Юннаты и масан
(душещипательная история)
Он умирал... И харкал кровью
В душистый жирный чернозем.
С неразделенною любовью
На век сейчас прощался он.
В зобу его дыханье сперло,
И в страхе страх улепетнул.
От жажды пересохло горло,
Да так, что из горла б хлебнул...
Неугомонные юннаты
Его узрели поутру.
Взметнулись черные лопаты,
И затворили ход в нору...
Неделю мучался бедняга
В норе размером с кулачок.
Сова глумилась, доходяга,
И волк ей вторил, дурачок.
Но вот воскресный день явился,
Туман поплыл на водопой,
Тут наш покойник распрямился,
И громко рыкнул: “Я живой!”
Он был похож на человека,
Пускай помятого слегка.
И запорошенные веки
Раздвинуть силилась рука.
“Куда, куда ты удалилась...”
хотел пропеть – но вместо слов
(гортань, понятно, отвалилась)
раздался жуткий скорбный рев.
“Вот блин,” подумал он устало,
“Опять подставили меня...
Что ж, утро, к счастью, не настало –
Ведь я загнусь при свете дня”.
Подумал – и взмахнул руками,
Землей исторгнутый масан.
И завертелся под ногами
Руками поднятый туман.
Я буду жить, и жить активно,
И вам меня не запугать.
Я буду очень агрессивным...
Ну, а пока отправлюсь спать.
А поутру они проснулись -
Юннаты, спавшие в лесу
Опохмелились, полирнулись,
И споро взялись за косу
(Им трудодни в родном селенье
пообещали, если вдруг
в труде ударном и без лени
они скосить сумеют луг).
Они прошли уж четверть круга –
И тут раздался чей-то рев.
Сбивая с ног, топча друг друга
Юннаты кинулись на зов…
Они прокрались на поляну -
Вокруг застыл в испуге лес.
А посреди, по грудь в бурьяне
Нужду справлял мерзавец-бес.
«Ты охренел, тупая нечисть?» -
юннаты взвыли вразнобой.
Проверив руки, ноги, плечи,
Они рванулись прямо в бой.
«Вы, право, зря пришли за мною
средь бела дня, не при луне…
Ну, не даете мне покоя –
Так хоть бумажку дайте мне»
Юннаты подбежали стадом,
Вмиг позабыв о трудоднях,
«Известия», «Сегодня», «Правду»
сжимая в поднятых руках…
Теперь масан живет привольно,
Ночами арии поет.
А что – ведь каждый добровольно
Ему газеты отдает.