И, всё-таки, ваше сиятельство, если у нас имеется возможность несколько задержаться… - я вопросительно посмотрел на Сиверса.
- Возможность имеется. А с какой целью?
- Я слышал, что исходя из сведений, полученных от арестованного француза, планировалась некая рекогносцировка. Не так ли?
- Планировалась, - кивнул генерал. – Но поскольку с вашей помощью, господин капитан, выяснилось, что этот месье вражеский лазутчик, то наверняка нас ждала засада. Так что, разумеется, я своих гусар на  смерть не отправлю.
- Ваше превосходительство, - осмелился возразить я: «Предупреждён – значит вооружён». Мы знаем о предполагаемой засаде, и есть мысль устроить встречный «сюрприз» противнику. Силами моего отряда.
- Любопытно. Слушаю вас.
- Хотя бы приблизительное направление движения эскадрона известно?
- Весьма приблизительно – озеро Разнас.
Фигасе направленьице! Разнас, конечно, не Ладога, и даже не Ильмень, но то ещё «озерцо». Адрес очень «конкретный».
Но ведь должны паразиты устроить засаду в очень конкретном месте… Где-то стоять и ждать. В месте, которого гусарам было бы не миновать.
Я тут же поделился своими мыслями с Кульневым и Сиверсом. Генерал и полковник поняли меня, и Яков Петрович предложил немедленно пройти в его палатку…

Атаковать эскадрон гусар… Целый эскадрон. Всего лишь эскадрон. Где? И не факт, что эскадрон – откуда французы могли знать размер подразделения назначенного в разведку?  С другой стороны: не целую же дивизию в данную авантюру выделять…
И какую засаду приготовили лягушатники нашим? Кавалерийскую? Артиллерийскую? Почти наверняка – второе.. Картечью на марше – это сурово. Значит, рассчитывать нужно именно на это. Что, в значительной степени, осложняет мою задачу – минировать место предполагаемой батареи, это вам не устанавливать растяжки в чистом поле, по которому пойдёт вражеская конница…
Хотя и конница должна иметься. Чтобы атаковать смешавшиеся ряды наших, чтобы не дать уйти. Что архипогано – у их кавалеристов тоже мозги имеются, и ближняя разведка ведётся. А принимать решение необходимо срочно – если в ближайшее время наши не нарисуются, то французы посчитают попытку провокации неудавшейся и свернут «проект». Что обидно – Жофрэ ведь «расшифрован», и грех не использовать этот момент… Но как?
Отправить на разведку Спиридона? Тихона? Обоих?..
Я выложил свои мысли и сомнения Кульневу, и тот энергично поддержал идею встречной засады. Сиверс тоже присоединился к моему мнению. Осталось разобраться, как это осуществить практически. Причём срочно. А мыслей никаких…
Ну, или почти никаких.
- Господа, - не совсем смело начал я, - не могли бы вы отдать мне пленного? На некоторое время. Убеждён, что смогу убедить его сообщить дополнительные сведенья, которые нам так необходимы.
Лучше бы я не вякал на эту тему. Мне и самому ни разу не улыбалось французу «яйца откручивать» - на Гафара или Егорку понадеялся… Но генерал-рыцарь отреагировал мгновенно:
- Что, капитан? – немедленно загрохотал Яков Петрович своим раскатистым басом. – Вы предлагаете пытать пленного?
- Ни в коем случае, ваше превосходительство, - немедленно стал выкручиваться я. – Мы с ним знакомы, он несколько лет прожил в имении моего тестя, отставного подполковника Сокова…
- Вы столь наивны, Вадим Фёдорович, - прервал меня Сиверс, - что считаете этого француза столь сентиментальным? Он решился выступить в качестве лазутчика – провокатора.
- Именно поэтому он должен понимать, что ему грозит расстрел, а то и виселица…
- Он взят моими гусарами, - снова загрохотал генерал. – Взят в военной форме. Казнь ему не грозит – он военнопленный.
Вот хоть на пупе извертись! То, что эта гадина собиралась подвести под картечь и палаши французов пару сотен гродненских гусар, его превосходительство уже забыть изволили.
- Я и не предлагаю казнить – напугать. Смею вас уверить, что если мои слова не найдут отклика у предателя, то егеря отряда сумеют положить пули так, чтобы у мерзавца колени затряслись и он стал бы более откровенным.