serGild написал(а):Читаю и снова хочется Вершинина пнуть
Вы с ним знакомы?
-----------
Тремя днями ранее
Правительница Сит-Уаджат проснулась до рассвета. Ее царственный супруг, Шинбаал, владыка Тисури, еще спал, и спал глубоко. Понятно, почему. Из-за бушевавшей вчера грозы, он полночи не мог уснуть, то и дело прерывая сладкий сон высокородной дочери Та-Кем. И дело вовсе не в суеверном страхе пред тварью Дуата, по вере фенех мечущей в небесах громовые стрелы. Просто, вернувшись на родину, прожив в земле Джахи[67] уже более года, Шинбаал успел отвыкнуть от гроз Священной Земли. А Сит-Уаджат, прибывшая в Тисури вместе со своим мужем еще при жизни нечестивого царя Йаххурима, заметила две странности. Дожди здесь шли в десять раз чаще, чем в Священной Земле, причем круглый год, а не только в сезоны Жатвы и Засух. А вот настоящие ливни были не просто редкостью – отсутствовали вовсе. Синие стрелы Небесного Хапи били море и землю столь редко, что сосчитать их за год можно по пальцам.
Сит-Уаджат привыкла, что даже в жарком Уасите, каждый дождь – это ливень, а каждый ливень – гроза, иногда не утихающая несколько дней. Правительница любила белые вспышки и убаюкивающий шум дождя. Она тосковала по дому. Вот и вчера ей вспоминался Уасит, отец… Сит-Уаджат сама не заметила, как задремала. Решив не будить супруга, дочь Та-Кем поднялась на башню царского дворца. Ее удивило то, что камни, нагревшиеся за день, совершенно сухи. Царица огляделась по сторонам.
Горизонт на западе едва побледнел, но еще не окрасился нежным пламенем Хепри-Ра. На востоке Ушу[68] еще утопал во тьме, испещренной едва заметными пятнышками факелов на улицах города простолюдинов. Вдалеке, за виноградниками виднелась гора, поросшая кедром. Старые раскидистые деревья хорошо заметны на фоне розовеющего восточного неба.
*****[67] Джахи – географическое название финикийского побережья. Египтяне делили Ближний Восток на три части: Джахи – область ограниченная узкой, но плодородной в то время полосой побережья, на которой располагались финикийские города, от Хазету (Газы) на юге, до Арвада на севере. Ре-Тенну – область по обе стороны Мертвого моря и реки Иордан, ограниченная с юга границами Египта и его вассалов, с запада финикийским побережьем, с востока – Аравийской пустыней. Яхмад – крупная область к северу от Джахи и Ра-Тенну до стыка границ Хатти и Миттани, имеющая выход к морю и несколько крупных прибрежных городов.
*****[68] Ушу – финикийское название той части Тира, что расположена на материке.
Царицу отвлек далекий, но сильный грохот, за которым последовали крики и едва слышимый лязг. Она остолбенела, признав шум битвы. Тревожная песнь серебряной трубы, пусть и заставила сердце сжаться, но мгновенно вывела женщину из оцепенения. Сид-Уаджат бросилась вниз по лестнице, ворвалась в покои, застав Шинбаала уже облаченным. Молодой царь, получивший в Священной Земле имя Си-Небт-Маатуи (при его соплеменниках оно никогда не называлось), смотрел в окно. Почувствовав взгляд, он обернулся:
– Тебе нечего бояться, высокородная Правительница, – Шинбаал улыбнулся, он действительно был спокоен, – это всего лишь набег пиратов акайвашта или кефтиу. Отражать его не в первой. Ра-Нефер укрепил Ушу, да, к тому же, там несколько сотен отборных воинов и стрелков Черной земли и две тысячи воинов Тисури!
Царь Града-на-острове всегда разговаривал со своей супругой на языке Та-Кем.
– Взойдет солнце, и ты сама увидишь, что разбойники бежали.
– Тем не менее, Возлюбленный Брат[69], призови…
– Уже! – Шинбаал перебил супругу, – сейчас явятся почтенный уахенти[70] Ра-Неб и наместник Тутии.
*****[69] Вежливое обращение к супругу. Мужа мужем не называли, как и жену женой.
*****[70] Уахенти (уаа-хенти) – «первый на ладье», капитан.
Две вспышки огня, внезапно возникшие посреди пролива между Цором и Ушу, отвлекли царственную чету. Ладья неведомых разбойников, получившая в борт две стрелы неугасимого пламени, быстро превратилась в сплошной костер. Так быстро, что ни Шинбаал, ни правительница не успели разглядеть ее очертаний. Зато другую ладью, прошедшую мимо и кажущуюся на фоне пожара черной тенью, удалось рассмотреть лучше.
– Какая огромная! – воскликнул Шинбаал, – она же вдвое выше и намного длиннее тех пиратских ладей, что нанимали Ниб-Амен с Ра-Нефером, дабы взять наш город. Никогда таких…
– И все же, достойнейший царь, это ладья акайвашта! – послышался хриплый, но твердый голос уахенти Ра-Неба.
