Ну и я не собираюсь там доводить дело до второго часа на Сахалине    , хотя его находки на Хоккайдо говорят - это ж-ж-ж-ж неспроста!
Просто почитав его и немного еще погуглив решил сделать такую картину - в 1983, когда наши увидели как у самой границы RC-135 слился с другой большой отметкой на экране, они подумали, что это заправщик ну типа КС-135. А "на самом деле" это и был рейс 007. Потом когда они разминулись прикрытием каждого занялось по отдельному F-111. первым вошел разведчик  над карагинским, потом боинг, который сразу же стал уходить на юг, через курилы. И тот самый момент, когда границу пересекал его маскировщик и произошел перенос. В итоге - ну подождите продолжения или выскажите конструтивную критику

Ivan70

Второй? Над Камчаткой?!   
Или вы имели в виду уже Сахалин?

- никакой "супермаскировщик" не может "забить" все тракты наблюдения/наведения всех радаров ПВО;
Там вроде как он создает ложное эхо. А камчатка - это все-таки не Москва, плотность наблюдения пониже будет...

Отредактировано Суперкашалот (03-11-2012 19:19:14)

Ну вот камчатку вроде отмучил - выкладываю...   

ХХХХ

1 сентября 1983, небо над Камчаткой, 20:33 по Москве (05: 33 – местного времени)
«Семьдесят третий» летел домой, на базу.  Летел не один – не считая ведомого, «вел» к Елизово еще целый «Боинг-747».  Да уж - пришлось попотеть, чтобы все закончилось более-менее благополучно, хотя… Не столь уж и давняя вспышка в кабине пилотов напомнила, что все еще НЕ закончилось. А закончится действительно БЛАГОПОЛУЧНО, когда самолет не просто нормально сядет, но и из него будут эвакуированы БЕЗ потерь все люди, включая экипаж.
Впрочем, на земле уже наверняка ждут своей очереди группа захвата, пожарники и медики, так что лично для него все должно будет закончиться, когда туша «корейца» в более-менее, но целом виде застынет на бетонке ВПП. И никакие нехорошие предчувствия больше не терзают его изнутри, хотя, может после всех событий последнего часа, он просто «перегорел», поскольку дело приняло крутой оборот едва ли не с первой минуты!
…
Все началось с внезапных и очень сильных помех, помешавших досмотреть очередную комедию с бодрящим Челентано и еще каким-то итальянцем постарше, сыгравшим роль его наставника в нелегком «ремесле» облапошивания ближнего, с круглосуточного развлекательного телеканала, сигнал которого умельцы с узла связи умудрялись ловить и, главное, расшифровывать  с иностранных телеспутников. Резко пропавшее изображение и ударивший по ушам посреди неспешного монолога старшего из кинодуэта шум вместе со «снегом» на экране заставили мгновенно насторожиться. Вдобавок тонко зазвенело стекло графина на столе, как при небольших землетрясениях, нередких, впрочем, в этих местах. Самый молодой из находившихся пилотов, буквально накануне получивший звездочку старлея, Валерик выдернул шнур из розетки и собрался было выйти к дежурному, но тот сам, с перекошенным лицом, ворвался в комнату и застыл посреди нее, хватая воздух широко открытым ртом .
- Что случилось?!  - спросил старший смены, подполковник Иван Федорович, которому, впрочем, нравилось, когда его звали просто «Федорычем», стараясь сохранить спокойствие, но напряжение в его голосе все-таки прорвалось.
- Там… там…  - пытался выдавить из себя выпучивший глаза дежурный, с явным страхом указывая на дверь. И хотя за ней не было слышно более никаких звуков, комната  тут же наполнилась лязгом передергиваемых затворов офицерских пистолетов.
- Что «там»? – строгим тоном переспросил его Федорыч, одновременно пытаясь проверить количество патронов в своем АПС.
- Там, тащ майор… эта… вспышка на небе такая, что звезд не видно! – захлебываясь словами, затароторил дежурный, - и гул, как при извержении!
- Вспышка ГДЕ!!! – практически заорал на него старший, едва не выронивший от внезапного шока полностью извлеченную обойму. Страх за семью, оставшуюся в городе, был настолько велик, что у него из головы вылетело простое соображение того, что если бы над городом действительно сработал «спецзаряд», то и они, здесь на базе, уже почувствовали бы всесокрушающую мощь ударной волны ядерного взрыва.
