Глава 7
Очутившись в незнакомом месте, Эфраим первым делом осмотрелся. Вначале он решил, что в деревушке, куда они попали по велению Господню, был бой, но тут же поправился: не бой – бойня! Не похоже было, чтобы хоть кто-то сопротивлялся, разве что вон тот здоровяк, чем-то похожий на оружейника Мецады – Шмуэля Бар-Дов. Здоровяку изрядно досталось: руки и ноги забинтованы белыми тряпками, сквозь которые проступает кровь.
А вот суровый человек со странным копьем и молодой парень, за плечом которого висит и вовсе уж непонятное нечто явно пришли недавно. Иначе тоже бы сражались: у них по глазам видно, что без боя их не возьмешь…
Пурпур на рукавах того, кого местный хахам назвал «Ефимом-красным комиссаром» и чутье, которое появляется у старых воинов, подсказали: перед ним – командир. И хотя Эфраим не любил подчиняться, здесь он был готов принять главенство этого человека. Во-первых, потому что глупо лезть в бой, если ничего не знаешь ни о враге, ни о местности, ни о своих войсках. А во-вторых, этот «Ефим» чем-то нравился Эфраиму. Было в нем что-то неуловимо знакомое, но пока Эфраим не мог понять – что?..
…Четыре сотни вновь прибывших произвели на Ефима неизгладимое впечатление. А когда Иосав соблаговолил наконец объяснить, откуда прибыли незнакомцы, Ефим чуть было не поверил в бога. Конечно, придется потратить немало времени, чтобы научить их пользоваться современным оружием, но это – настоящие бойцы! Причем все – от мала до велика…
…Молодой парень в странной одежде, похожей на одежду Ефима-красного комиссара, Эфраиму тоже понравился. Гибкий, жилистый он, наверное, был хорош и в рукопашном бою, но по манере держаться, Эфраим безошибочно определил: «Пращник или лучник. Притом - из лучших».
Разглядывая эту троицу, Эфраим легко представил себе, что же произошло в деревне. Должно быть, Ефим-красный комиссар, послал здоровяка в разведку, хотя странно, почему не лучника? Посланный попался в руки врагов, которые пытали и распяли лазутчика, но тот выжил. Его освободили после ухода вражеского отряда, и, значит, враги не ожидали обнаружить Ефима столь близко от себя, иначе здоровяку просто перерезали бы глотку. А этот, похожий на оружейника – молодец! Пытали крепко, но командира и отряд он не выдал…
…Была, правда, и еще одна сложность в отношениях с новичками: Ефим не знал иврит. Фидельман, разумеется – тоже. «Ну, на первое время, обойдемся Йосиным переводом, а там подучим бойцов русскому. И будет все в порядке…»
Он шагнул к человеку в высоком шлеме, в котором безошибочным чутьем старого служаки распознал командира:
- Йося, переводи. Твои люди сыты? Им нужна вода?
Эфраим выслушал перевод и ответил:
- Еды и питья нам не надо. Но ответствуй: это были римляне? Это они уничтожили иудеев?
Ефим замешкался, затем произнес:
- Это сделали немцы. Германия, понятно? – Затем он вспомнил Ось Берлин-Рим-Токио и добавил, – Но итальянцы воюют вместе с ними. Союзники…
Эфраим кивнул:
- Мы знаем. Мы бились с римлянами и побеждали, но потом они привели диких германцев, которые пьют кровь поверженных и коптят отрубленные головы врагов. Мы не устояли… – Он положил руку на рукоять меча – Верь мне, красный комиссар, мы сражались, словно разъяренные львы пустыни, но нас было мало, а врагов – без числа. И мы не устояли…
В свою очередь Ефим тоже кивнул. Он никак не мог вспомнить: когда это древние израильтяне сражались с германцами, но, в конце концов, пришел к выводу, что это и не важно…
Эфраим, приободрившись, продолжил:
- Я и мои люди готовы идти с тобой, Ефим-красный комиссар! Ты сражаешься с германцами, но они и наши враги тоже. Веди же нас, дабы мы мечом показали всем, чего стоят воины Мецады!
- Они наших по дороге угнали… – неожиданно сообщил Мошка. – Кого здесь не прибили… Кричали «Гетто, гетто!»… Сперва грузовики уехали, а потом… потом наших построили в колонну и погнали…
Ефим резко обернулся к кузнецу, сидевшему на земле, привалившись к окровавленной стене кузни:
- Моисей, ты уверен? Точно угнали? К станции?
В голове его словно защелкал арифмометр: «Налет на местечко случился на самом рассвете, много – через час. Предположим, что они управились здесь со своей «работой» за час. Тогда они вышли, – Ефим взглянул на часы, – всего-то четыре часа как. А до станции – почти тридцать километров. Если по дороге. А вот через лес, напрямки – не больше двенадцати. Значит…»
Он внимательно посмотрел на Эфраима, потом бросил Иосаву:
- Переводи дословно: Эфраим, твои люди выдержат, если придется бежать три часа подряд?