Шинбаал и Сит-Уаджат оглянулись, только сейчас заметив, что прибыли двое, кого пригласил царь, а с ними Анх-Нофрет, Хранительница и член совета Дома Маат, коей даже Ра-Нефер доверял, как самому себе.
Сотня едва заметных искрящихся светляков взмыла в небо. Корма второй ладьи задымилась, и вскоре над ней взвился высокий язык пламени. Пираты заметались, бросив рулевые весла, корабль закрутило, и в его борт вонзился таран третьей пиратской ладьи, не успевшей отвернуть. Горящий корабль едва не лег на борт, однако, ладья, протаранившая его, осторожно отошла назад, вынув смертоносный клюв, и остановилась, дабы принять команду и воинов с горящего, а теперь еще и тонущего собрата.
Не успел Ра-Неб выдохнуть: «Отличная цель!», как огненная стрела, выпущенная из осадного лука, установленного на крепостной стене, пронеслась над палубой и скрылась в волнах. Зато следующая, похоже, попала точно в борт, разбрызгивая пламя. Как и несколько других светляков, атакующих пиратский корабль со стороны невидимой из окон дворца.
– Взгляни, Ра-Неб! – наместник даже отшатнулся от удивления, рассматривая обреченный корабль, повернувшийся к ним носом, – презренные пираты научились строить ладьи размерами едва ли не больше наших осадных!
– Да, – мрачно подтвердил уахенти, – и у них три ряда весел.
– Не может быть! – воскликнул царь, – даже кефтиу не имеют таких кораблей, а они куда как преуспели в мореходстве и на равных соперничают с флотами Страны Пурпура!
Наместник покосился на Шинбаала и усмехнулся уголком рта.
«На равных…»
Хотя юный царь и воспитывался с десятилетнего возраста в Священной Земле, но родная кровь все равно берет свое. «Пурпурные» никогда не сознаются, что если бы не Огненный Потоп, положивший начало закату великого некогда острова, они не могли бы даже мечтать о том, чтобы сравниться в могуществе с морскими царями Кефтиу.
Пиратский корабль кренился на правый борт. Левый охвачен пламенем, которое торопилось пожрать все, до чего способно дотянуться. Отлично горит просмоленное дерево. Присутствующие в зале хорошо видели, как от огромного костра отделяются малые лепестки огня, мгновенно исчезающие в волнах – это прыгали за борт моряки.
– Мои глаза никогда не подводили меня, достойнейший государь, – твердо заявил Ра-Неб, – там три ряда весел.
– Я, конечно, верю тебе, достойнейший, – сказал Тутии, – но это все равно невероятно. Как оборванцы-пираты смогли обскакать лучших мастеров Величайшего?
– Чему удивляться, – возразил Ра-Неб, – пираты хорошо осведомлены о возможностях «Себек-Сенеба». Семь лет назад многие из них не скрывали радости, что наблюдали его мощь, будучи в лагере победителей. Видать, не дураками оказались, раз урок, преподанный другим, пошел впрок. Надо думать, что теперь их ладьи станут гораздо быстроходнее и будут легко уходить от пламенных стрел.
– А я уверена, что это не акайвашта, – нарушила молчание Анх-Нофрет.
– А кто же? – спросила Сит-Уаджат.
– Наши враги собрали огромную рать, почему бы не присовокупить к ней и флот? Чтобы нанести Священной Земле удар не одной рукой, а сразу двумя. Когда Ра-Нефер брал Тисури, не одни только пираты оценили по достоинству «Себек-Сенеб». Моряки Гебала[71], избежавшие смерти и плена, вполне могли надоумить мастеров измыслить эти новые ладьи с тремя рядами весел. И ведь смогли построить в тайне. Проморгал Ипи.
*****[71] Библ. Один из самых могущественных финикийских городов.
– Пожалуй, Анх-Нофрет права, – Ра-Неб вытянул руку вперед, – меня беспокоят вовсе не весла необычных ладей. Присмотритесь внимательнее. Сколько там людей?
Наместник беззвучно шевелил губами: считал. Бесполезное занятие. На фоне пляшущего пламени метались неясные тени. Однако вовсе не требовалось счесть каждого из пнападавших, чтобы осознать, что их слишком много.
– Да, многовато, – сказал Тутии, – но если три ряда весел…
– Достойнейший, ты думаешь, это гребцы? Со щитами? Приглядитесь все, как следует, неужели я один вижу, что там мелькают шлемы и щиты? Это воины!
– Воины союза царей, а вовсе не пираты! – добавила Анх-Нофрет.
– Но ведь Мен-Хепер-Ра разбил нечестивых царей… – пролепетала юная Сит-Уаджат, – уже три дня, как сова принесла весть о великой победе в Долине Врат…
– Эти о том, скорее всего, еще не знают, – сказала Анх-Нофрет, – а если и знают – стало быть, решили отыграться на водах Великой зеле…
Резкий, громкий треск донесся до царского дворца, и зала погрузилась в молчание. Только Ра-Неб прошептал:
– Хорошо сработали подарки высокородного Знаменосца! Повезло же тебе с соправителем, Шинбаал!