Дежурный, с перекошенным от напряжения лицом, не махнул, однако, просто в направлении города,  а стал широко размахивать обеими руками в сторону всего востока, как бы пытаясь что-то оттолкнуть от себя.
- И что это значит?- удивленно и  тоже встревожено спросил капитан Самойлов, пилот борта «73».
- Ну…  эта… блин, это точно не «ядрен-батон», а какая-то другая хрень! – смог наконец преодолеть ступор дежурный, - она как… как стена и далеко в море. Город – в порядке!
Подполковник, облегченно вздохнувший при последних словах, набрал было воздуха для следующего вопроса, но тут из-за двери раздалась требовательная трель телефонного звонка с  поста. Дежурный, дернувшийся было обратно к нему, едва успел отскочить от летчиков, всей гурьбой рванувших к надрывающемуся аппарату.
Трубку взял, как и положено,  старший, и лишь едва заметное дрожание пальцев выдавало его волнение. С усилием прокашлявшись, он сказал в нее самым обыденным тоном: «подполковник Ухтомцев у аппарата». Все замерли, пытаясь уловить доносившие из динамика звуки, но Федорыч прижал его к своему уху так плотно,  что лишь неразборчивый гул доносился даже до Васима, майора Мустафина, на правах его ведомого вставшего почти вплотную  к нему. Прошло томительных полминуты, показавшиеся всем остальным, отлученным от живительного глотка любой информации, дававшей хоть какую-то определенность,  никак не меньше получаса, прежде чем подполковник, рявкнувший в трубку «Так точно, товарищ генерал!» так, что все невольно подтянулись, положил ее на рычаг. Помассировав переносицу, он внимательно оглядел смену и устало сказал ей:
- Так значица… Там вот (он махнул на восток), незадолго до вспышки, крутилось около «нитки» три хмыря – один разведчик и два истребителя, а к ним вдобавок подлетал еще один, гораздо больший самолет, вроде «Боинга-747». Ну а потом их метки слились и пошли напрямую к границе. И вплоть до вспышки курс уже не меняли… - задумчиво уставившись в одну точку, старший закончил фразу не привычным рубленным ударением, а с каким-то необычным для него затуханием. Это настолько удивило остальных офицеров, что ошарашенный старлей, не выдержав, громко шмыгнул носом. Такой звук отвлек подполковника от его мыслей и он, привычно собравшись, энергично оглядел подчиненных:
-Ну, и чего, хлопцы, ждем? По кабинам, пулей, собирайтесь – эта, б…лин, вспышка чего-то там «удачно» пережгла у радистов и минимум полчаса они не смогут включиться. Дежурная смена в воздухе тоже ослепла. Теперь эти «полчаса» вся надежда – на нас!
Уже на бегу к своей машине с яркими семеркой и за ней тройкой на борту капитан мельком взглянул на жуткое, посреди глухой ночи, зарево с Востока. Это не был привычный по учебным фильмам наземный гриб или шар воздушной вспышки. Это была действительно протянувшаяся на полмира стена света, которая, впрочем, теряла яркость прямо на глазах, приобретая взамен нарастающую, но какую-то муаровую  прозрачность. Гул и сотрясения уже прекратились, но след за угасающим Востоком над головой разгоралось новое небесное представление. Хотелось остановиться и смотреть на него, но тут Федорыч, заметив, что «семьдесят третий» все чаще задирает голову, вместо того, чтобы сосредоточенно бежать к капонирам с перехватчиками, гаркнул ему чуть ли не в ухо:
- Отставить наблюдение, капитан! – и добавил, потише, - некогда, Петро, любоваться. Радисты, хрен их знает, когда вновь включат свои крутилки, так что не до любований сейчас!
И припустил к своему номеру. «Семьдесят третьему» ничего не оставалось, как тоже прибавить скорости. И только когда он очутился в кабине своего самолета легкая волна какой-то томительной дрожи пробежала по всему телу так, что даже волоски на открытом запястье встали дыбом. Но мозг уже перешел на боевой режим…
Старт и взлет прошли штатно. И хотя бортовая аппаратура немного еще сбоила от еще гуляющих по эфиру помех, но практически сразу показала три воздушных объекта , нагло устремившихся от только что нарушенной  линии госграницы вглубь нашей территории. При этом они имели разную ЭПР – от гигантского Боинга до всего одного сверхзвукового «малыша», хотя последние перед  вспышкой перехваты говорили о наличии двух, что было несколько удивительно. Но дежурная четверка отработанным маневром легла на курс их перехвата.
