Отставной подполковник живо интересовался подробностями дела у Понемуни и соизволил несколько раз одобрительно посмотреть и на меня. Потом последовали мой рассказ о подрыве мостов со снайперскими засадами, и аналогичный Алексея.
Дошло время поведать и о сражении под Осторвно. О «минных полях» Соков-старший выслушал без особого удовольствия, но узнав, что это получило благоволение Остермана-Толстого, несколько смягчился:
- Вместе Измаил брали – толковый был офицер. Настоящий орёл матушки Екатерины!
- Просил вам поклон передать, не преминул разыграть сложившуюся позицию я.
- В самом деле? Помнит? – лицо тестя порозовело. И, наверняка, от удовольствия.
- Свидетельствую, батюшка, - подключился Лёшка, - при мне его сиятельство велел вам кланяться.
- Ну что же, спасибо на добром слове, - можно сказать, что «расцвёл» Сергей Васильевич. – Приятно узнать, что тебя помнят те, с кем воевал плечом к плечу.
Хоть они уже и генералами стали…
Было достаточно понятно, о чем отставной офицер сейчас думает: «Если бы не рука – быть бы и мне ныне генералом…»
- Причём, Сергей Васильевич, - поспешил продолжить я, - другие командующие корпусами, тоже нисколько не возражали против подобных заграждений на поле боя: ни Раевский, ни Дохтуров.
Согласитесь: «волчьи ямы» с вбитыми на дне кольями, ничуть не более «благородное» средство обороны, чем мои мины  или фугасы. Но их применяют издавна. Разве не так? Война вообще штука жестокая.

- Да я и не спорю, Вадим – понимаю. Просто я пехотинец, и для меня в сражении всегда всё решали молодецкая пальба и штыковой удар. Конечно, и мины при осадах, и фугасы в поле, тоже применяли, но это не то…
Хотя понимаю: во-первых, время идёт, а во-вторых, воевали мы не на российской земле. Можешь не тушеваться передо мной – все средства уничтожить врага в сражении хороши.
- И не только в сражении, Сергей Васильевич, - я, хоть и весьма сжато поведал о приключениях отряда своих «спецназовцев».
А вот это, как ни странно, вызвало весьма высокую оценку подполковника.
Про «свидание» с Кнуровым я, разумеется, умолчал, а в остальном, тесть весьма высоко оценил действия отряда, расквартированного на эту ночёвку в его имении. Даже распорядился пару бутылок водки отправить моим  ребятам.
Потом рассказывал Лёшка. Надо сказать, что неплохо он на фронте «порезвился» - на отца впечатление произвело – весьма благожелательно смотрел на сына в это время…
- Сергей Васильевич, - дождался я паузы, - вы не будете возражать, если Тихона я заберу с собой? – Просится на войну, так уж пусть лучше рядом будет.
- Вадим, что за вопрос? – Твой мужик – тебе им и распоряжаться. Привезёт к вечеру доклад о сборах как раз с той десятины, что твоим новым зерном засеяли, - и в полном твоём распоряжении.

А хочешь – и Егорку с собой забирай. Мне-то на войну не попасть со своей одной рукой, а он казак ловкий и умелый, сам ведь знаешь.
- Так Тихон говорил, что вы в ополчение собрались…
- Так не в бой же – ратников обучать, хоть какая-то польза от меня Отечеству будет. Так возьмёшь?
- С превеликим удовольствием, Сергей Васильевич! Он в моей команде… - я вскочил. Безо всякого зеркала почувствовал, как краска заливает лицо. – Великодушно прошу меня простить, но вынужден временно отлучиться – нужно как-то устроить моих людей.
Во стыдуха! Как Настю увидел – последний ум потерял, обо всём забыл. И про то, что мои товарищи по оружию может до сих пор у порога с ноги на ногу переминаются тоже.
- Успокойся! Неужели ты мог подумать, что солдат, едущий с войны и на войну может оказаться неустроенным? Я еще, как только в окно тебя увидел, сразу необходимые распоряжения отдал. Так что твои ребята уже сытыми потихоньку становятся. И лошади ваши тоже.
- Весьма благодарен, Сергей Васильевич! – у меня с души немедленно свалился неожиданно взгромоздившийся на неё камень.
- Да и ты, Вадим, иди, отдохни, перекуси с дороги – до обеда ещё далеко. А то вон, хоть Настя и молчит, как обещала, но глазами меня так и ест… Забирай своего благоверного, дочка, я пока с Алексеем побеседую.