Царь не ответил. В зареве пожара было видно, как три охваченные пламенем, неуправляемые, увлекаемые течением ладьи, почти одновременно вздрогнули, точно каждую ухватил непомерно огромный сын Себека, и, как всегда делают крокодилы, тут же потащил под воду. Одна попыталась отвернуть, и почти миновала частокол заостренных кедровых стволов в воде… Но те все же проломили ее борт и ладья стала быстро тонуть.
Семь разливов назад Ра-Нефер ударом с моря захватил Тисури, разбив царя Бин-Мелека Йаххурима, отца Шинбаала. Ипи провозгласил себя соправителем Града-на-острове и едва Величайший, а следом и Самозванка, подтвердили его право на очередной титул, с головой нырнул в дела обороны этого важнейшего приобретения Священной Земли.
В то время Ушу, Град-на-берегу, защищали лишь валы и частокол. Цор так же не имел серьезных укреплений, поэтому, когда Ипи сжег флот «пурпурных», высадке воинов уже никто не мог помешать. Несущая знамя Верховного Хранителя осадная ладья «Себек-Сенеб» беспрепятственно вошла в гавань. Ра-Нефер, возникни у него такое желание, мог с легкостью, безнаказанно, спалить Тисури дотла. С Градом-на-берегу его наемники так и поступили.
Однако Верховный Хранитель прекрасно понимал, что значит Тисури для Священной Земли. Отличная верфь, может и меньше, чем в Бехдете, но побольше, чем в Па-Уда. Возможность торговать золотом, зерном, редким оружием и чудесными твореньями ювелиров Та-Кем, что ценятся во всем мире. Отныне – не оставляя трети прибыли ненасытным торговцам фенех. Постоянные, чтобы не случилось, поставки отборного корабельного леса для флота, третий военный порт на Зеленых водах, почти неприступная крепость Священной Земли.
Это «почти» Ра-Нефер твердо решил исправить. Ипи испросил Тути-Мосе, с большой любовью строившего многочисленный флот, удвоить число старых лесовозов и дополнить их тяжелыми спаренными, на основе корпусов осадных ладей, соединенных мощной рамой. Самозванка отказала Ипи в помощи, а собственных средств Мен-Хепер-Ра едва хватало на содержание войска, постройку крепостей и флота. Однако это не остановило Ра-Нефера. Его семья потомков Древней Крови была самой зажиточной в священной Земле. Ипи купил несколько заброшенных каменоломен, включая одну в Суине, где раньше, пока не наткнулись на трещины, добывали отборный гранит для великих обелисков и стел. Не прошло и разлива, как по Реке двинулись караваны новейших сдвоенных, а так же старых, составленных из трех корпусов, грузовых ладей, везя готовые блоки песчаника и гранита, каменную крошку и алебастр. Вместе с ними шли вереницы торговых судов поменьше, чем только не груженых, от золота, до зерна. Корабли возвращались обратно с кедром, который валили на горе близ Ушу. Драгоценное дерево везли на верфи, значительно расширенные Величайшим.
Всего через три разлива вкруг Ушу выросли стены – невысокие, в десять локтей, но ступенчатые, как строили со времен Имхотепа. Лестницы не очень-то приставишь, не говоря об осадных башнях. Основание с коридором для лучников, облицованное гранитом в локоть толщиной, не пробьешь тараном. Защиту дополнили мощной восточной надвратной башней в двадцать четыре локтя, шестью угловыми в двадцатью, и восемью малыми. Еще две низкие, но широкие башни венчали стены, выстроенные на искусственных косах, которые, на два десятка шагов вдаваясь в морские волны, защищали гавань Ушу.
Малый Цор, как «пурпурные» звали южный остров, и его торговая гавань были защищены почти также, разве что стены пониже и тоньше, без изысков, присущих крепостям Та-Кем, ибо с моря не подведешь осадных башен, а пока приставишь с ладьи лестницу, корабль трижды успеют сжечь.
Зато сам Цор-Тисури Ипи превратил, воистину, в непреступную твердыню. Если укреплением южного острова и Ушу руководили опытные, но малоизвестные зодчие Та-Кем, вместе с приглашенными строителями из Ашшура, то Градом-на-острове занимался сам Ипи.
Несмотря на молодость, Ра-Нефер уже очень многое успел в этой жизни. Это он перестраивал величайшую из твердынь мира – крепость Джару, и почти заново создал связанную с ней, пришедшую было в упадок Стену Болот. К тому же, в деле укрепления Тисури принял участие знаменитый Сен-Мут, зодчий, щедро одаренный Нетеру. Строить крепости ему прежде не доводилось, но, что не говори, храмы возводить гораздо труднее. Вот он и построил в Граде-на-острове величественный храм.
