Поправил последний эпизод.
На холм поднялся довольно молодой французский офицер. Вроде гусар, хоть на наших похож не особо – шапка меховая, но доломан и ментик с бранденбурами выдавали принадлежность именно к этому виду кавалерии. Я, как уже не раз упоминалось французским владею сильно ниже среднего, так что произошедший диалог привожу со слов майора Дементьева, которого расспросил позже:
- Господин генерал, мой маршал предлагает не возобновлять сражения, пока не будут вынесены с поля раненые и убитые.
- Не возражаю, - кивнул Дохтуров.
- Кроме того, командующий удивлён, что вы ведёте боевые действия столь бесчеловечными методами.
- Вы прибыли под белым флагом, сударь, - немедленно набычился генерал, - потрудитесь воздержаться от оскорбительных намёков в адрес моих войск.
- Господин генерал, - продолжил сверкать глазами француз, - неужели вы будете отрицать применение «жидкого огня» сегодня? Это бесчеловечно! Так войну не ведут!!
- Пострадал ли хоть один ваш солдат от данных фугасов? – спокойно осведомился Дмитрий Сергеевич. – Я имею в виду непосредственно огонь. Итак?
- Нет, никто не пострадал, - слегка смутился французский капитан. – Но так всё равно не воюют!..
- Вы собрались меня учить как можно, а как нельзя воевать? – Дохтуров оставался предельно любезен с парламентёром.
- Ни в коем случае, - слегка смутился гусар, - я просто передаю то, что повелел мне командующий.
- Так передайте своему командующему следующее: мы сейчас отступим в Смоленск. Если он вздумает нас преследовать – потери с обеих сторон будут огромными. Если попробует штурмовать город – будем биться за каждый дом. Как думаете, чьи потери окажутся большими? И город, в конце концов, подожжём.
А дальше в смысле «Оно вам надо?». Мол: приходите завтра.
Ну и «расцепились». Армия имела возможность уходить на восток. К Москве. К Бородинскому полю, о наличии которого никто ещё и не подозревал. Всё катилось по-старому. А приказ явиться к Остерману Дохтуров так и не отменил…
- Честь имею явиться к вашему превосходительству! – отрапортовал я, прибыв пред светлые очи командующего Четвёртым корпусом.
- А-а! Вадим Фёдорович…
- Прибыл в ваше распоряжение.
- Прошу прощения, Вадим Фёдорович,- кивнул мне генерал-лейтенант. – Отзывы о вашей деятельности, мягко говоря, совершенно нелестные. Что у вас произошло с генералом Дохтуровым? Как вас, так и его, знаю исключительно с самой лучшей стороны…
- Трагическая случайность, ваше превосходительство. Никто не виноват – так получилось.
.- И Бог с ним. Сейчас речь не об этом – о вашей новой задаче. Собирайтесь и завтра же отправляйтесь к графу Витгенштейну…
Вот это огорошил! Из действующей армии, где решается судьба России, и на «периферию» войны? Может в Академию сразу, к пробиркам?
- Ваше превосходительство, - голос у меня слегка подрагивал. – Я согласен, что не всегда действовал идеально, но неужели…
- Прекратите, капитан, - голос столь любезного со мной всегда Остермана, неожиданно стал резким. – Я вас не отдыхать отправляю, а в действующую армию. На направлении к Петербургу тоже бои идут. И там тоже пригодятся ваши «минные поля». Я понятно изъясняюсь?
- Вполне, ваше превосходительство. Разрешите только узнать: это назначение связано…
- Не разрешаю! – отрезал генерал. – Это назначение связано с необходимостью армии и России. Ступайте!
Вот и всё. Я развернулся и пошагал. «Дан приказ ему на запад». И не дёргайся, Вадим Фёдорович – шуруй на северо-запад и ставь мины, где укажут.
- К тому же, попутчик у вас, Вадим Фёдорович, будет самый что ни на есть наиприятнейший.
- Простите? – меня хоть и «послали», но остановили.
- Да он сейчас и прибудет, - улыбнулся граф.
- Разрешите, ваше сиятельство? – нарисовался в дверном проёме Лёшка. Алексей Соков, если кто не понял. С эполетами подпоручика и «Георгием» на груди.
Ай да Лёха! Ай да молодец! Так и хотелось броситься ему навстречу и залапать…
А Лёшка так и сверкал глазами навстречу: явно хотелось похвастаться своими достижениями.
Ему и генерал, судя по всему, был не так важен как я. Но Остерман об этом и догадываться не должен.