- Да, Ефим-красный комиссар!
- Врагов – три-четыре десятка, но там наши люди. Немцы гонят их – Ефим запнулся, пытаясь сообразить: знают ли древние евреи слово «гетто»?
Иосав перевел сказанное, и теперь вопросительно поглядывал на Ефима, ожидая продолжения, когда внезапно Эфраим прервал затянувшуюся паузу:
- Я понял. Их взяли в рабство. Ты хочешь освободить жителей деревни?
- Да.
- Сколько врагов здесь было?
- Не более четырех десятков… думаю.
- Хорошо, – Эфраим приложил правую руку к груди. – Я отберу лучших из своих, и мы пойдем с тобой…
…Уже отбежав от местечка километра на полтора, Ефим вдруг остановился. Иосав не пошел с ним, и как же теперь разговаривать с защитниками Массады? Он оглянулся: на тропе стояли Эфраим и полсотни его воинов. Младший сержант Фидельман шел в колонне замыкающим.
Эфраим вопросительно взглянул на Ефима и что-то спросил. На всякий случай Ефим кивнул, а потом махнул рукой и побежал по тропе. Сзади раздался мерный топот сотни ног. «Как-нибудь договоримся, – Думал бригадный комиссар. – Хоть жестами. Вон, в девятнадцатом в Красной армии даже китайцы были – и ничего. Общались же как-то. Сейчас главное, чтобы с мечами на автоматы сразу не кинулись, а потом… потом и посмотрим»…
…Ефрейтор Пап ехал на велосипеде, и поглядывал на конвоируемых евреев. «Дохлятина, – размышлял он. – Жалкая, бесполезная дохлятина!» Вид у бредущих по дороге людей был и в самом деле неважный, хотя, казалось бы, что с ними такого уж сделали. Подумаешь, позабавились с несколькими еврейскими бабенками и дали нескольким жидам по шее. Больше-то их особо и не обидели. Даже наоборот: разрешили прихватить с собой кое-что из еды и вещей. А то, что согласно приказу, уничтожили еврейскую мелкоту и стариков на месте, так этим же только легче: не надо щенков своих тащить, надрываться.
Приказ полковника был ясным и недвусмысленным: пригнать на ремонт моста в помощь саперам всех работоспособных евреев. Чертов мост взорвали русские, когда улепетывали от победоносного Вермахта, и теперь у моторизованного полка возникла непредвиденная задержка…
…Выйдя на дорогу Ефим наконец вздохнул свободно: колонна еще не проходила. В дорожной пыли ясно читались следы автомобильных скатов, причем ушлый Фидельман еще и определил, что грузовики прошли из местечка. А вот следов множества людей – не было…
…Оказалось, что понять жестикуляцию Ефима-красного комиссара – раз плюнуть. Сикарии имели изрядный опыт нападений на вражеские обозы, да и, чего греха таить, случалось им и караваны ощипывать, так что расставить людей в засаде было несложно. Эфраим это сделал бы и сам, вот разве что Ефим помог ему определить длину карава… то есть колонны. Сигналом к атаке оба командира договорились считать стрелу Алона, причем красный комиссар пояснил: их оружие – шумное, и потому вступит, если уж только совсем выхода не останется, чтобы не привлекать зря другие отряды врага. Что такое «шумное оружие» Эфраим представлял плохо, но решил, что это что-то вроде зажигательных горшков, которые пылали с грозным гулом, а иногда и взрывались.
Наконец, все бойцы заняли свои места. И вовремя! Эфраим увидел, как молодой воин Ефима предупреждающе поднял руку и прислушался. Вдалеке явственно различались шум множества ног и тонкие женские причитания. Он повернулся к Алону и кивнул. Тот поднял свой небольшой лук из рогов антилопы, наложил стрелу на тетиву…
…Пап сплюнул, поражаясь неблагодарности евреев. Нет бы радоваться, что их освободили от обузы, так нет же – до сих пор воют! Прав, прав великий фюрер германской нации, когда говорит, что еврей – хуже собаки, ибо есть существо неблагодарное! Он посмотрел вперед и в который раз полюбовался своим командиром, лейтенантом Верингом. Тот ехал в коляске мотоцикла: стройный, подтянутый, в чистом мундире, который оставался чистым, несмотря на дорожную пыль. Образец немецкого офицера! И образец для германской молодежи: тверд как крупповская сталь, проворен как борзая, неподатлив на разрыв, как кусок кожи …
…Алон удивленно посмотрел на германца, оседлавшего странную двухколесную повозку. «Как это он с нее не падает?» – подумал лучник, но особо размышлять над этой загадкой не стал. Перед ним был враг и этого было достаточно. Заскрипела тетива…
Размышления ефрейтора были прерваны грубым и совершенно неожиданным образом. В левый глаз Папа вонзилась стрела. Пущенная с расстояния не более сорока метров, она насквозь пробила череп, и вышла из затылка, прихватив с собой пилотку, которая весело закачалась на острие. Одновременно с этим, лейтенант Веринг получил в основание черепа пущенное из пращи обожженное глинянное ядро. Весило оно почти как четверть кирпича, так что не удивительно, что лейтенант вылетел из мотоциклетной коляски, точно пробка из бутылки, и, пролетев пару метров, шлепнулся прямо в заросли крапивы. Впрочем, это ему уже было безразлично, равно как и все остальное, ибо лейтенант Веринг оставил эту юдоль скорбей навсегда...