Ипи Ра-Нефер исполнил обещание, данное нечестивому отцу Шинбаала: цари Хатти и владыки Востока, почти не имеющие своих приисков, отныне закупали в Тисури золото за полуторную цену, а когда Ипи, нуждаясь в серебре, резко уменьшал продажу, то за двойную. Зерно давало прибыль не меньшую, чем золото, особенно в годы неурожаев. Большой доход приносило оружие и украшения лучших мастеров Та-Кем, за которыми цари и высокородные воины от острова Шарден до Элама посылали своих купцов, наказав платить, сколько запросят.
Все товары Та-Кем торговались только в Бехдете и Тисури, а поскольку Тисури был ближе… Даже великие и богатейшие города «пурпурных»: Тидаин, Гебал, Берити, Иоппа, не говоря о мелких, Акке и Арваде[72], беднели и угасали, тогда, как Тисури богател изо дня в день. Пусть треть дохода забирал Ра-Нефер, по праву соправителя, и значительная часть дани ежегодно уходила в Дом Серебра и Золота. Но до подчинения Двойной Короне, больше шести десятков хека в год не выходило, а под властью Пчелы и Осоки сокровищницы каждый год пополнялись четырьмя сотнями хека золота[73].
И покойный ныне царь – из страха ли, из гордости, а может из-за желания воздвигнуть то, что прославит его род, да заставит позеленеть от зависти самых богатых царей «пурпурных» – не скупился. Приглашал лучших каменщиков в странах фенех, суля плату, впятеро большую, чем те могли заработать на родине. Зимой нанимал по пять тысяч крестьян из своих земель на подсобные работы. Вдвое больше, да за меньшую плату, к нему шли крестьяне из внезапно обедневших соседних царств. Купил в землях Ашшура и Бабили двенадцать тысяч рабов. И на пятый год Тисури преобразился. Высоту стен довели до двадцати пяти локтей, расширили и уподобили с внешней стороны крепостям Та-Кем. Укрепленный царский дворец окружили дополнительной цитаделью. Усилили девять старых, построили пять новых башен, стены гавани. Возвели два пилона[74], сравнимых с крепостными стенами. Один защищал храмовую площадь, где народ Тисури поклонялся своим тварям Дуата, а другой – Ахт-Нетеру, вместивший в себя храмы Всевладычицы, Сокровенного, Нейти, Сети и Себека, исполненные в старом стиле.
*****[72] Египетские названия Сидона, Библа, Бейрута, Яффы, Акры и Арада.
*****[73] 1530 и 10200 килограммов золота соответственно.
*****[74] Башнеобразное сооружение в форме усеченной пирамиды (в плане – вытянутый прямоугольник). Пилоны сооружались по обеим сторонам узкого входа в древнеегипетский храм.
Каждый храм – маленькая крепость. Между стенами храмов богов фенех и Нетеру шла узкая, едва две повозки разъедутся, улочка, ведущая к воротам дворцовой стены. Ни один военачальник не пустит в эту щель своих воинов под стрелы и камни. Купцы, видавшие Уасит и Бабили, с восхищением замечали, что очень немногие крепости сравнятся теперь с Тисури, и, незаметно, на разных языках стали называть его не Градом, а Твердыней-на-острове.
Однако Ра-Неферу сие показалось недостаточным. Посему, он приказал нарубить молодых кедров, в один охват, да установить вокруг главного острова и всех гаваней на дне под углом. Там, где позволяло дно, мастера Ипи создавали рукотворные рифы. Причем, большая часть торговых ладей, даже под грузом, беспрепятственно проходила над ними, а уже боевые корабли «пурпурных» могли пропороть себе брюхо.
Там, где длинная коса завершалась башней, оставались безопасные проходы, шириной почти в сотню локтей. Для мирных торговцев. Боевой корабль никогда не пройдет рядом с башней, ибо будет немедленно уничтожен. Ничто не спасет его от неугасимых стрел.
И сейчас старый моряк Ра-Неб – учитель двоих Знаменосцев: Ниб-Амена и Ра-Нефера, не без гордости наслаждался зрелищем уже пяти пиратских ладей, объятых пламенем, налетевших на подводные колы и гибнущих, как звери на рогатинах.
Со стен Ушу, похоже, выстрелили два осадных лука. Но не стрелами, а круглыми сосудами тонкостенной меди. В них была не кровь Геба[75], а масло, загущенное воском, и раз в семь меньше горючего камня, чем в смеси неугасимых стрел. Тем не менее, громадные пятна огня вспыхнули на земле, осветив нападавших разбойников, а едва пламя вырвало цели из объятий тьмы, в них полетели стрелы защитников Ушу.
*****[75] Нефть.
– На нас напали? – в залу вошла юная Сульяэли, сестра Шинбаала.
Полуодетая, сонная девушка протирала глаза и зевала. Следом за ней, едва не сбив царевну с ног и чуть не сорвав двери с петель, ворвался богатый и всеми в Цоре уважаемый купец Нитбалу.