И тут обнаруженная группа разделилась: гигант, отвернув влево от основной группы, устремился на юг – вдоль побережья полуострова, а «малыш», набрав скорость стал кружить около третьего самолета, судя по полученному профилю – штатного топливозаправщика ВВС «условного» противника. Правда, наличие сопровождения даже не говорило, а просто кричало о варианте «самолет РТР».  И лишь «Джамбо», летевший с ними «за компанию», портил всю картину, поскольку вариантов использования «747-х» в качестве того или иного самолета для ведения боевых или хотя бы разведывательных действий до сих пор не было известно, да, вдобавок, еще и без прикрытия истребителем.  Но то, что он решил отделиться от остальных, настораживало еще больше.
- «Дрозды 3 и 4» – тормозите «сарай», мы со «вторым» берем остальных! – наконец раздался в шлемофоне голос командира.
- «Дрозд-3», понял! – едва не выкрикнул в микрофон капитан и практически услышал одновременно услышал едва не давший «петуха» голос своего ведомого: « «Дро-озд-4», понял!».
Четверка разделилась на две двойки и началась привычная работа. До «цели» было еще целых четыреста километров, поэтому пришлось включить форсаж. К счастью, курсы с ней оказались встречными, а ее скорость, судя по перехвату, была максимальной, так что до «заветного» мига оставалось немногим более шести минут, пулей пролетевших мимо напряженного сознания пилотов.
И вот – наконец, вдали, заблестела рыбьей чешуей далекая точка в небе, благо, что разгоревшееся непривычно далеко к югу северное сияние достигло своего пика, давая почти столько же света, сколько и дневное светило. Привычные, вбитые в подкорку едва ли не с училища, манипуляции со штурвалом и приборами подготовили «семьдесят третий» к развороту и погоне на параллельных курсах. Тело привычно напряглось в ожидании неизбежных при маневрах перегрузок, взгляд немного равнодушно мазнул по промелькнувшему борту «противника» и… Лишь сработавший на едва ли не безусловных рефлексах маневр не уронил боевой самолет в штопор, поскольку все-таки рефлексивные процессы у человека гораздо более медленны, чем рефлекторные. А в данном случае и гораздо менее системны, поскольку пока ошарашенный РАССУДОК пилота пытался найти объяснение необычной информации, работающий, как автомат, НАВЫК вывел истребитель в хвост беглецу.
- «Дрозд-1», это «Дрозд-3». Ответьте! – капитан едва не закричал благим матом на весь эфир, - Дрозд-1», ответьте!
- Петька, что случилось? – раздался в наушниках слегка заикающийся голос Валерика, ведомого. Вспомнив про него и подавив вспыхнувший было стыд, «семьдесят третий» заозирался по сторонам, пытаясь углядеть стреловидный силуэт в мерцающем воздухе. Наконец увидев его самолет, как обычно,  справа-сзади, капитан, сглотнув внезапно образовавшийся комок в горле, сказал ему:
- «Дрозд-4», берем «сарай» в «коробочку». Но аккуратнее – он пассажирский и НЕ пустой! – голосом выделив ключевой момент в всем деле.
- Ёк… - едва слышно начал было старлей, но все-таки взял себя в руки, - понял, «Дрозд-3» - аккуратная «коробка»!
- «Дрозд-3», это «Дрозд-1», что у вас? – раздался обеспокоенный голос командира звена.
- Тут, тащ «первый», такая байда – это пассажирский «Боинг-747» южнокорейских авиалиний, – плюнув на протокол, зачастил старший «двойки», - и, что, сука, характерно, набитый людьми!
- Как людьми?! – ошарашено переспросил подполковник.
- А так! – не полез за словом в карман «73-й», - тут, мало того, что в иллюминаторах свет горит, да еще в некоторых по всему борту заслонки то закрываются, то открываются так, что одному экипажу такое не под силу…
- Твою ж дивизию! – в сердцах сказал старший и, помолчав, добавил – ладно, я тебя сразу на «Гнейсов» переключу, чтобы не отвлекаться. А ты пока бери его в «коробочку» и попытайся связаться, но не стреляй.
- Так точно, «Дрозд-1»! – едва не гаркнул капитан, с облегчением закрывший крышку на боевой гашетке.
- Ни пуха…  Конец связи! - бросил Федорыч и больше на связь не выходил, поскольку практически сразу же в наушниках шлема раздался другой, напряженный голос:
- «Дрозд-3», это «Гнейс-2», доложить обстановку.
Пришлось кратко повторить и даже включить оптику для передачи изображения на «Базу». И пока там, наверняка потрясенно, пытались хоть что-то понять, «сарай» начал снижать скорость. Так что, пришлось тоже приноравливаться и заодно, пока была возможность, попытаться связаться с ним по аварийной частоте.
- It is an aircraft of the armed forces of the Soviet Union. You infiltrated to the airspace of our state and must change course by following us and executing our orders, - единым духом выпалил «73-й». «Боинг» продолжал снижение.
« Свалить  нас хочешь, хрен моржовый» - со злостью понял Петр и, решившись, сказал ведомому: « «Дрозд-4», подходим к пилотам и даем предупреждение».
- На сколько ? – тут бодро откликнулся ведомый. Ведущий после секундного раздумья ответил: «Трети «бэка» хватит».
И после переданного в штаб сообщения о действиях нарушителя  и своем ответе, «дрозды» приступила к действию…
Реакция в «сарае» после явно замеченных даже на фоне мерцающего завораживающими красками неба сдвоенных вспышек и повторного обращения на английском была… странной. Сначала «Боинг» ускорил сброс скорости, потом неуклюже попытался уйти  «за кордон», но был остановлен небольшой, всего на четыре снаряда, очередью «73-го», прошедшей почти притирку к остеклению пилотской рубки, и, восстановив курс, начал ускоряться.
И тут же раздался голос с земли: « «Дрозд-3, это «Гнейс-2», что у вас?». Краткий доклад вызвал почти мгновенную реакцию, поскольку вышел другой абонент «Гнейса» с узнаваемым всей Камчаткой тембром.
- Это «Гнейс-1». Ваши действия, «Дрозд-3», одобряю, но больше не стрелять.
- Это как?! – едва не потрясенно ответил «73-й», нарушив протокол.
- Как, как… каком кверху! – проворчал «Гнейс», - теперь каждые пять минут вызывай на ихнем стандартным текстом. Если опять попытаются уйти у границе, не реагируя на предупреждение, то выбивайте оставшимися выстрелами у них движки…
- «Гнейс-1», все сразу? – деловито уточнил Петр.
- Нет, дурья твоя башка! – повысил голос генерал, - не все сразу, а по одному.  И поаккуратнее – в фюзеляж не попадите, архаровцы, а то потом нарвемся еще на международный скандал. И это… скоро тут поднимется смена, так, что если не будут менять курс или пойдут через Камчатку, то не трогай. Понял?!
- Так точно, «Гнейс-1», понял! – повеселев, рявкнул капитан и связался с ведомым, - «Дрозд-4», все слышал? Тогда по… БЛЯ-Я-я!!!
«Сарай» начал было делать явный подъем вверх с одновременным переворотом на правый борт, что неминуемо должно было привести к разрушению всего самолета, но тут за темным плесигласом пилотской рубки вспыхнул огонек и «Боинг» стал возвращаться в нормальное положение.
«73-й», заворожено  глядя на все происходящее, нервно гладил большим пальцем пушечную кнопку на гашетке. И поэтому, когда примерно через полминуты он заметил еще две вспышки, то рефлекторно нажал на нее. Резко отдернув всю руку от штурвала, он вызвал небольшой маневр своего истребителя, что вкупе с парой снарядов, опять пролетевших притирку с головой «Боинга», практически сразу же вызвало ответную реакцию, слава КПСС, не идиотскую, как начало было вопить подсознание.
Раздался усталый голос с ярко выраженным дальневосточным акцентом:
- Flight KAL007 says. We are ready to fulfill your orders…
…
«73-й» слегка напрягся, когда колеса «сарая» с привычным дымком сгоревшей резины коснулись бетона полосы, но все обошлось – самолет, теряя скорость, постепенно катился к проступавшему из сумрака земли зданию аэропорта . А к месту его будущей остановки уже начали выдвигаться кое-какие машины, из числа собранных на соседних полосах.
Задача была, в принципе, выполнена. Но пришлось, по прямому приказу «Гнейса -1», еще несколько минут покружить над аэропортом. Прикрыть, так сказать, от гипотетического воздушного нападения «условного» противника, который, похоже, и сам  был ошарашен тем, что произошло примерно час назад. Но тут, слава Богу, подлетела очередная дежурная четверка «Зябликов», и с чистой совестью можно было лететь домой - на практически последних каплях «горючки». Благо, что он, родной аэродром, был практически «за углом»!