Продолжение:

                                                        Глава 24

  На обратном пути я, кажется,  начал понимать,  с чем связано различие форм корпусов катамаранов полинезийцев и тех, что делались в двадцать первом веке. При попутном ветре порядка десяти метров в секунду и работающем на предельной мощности моторе «Тасмания» смогла разогнаться только до двадцати трех – двадцати четырех километров в час, в то время как «Мечта» сейчас шла бы под тридцать. Ну и ладно, нам не рекорды ставить, так что просто примем это к сведению. Интересно, до чего там договорился Бунг? Хорошо хоть противогаз снял, а то ведь сначала пытался беседовать со спасенными прямо в этом украшении. Впрочем, главное ясно и без него, достаточно посмотреть на состав вытащенных нами из дыма австралийцев.
  Взрослых мужчин всего двое – один старик, другой парень лет двадцати, но с поврежденной ногой. Три женщины с грудничками и пятеро детей в возрасте от пяти до десяти лет. То есть это явно та часть племени, которая не могла быстро бежать от лесного пожара, отчего и оказалась заперта на горящем полуострове. Интересно, остальные-то спаслись? Впрочем, у нас и без них дел хватает. Один из грудничков больно уж плохо кашляет, из-за чего мы и идем на предельной скорости.  Выдержит он те шесть часов, что нам осталось плыть до Манюниного острова? Женя сказал, что пока делать ничего не надо, но о любых изменениях в состоянии пациента следует немедленно сообщать ему.
  Тем временем Попаданец вернулся с носа, где он из своего универсального полотнища соорудил какое-то подобие спинакера. Я глянул на спидометр – двадцать пять, то есть эта тряпка прибавила нам еще километр скорости.
  Зашипела рация.
  - «Тасмания» слушает! – откликнулся Саша. – Да, мы и так идем этим курсом. Нет, Жень, не пори горячку. Нам-то действительно до Дила идти не больше трех часов, но вы будете ползти все шесть, против ветра быстрее не получится. Так что даже если таким образом и выйдет сэкономить время, то полчаса, не больше. Да и то вряд ли.
  - Доктор хотел выйти нам навстречу на «Австралии», - пояснил Попаданец. – Но это лишнее, опять же катамаран совсем новый, плавал пока только вдоль берега, так что пусть ждут нас в Форпосте.
  Минут через сорок на корму, где я сидел у руля и мотора, подошел Бунг.
  - Глупые люди, плохо говорят, - сообщил он.
  Ага, но ведь все-таки что-то ему стало понятно. Значит, действительно племена южной Австралии и северной Тасмании говорят на родственных языках.
  - Их племя ушло, - продолжал тасманиец. – Остались ненужные. Совсем никому ненужные, некоторых детей охотники унесли на руках.
  - Ничего, нам пригодятся, - кивнул я. – А вы с Даном дайте им еще воды, пусть пьют, а потом покормите.
  - Колбасы осталось совсем мало.
  Я уже хотел возмутиться, но охотник продолжил свою мысль:
  - Совсем мало, человеку все равно не хватит. Я дам ее вон той женщине, - он указал на совсем молоденькую с грудным ребенком. - Остальные пусть едят картошку и рыбу.
  К лагуне мы подошли около семи вечера, и ребенок все-таки не умер. Он даже стал меньше кашлять, но хорошо это или плохо, я сказать не мог. Впрочем, теперь это уже не моя забота, через пятнадцать минут австралийцами займется доктор Зябликов, а мне пора в мастерскую, доделать наконец свой магазинный мини-револьвер, предназначенный для скрытого ношения в двадцать первом веке. И прикинуть, как должна выглядеть пулелейка для него.
  Дело было в том, что я хотел обеспечить максимально возможную пробивную силу, а при столь малом калибре этого можно было достичь, только увеличив массу пули граммов до четырех. Однако свинцовая пуля такого веса получалось слишком длинной, а ведь нужна еще и оболочка из более легкой меди, иначе пулю сразу сорвет с нарезов. Но это не проблема, у нас полно металла, удельный вес которого почти вдвое больше, чем у свинца, а сам он обладает достаточной твердостью, чтобы не возиться с оболочкой.
  Наверное, некоторые уже догадались, что я имею в виду золото.