лезут русские солдаты на турецкие редуты. Стали напротив.
Измаил-бей скопил на нашем берегу уже больше тридцати тысяч человек. Он хочет наступать? Ну, что ж. Милости просим. Наши строят позиции ничуть не медленнее турок. Редуты на новом месте выросли как по волшебству.
Вперед, потомки Османа, на пушки. Не желаете ли?
Они желали. И лезли с упорством бультерьера. Но прорвать русскую оборону им так и не удалось.

Я обжился в отряде. При штабе находился редко, все больше - в войсках. Ночевал  то у мингрельцев, где крепко подружился с командиром батальона майором  ****, то у улан у ротмистра Остроградского, то у егерей, то у конных артиллеристов, где тоже завел себе друзей.
Офицеры-порученцы при штабе разобрали каждый себе «свои» части и старались попадать с приказами именно в те подразделения,  где у них были друзья или родственники.  А что? Для службы полезно… Генералы по возможности  считались с пожеланиями своих офицеров. В результате – всем польза.
Все время рядом со мной старались находиться мои драгуны и Гаврила. Не всегда получалось по службе, да и я слегка бравировал до поры, но когда они рядом, мне как-то спокойней. 
После  того, как потерял коня, зарекся ездить один. Хорошо, что спешили меня рядом с нашими солдатами, а кабы нет…?
Что интересно, практически все порученцы стали выполнять  приказы в составе небольшого отряда всадников в два-пять человек. Это было связанно с тем, что довольно многочисленные конные банды кирджалиев и татар шастали под самыми нашими порядками. Случалось, что эти сопровождающие прикрывали офицера, давая возможность выполнить приказ. Частенько своей жизнью платили…
Гибли и офицеры. Чаще чем я мог бы себе представить.
Мы всегда являлись лакомой добычей для башибузуков. Одинокий офицер – желанный трофей, так как за живого или мертвого  бедолагу, попавшегося на аркан или под пулю, платили совсем неплохие деньги. Таким образом, турки стремились парализовать командование отряда. Порой это им  удавалось.
Ну, это о печальном.
А хорошее – я возвращаюсь к Кутузову, срок исполнения моей командировки кончился. Теперь мне предстояла бумажная работа, с докладом командующему.

Ох-хо-хо… Как же я ее люблю… И не переложишь  на другие плечи, все собственной ручкой, в смысле пером. Ну, своею рукою гусиным пером.
Положено так.
Правда, за эти полгода я здорово подтянулся во владении этом инструментом. Во-первых, бумажной работы в Русской армии всегда хватало для офицера - рапорты, приказы, сопроводительные и т.д. и т.п..
Во-вторых, я продолжал отчаянно плагиатить под своей фамилией и под парой псевдонимов, пересылая стихи своей эпохи в различные издания. А кроме того вел переписку с бароном Корфом, с Глебом и еще с несколькими, появившимися у меня здесь, друзьями. Ну, и в-третьих…
У меня самый настоящий почтовый роман. И для него совсем не нужен интернет. Бумага, перышко, чернила и много, много нежности. Пришлось подтянуть грамматику, чтобы перед своей женщиной не выглядеть неучем.

Отредактировано mitra (30-09-2012 02:14:14)