– Напали!
Присутствующие повернулись к торговцу.
– Нитбалу, откуда ты?
– Ты что, прямо мимо пиратов проскочил?
– Кто эти разбойники, ты смог их разглядеть?
Купец отдышался, сел прямо на пол, видно ноги не держали, такого страху натерпелся. Сглотнул.
– Не только разглядел. Я шел из Бехдета в Берити. Спешил. В Цор не собирался заходить и приставать на ночь к берегу не хотел. До Града уже немного оставалось, думал, обогну с запада, как обычно, – Нитбалу говорил на языке Та-Кем, ибо заметил присутствие Ра-Неба, который, как многим ведомо, речью фенех не владел, – гляжу, впереди огни в море. Много огней. Я не обеспокоился. Мало ли, может флот Величайшего прибыл или наоборот выходит до света за каким-то делом. Ну, кто тут еще может быть в таком числе? Так и иду себе, как шел. Две ладьи ко мне приблизились и велят, значит, остановиться. Я пригляделся, они странные донельзя. Никогда таких не видел. Огроменные, просто жуть! Малое сходство с нашими есть, но больше на ладьи кефтиу и акайвашта похожи.
– Почему ты так решил? – спросил Ра-Неб, решив проверить собственные предположения.
– На корме завиток. Только у наших, как ты знаешь, почтенный Ра-Неб, он скорпионий хвост изображает, а пираты рыбий любят. Да и размерами он у них всегда больше. На носу рог торчит.
– Я же говорил! – сказал Ра-Неб, – это пираты. Ты не права, Анх-Нофрет, напрасно я с тобой соглашался.
Хранительница только рукой махнула.
– Дальше-то что, почтенный Нитбалу?
– Дальше… – купец рассеянно снизу вверх оглядел собравшихся.
– Не томи, достойнейший! – попросила Сит-Уаджат, – продолжай!
– Они мне, значит, на каком-то странном языке кричат. Я вслушался, ни слова не разобрал. Так и отвечаю, не понимаю, мол. А они мне тогда по-нашему. Странный говор какой-то, иные слова совсем как чужие звучат. Но в основном все понятно.
– Так они тебе ответили на языке Страны Пурпура? – переспросила Анх-Нофрет.
– Именно так, достойнейшая. На северный выговор похоже. Вроде, в Яхмаде так говорят. Хотя я не уверен. Мало с кем оттуда имею дела.
– Яхмад? – Анх-Нофрет многозначительно взглянула на Ра-Неба. Тот лишь фыркнул.
– Продолжай, почтеннейший, – попросил царь.
Нитбалу прокашлялся.
– Спросили, кто такой и куда путь держу. Я ответил правду. Спросили, что везу. Я сказал – вино. Они, похоже, не поверили. «Табань», – говорят. Я на веслах шел. «Мы», – говорят, – «сейчас к тебе подойдем и посмотрим». Тут я неладное почуял. Что корабли из Яхмада здесь делают? Смотрю, еще одна ладья подваливает. Еще больше тех двух. По сравнению с моей – слон рядом с ослом. «Нет», – думаю, – «не иначе Баалшур Сипиш решил на Цор напасть». Ходили слухи, что он большой союз собирает.
– Горшком его союз уже накрылся, – перебил купца Ра-Неб, – сова с вестью прилетела – три дня назад Величайший наголову разбил всех нечестивых царей.
– Да? – удивился купец, – я не знал. И в Бехдете еще не знают. Быстро ваши совы летают.
– Дальше, дальше, пожалуйста! – попросила Сит-Уаджат.
– А что дальше… дальше я решил ноги сделать. Гребцам ору – навались! Навалились. От тех двух ускользнул, да все равно сбежать не смог. Куда там, все море в огнях. Стрелы в меня полетели. От отчаянья на отмель ладью направил. Вот тут у северной оконечности острова как раз брюхом в дно и зарылся. Ну, в воду, конечно, сиганул со всей командой. До берега оттуда недалеко уже.
– А как в город попал? Вдоль стены, что ли, бежал? – спросил наместник.
– Какое там! Пролив чужие ладьи запрудили. Побоялся. С севера пусто, к стене подбежал и давай орать, что, мол, свой. Чуть не всю дворцовую стражу поименно помянул, пока поверили, – Нитбалу вытер пот со лба, – никогда бы не подумал, что подобные знакомства в жизни пригодятся. Веревку со стены сбросили, да втащили.
Шинбаал верил каждому его слову. Нитбалу выглядел испуганным, но царь знал, что купец не трус. Не раз он доказал это, борясь с пиратами, штормами, а так же принимая участие в некоторые чрезвычайно щекотливых и невероятно опасных предприятиях. В таких, где человеку робкого десятка совершенно нечего делать.