Двое рядовых, что плелись в хвосте колонны, еще не успели ничего понять, как сзади им свистнули. Они синхронно оглянулись. Две трофейных римских спаты прошлись им по шеям тоже синхронно, после чего сикарии кошками метнулись вперед, убивая тех, кто был в серой форме.
Сержант Фидельман изумленно смотрел, как из зарослей лещины прямо на здоровенного немца выскочил худой и гибкий, словно хлыст, паренек лет пятнадцати. Словно танцуя, он качнулся в сторону, ловко оттолкнул от себя ствол винтовки и ткнул противника в горло кривым кинжалом. Тот рухнул, обливаясь кровью, а паренек, уже висел на спине второго солдата, вцепившись растопыренными пальцами ему в глаза. Широкоплечий иудей, который перед этим увернулся от удара штыком, тут же добил ослепленного противника ударом меча, вспоров ему живот круговым движением.
Немцев резали быстро и как-то удивительно легко. Древнее оружие сикариев Эфраима Бен-Леви сыграло дурную шутку над солдатами Вермахта. Когда перед ними возникал человек с мечом, луком или копьем в руках, немцы успевали удивиться, но больше они уже не успевали ничего. Сикарии же наоборот не отличались излишней впечатлительностью, а потому резали оккупантов спокойно и деловито, лишь радуясь тому, что те почти не сопротивляются…
Ефим, вовремя сообразил, что так не останется никого, кого можно было бы прихватить в качестве языка, и рванулся вперед. Фидельман – следом за ним. Они еле успели вырвать из рук бойцов Эфраима двух последних немцев, и принялись вязать им руки. Сообразив что-то, сикарии кинулись им помогать…
Вся операция по освобождению жителей заняла не более двух, много – трех минут. Люди оцепенело стояли на дороге и смотрели на своих спасителей, не веря и не понимая, что же только что произошло? Ефим взял руководство на себя:
- Товарищи! Вы свободны! Если хотите – можете возвращаться по домам!
Толпа дружно развернулась и бросилась по дороге назад. Ефим, надсаживаясь, заорал:
- Товарищи! Мы – бойцы Красной армии просим вас об одном! Прячьтесь! Красная армия скоро вернется, но пока… Вы все видели, что творят эти нелюди! Поэтому прячьтесь!
Несколько мужчин услышав это остановились, затем один из них нерешительно подошел к Ефиму. Левинзон узнал его: это был портной Калеб Палатник. Он был ровесником Ефима и в детстве они частенько играли вместе…
- Товарищ Левинзон, – нерешительно начал Калеб. – А вот евреи – они могут только прятаться, или, если надо, могут помочь? Я например прятаться не хочу: я их убивать хочу!
- Товарищ Палатник – Ефим чуть улыбнулся. – Конечно, вы можете и даже должны помочь! – Он обвел рукой бойцов Массады, потом хлопнул портного по плечу – Каля, что за церемонии? Ты видишь, во что они одеты? Ты понимаешь, что так ходить нельзя? Их надо будет переодеть и ты поможешь этим больше, чем если возьмешь винтовку. Ты стрелять умеешь?
- Не пробовал…
- И не пробуй! Научим – будешь стрелять, а пока… Пока поясни товарищам, что надо собрать одежду с убитых. Ту, которую легко сможешь перешить. Понял? Выполняй!..
Палатник боязливо потоптался, но, пересилив страх, подошел к сикариям. Ефим так и не понял, как Калеб сумел договориться с древними иудеями, но уже через полчаса после сбора трофеев, портной гордо вышагивал вместе с ними в одном строю. Кто-то из воинов Эфраима затянул лихую, победную, хотя и немного диковатую песню, остальные подхватили… Ефим заметил, что Палатник подтягивает, и хотя слуха и голоса у Калеба отродясь не было, он очень старался. Так старался, что его визгливый дискант порой заглушал хор сикариев…
Отредактировано Серб (01-08-2012 16:54:37)
Здесь вы можете обсудить фантастическую и историческую литературу.