Царь знал и о том, что торговец работает на Ра-Нефера, но помалкивал. Верховный Хранитель прекрасно разбирался в людях, а молодой царь пока еще не чувствовал себя достаточно окрепшим, дабы хоть в чем-то явно или тайно выступать против своего соправителя. Сказать по правде, у него и тени мысли подобной доселе не возникало. Хотя, если задуматься, причины для того у Шинбаала имелись. Ему было прекрасно известно, кто помог умереть его отцу, царю Бин-Мелеку Йаххуриму. Более того, Ра-Нефер не только не пытался скрыть от наследника свое намерение удалить его отца из мира живых, но заявил тому об этом прямо. Ибо хотел, дабы Шинбаал стал истинным Правителем, и представлял, на какие жертвы иногда нужно идти ради блага своего царства. И юноша, воспитанный в Священной Земле с десяти лет, как благородный заложник, не стал противиться, тем самым, фактически, сделавшись причастным к отцеубийству. Он мучился от этой мысли, но успокаивал себя тем, что, будучи предупрежденным, все равно не смог бы предотвратить смерть отца. Однако, сделав вид, будто Йаххурим умер от болезни, наследник не возбудил в соплеменниках жажду мести, не толкнул их в новую заведомо проигрышную бойню. Ра-Нефер внимательно наблюдал за Шинбаалом и, в конце концов, исполнился уверенности, что проник сквозь сложную вязь мыслей и чувств юноши. Он не имел причин сомневаться в его верности. Шинбаал, приняв Посвящение, оказался от веры своих отцов, поклоняющихся темным демонам Дуата. И все же, если бы Ипи отличался безграничным доверием к людям, не быть ему Верховным Хранителем, глазами и ушами Величайшего. Потому-то, нет-нет да появлялся при дворе Шинбаала купец Нитбалу, поставщик дорогих вин.
Небо стремительно розовело. Над горой показался край солнца, и лучи его окончательно разогнали полумглу скоротечных предрассветных сумерек.
Собравшимся открылась картина, от которой оцепенели все, даже опытная Хранительница Анх-Нофрет и немало повидавший в этой жизни Нитбалу. Только Ра-Неб, смотря на обгорелые остовы, торчащие из воды тараны и кормовые завитки погибших кораблей, тела, колышущиеся в прибойной волне, удовлетворенно хмыкнул.
Сит-Уаджат воссияла улыбкой, удивив всех.
– Чему ты радуешься, Возлюбленная Сестра? – удивился Шинбаал, – посмотри, вон там, к югу…
Ра-Неб почти по пояс высунулся из окна, вглядываясь.
– Н-да… – только и протянул уахенти, и добавил, – поднимемся на башню, достойнейшие. Обзор много лучше, к тому же семь разливов назад мне подарили синие чаши жрецов Мер-Уннут[76], а они приближают не только звезды и лик Хонсу.
Присутствующие согласились с этой идеей. Ра-Неб быстрым шагом первым вышел из зала, направившись вовсе не туда, куда все. Однако он довольно скоро присоединился к царю и его спутникам на башне, неся под мышкой небольшой ящичек, а в руках кувшин с водой. Моряк открыл ящик, извлек деревянные детали и собрал треногу с рамой. Наполнил водой прозрачные сосуды синего стекла, установил в специальные подогнанные гнезда, прильнул к самому маленькому флакону, и, осторожно поворачивая раму, начал осматривать линию берега.
Нитбалу впервые лицезрел удивительное изобретение жрецов Реки, посему, несмотря на весь свой недюжинный ум и богатый опыт, разинул рот в изумлении. Будучи в первую очередь моряком, он прежде не слышал о подобных устройствах, полагая, что придумки жрецов Та-Кем призваны лишь испепелять вражеские ладьи. Эти же синие стекла куда как пригодились бы и мирным путешественникам в их дальних странствиях к неизведанным берегам[77].
*****[76] Мер-Уннут – «Жрецы звезд и часов», исчисляли календарный год, предсказывали затмения. Вероятно, именно этими жрецами был изобретен прибор, судя по описаниям и изображениям, прототип телескопа, который применили для определения длины окружности Земли, после была проведена реформа мер, для приближения антропоморфных единиц измерения к геократным. Упрощенные телескопы уже в период XVIII династии применялись в военном флоте Египта.
*****[77] Египтяне достигали берегов Анголы. Существует ряд материальных свидетельств, в частности – паста листа коки в гробницах врачей и жрецов Анпу, табачные листы, указывающие, что египтяне добирались до Южной Америки, вероятно подхваченные Канарским течением. По всей видимости, несколько позже, в Америке побывали и финикийцы, по убеждению некоторых культурологов и собственно финикийским текстам.
Картина выходила не слишком радостной. Несколько десятков чужих кораблей, в лучах Хепри-Ра оказавшихся еще крупнее, без движения стояли у берега Ушу, к югу и к северу от города. Весь берег усеян вооруженными людьми. К северной стене примыкал огромный лагерь, сотни, если не тысячи больших и малых шатров. Они прямо лепились к укреплениям Ушу. Это особенно странно. Какой полководец станет разбивать лагерь прямо у подножия вражеских стен? Кто вообще, совершив дерзкий ночной налет, станет тратить на это время? Безумие какое-то…
Ра-Неб считал корабли, Тутии пытался считать воинов.
– Невероятно, – наместник обратился к Хранительнице, – их там многие тысячи! И не меньше сотни кораблей!
– Гораздо больше, – мрачно вставил Ра-Неб.
– Откуда они взялись? Это не пираты. Те никогда не собирали такую силу в одиночку. Как могло столь огромное войско подойти к Тисури совершенно незаметно? Куда глядели «Хранители»?
Анх-Нофрет лишь головой покачала. Нечего ответить.
– Позволь мне взглянуть, почтенный Ра-Неб, – попросил Шинбаал.
Моряк уступил синие чаши. Царь прильнул к ним, некоторое время молчал, обозревая берег. Наконец, сказал:
– Они отошли от северо-западной стены. Не похоже, чтобы там шел бой.
– А я не вижу лестниц и осадных башен, – сказал наместник, – как они вообще собирались брать крепость? Зачем они поставили шатры, да еще так близко к стенам? Безумцы! Нетеру лишили их разума!
– Ты не прав, достойнейший, – Шинбаал немного повернул раму, – они не безумцы. По крайне мере в том, что касается штурма. В стене пролом! Я вижу его совершенно отчетливо! Он не очень широк, завален обломками.
– Сделали подкоп? – предположила Сит-Уаджат.
– Невозможно! Еще на закате здесь не было и намека на близость вражьего войска! За половину ночи не вырыть подкоп, достаточный для обрушения столь прочной стены!
– В гавани Ушу еще идет бой, – вытянул руку Ра-Неб.
– Каким бы способом чужаки не разрушили стену, но, похоже, овладеть ею не смогли, – предположила Анх-Нофрет, – решили взять город с моря.
– И ведь возьмут… – побледнел Тутии, – там же всего несколько сотен воинов. И флот, как назло ушел в Хазету[78]…
*****[78] Финикийский город и порт Газа.
Почти весь флот Та-Кем, стоявший в Тисури, больше месяца назад отбыл на юг, дабы обеспечивать продвижение Мен-Хепер-Ра к Мегиддо, подвозить припасы и часть войск. В Тисури оставалось совсем мало кораблей. К счастью, большая часть их стояла в гавани северного острова. Ни один в море пока не вышел, и ладьи чужаков понесли потери только от неугасимого огня и подводных «подарков» Ра-Нефера. Потери… Не больше полудюжины сгоревших и затонувших ладей. Только у входа в гавань Ушу сгрудилось их десятка три, а сколько еще поодаль на якорях стояли… Малодушный сказал бы попросту: «Им нет числа».
– Цор не удержать… – прошептал Нитбалу.
Царь посмотрел на него, но ничего не ответил.
Ра-Неб, сжав зубы, не отрываясь, следил за сражением в гавани. Зрением моряк отличался хорошим и даже без синих чаш видел, что гарнизон Ушу его явно проигрывал. Силы слишком неравны.
– Апоп вас раздери, нечестивцы, – процедил моряк, заметив, что знамя Воинства Маат, венчавшее башню на рукотворной косе, вздрогнуло под ударом топора и полетело вниз.
Бесстрастный ветер доносил крики, треск щитов и лязг мечей, воодушевление и отчаяние, боль, брань и проклятия…
– Они побеждают, – сказала негромко Анх-Нофрет, – и все же я даже отсюда чувствую их смятение.
– Смятение? – переспросил Шинбаал.
– Именно так, достойный Правитель. Смятение. Растерянность. Посмотри на их порядки. Часть бьется в гавани, а большинство просто стоит. Да не просто стоит – толпится! Если бы меня только сейчас подняли с постели и подвели сюда, я, кинув первый взгляд, вообще сказала бы, что это не войско, а просто толпа горожан, зачем-то вышедших за стены. Так не штурмуют крепости!
– Ты права, – сказал Шинбаал, – я помню штурм Цора Ра-Нефером. Воины Священной Земли и наемники сновали под деревянными стенами Ушу, как муравьи. Столь же деловито и целеустремленно. Сооружали лестницы, вязали охапки хвороста для заваливания рвов. А эти действительно ведут себя очень странно.
– Но и тех, кто сражается, достаточно для того, чтобы Ушу пал, – дрогнувшим голосом сказал наместник, – а поскольку их флот намного превосходит числом наш, то никакое неугасимое пламя нас не спасет. Тисури падет…
– В Ушу стоит четырнадцать боевых ладей, – сказал уахенти, – но им не прорваться. Нечестивцы полностью перегородили гавань.
– Что же делать?
Шинбаал выпрямился, кажется, даже выше ростом стал. Меж сдвинутых бровей пролегла глубокая морщина.
– Трубить во все трубы! – царь, сощурившись, посмотрел на пылающий солнечный диск, который божественный скарабей Хепри уже полностью вытолкал из-за горы и даже успел приподнять над ней на целую ладонь, – подать сигнал зеркалами! Воинам оставить Ушу. Пусть жители отворяют восточные врата, и, бросая все, бегут к горе, прячутся в роще!
Голос юного царя звучал твердо, глаза лучились уверенностью. Старый моряк и Хранительница незаметно переглянулись: воистину, Ра-Нефер и царственная сестра его – Дважды Посвященные Избранники Всевладычицы – смогли сделать из сына клятвопреступника Йаххурима истинного Правителя!
Шинбаал продолжал:
– Следует быть готовыми оставить Тисури. Оповестить жителей, в первую очередь высокородные семьи, богатейших горожан. Так же следует вывезти лучших ремесленников. Достойный Тутии, приказываю открыть сокровищницу и начать погрузку на ладьи золота. Не следует оставлять врагу и оружие…
– Брат мой, нужно снять со стен осадные луки! – Сульяэли перебила царя, чему, однако, никто не удивился: с воцарением Шинбаала в городе все больше утверждались порядки Та-Кем, – даже легкие!
Шинбаал кивнул и повернулся к моряку.
– Коль скоро в Граде-на-острове отсутствуют Знаменосцы Зеленых Вод, назначаю тебя, достойнейший Ра-Неб, верховным Знаменосцем Тисури и да будет так!
Ра-Неб и наместник немедленно покинули башню, отправились выполнять царский приказ. За ними удалилась Сульяэли. Анх-Нофрет задержалась.
Шинбаал проводил ушедших взглядом, потом снова посмотрел в сторону Ушу. Отвернулся. Направился было к лестнице, но остановился на полпути. Снова подошел к крепостным зубцам и положил на них руки, сжав кулаки. На скулах его играли желваки. Сит-Уаджат испуганно следила за метаниями супруга.
– Возлюбленный Брат, ты решил прорываться на ладьях в Бехдет, чтобы вернуться потом с флотом Ниб-Амена?
Царь молчал.
– Достойнейший Шинбаал, – Анх-Нофрет подобралась к царю неслышно, как кошка. Говорила она свистящим шепотом, – я должна сообщить Верховному Хранителю и Правительнице. И остерегись принимать решения, пока не получишь ответа.
– Я помню, достойнейшая, что я верный слуга Двойной Короны, – в голосе юноши звучал металл, – но и ты не забывай, что перед тобой царь Тисури…
Он взглянул на Хранительницу и добавил твердо, даже с вызовом:
– Правитель Цора.
Его гордость и решимость понравились ей.
– Ты силен, царственный Шинбаал, – Анх-Нофрет вздохнула и улыбнулась юноше, – но недостаточно мудр. Ты заперт в крепости, окруженной врагами, а Ра-Нефер, до которого гонца из Сихема колесница домчит за пару часов, стоит рядом с воинством Мен-Хепер-Ра, только что рассеявшим сотню тысяч врагов. Мерит-Ра уже в Бехдете. Ты не можешь рисковать своим городом и своим народом, царь Шинбаал. Если столь крупная рыба прошла сквозь наши сети, то лишь потому, что Верховный Хранитель готовил силки на еще более крупного зверя.
– Какой зверь может быть крупнее? Ты видела, сколько их? Десятки тысяч!
– Ну, может и не десятки, — усмехнулась Анх-Нофрет, — но много, ты прав. Баалшур Сипиш собрал могучую силу, но она слишком пестра. Я думаю, что он, не веря в стойкость многоплеменного воинства, решил перехитрить нас обманным маневром. Он просчитался и сам угодил в западню Мегиддо. Многие из тех, кто пошел за царем Кадеша, за золото согласятся сменить знамена. У нас много золота. И тогда успех нечестивцев растает, словно дым. А когда из Бехдета придут осадные ладьи, спеси этих пиратов, наемников Сипиша, и вовсе поубавится. Не торопись в своих решениях.
Выслушав Хранительницу, Шинбаал немного помолчал, а потом церемонно поклонился.
– Я благодарен тебе, достойнейшая, и прошу извинить мой гнев.
– Ты достойный царь, – Анх-Нофрет направившись к лестнице, улыбнувшись Сит-Уаджат, которая провожала ее недоуменным взглядом, – я покину вас, ибо кое-что обещала царю.
Шинбаал смотрел на столбы дыма, выраставшие за стенами Ушу. Он молчал достаточно долго. Наконец, подняв голову, негромко произнес:
– Как бы ни распорядился Шаи[79], я останусь здесь.
Четыре громадных и в то же время легких серо-белых птицы неслышно, как тени, летели над морем и землей на недостижимой для лучника высоте. Им не было никакого дела до копошения людей и лодок внизу. Они несли весть. Не зря в Та-Кем белую сову звали Вестницей Нейти, Нетеру-Мстительницы…
*****[79] Шаи – бог, олицетворявший судьбу.
Отредактировано Jack (12-11-2012 18:50:56)
Здесь вы можете обсудить фантастическую и историческую литературу.
