Помните, в тексте было про желудочную соль в качестве зажигательного средства?
Забудьте про это. Это был невероятной мощи косяк. Я его выкинул. Ладно, сам еще раскопал.
Даже не знаю, как соавтору об этом сказать. Он же на этом деле целую теолрию построил. Но физика, это даже не коняшки...
Пускай другую теорию под зажигалки подводит.
Я же, хотя и не химик по образованию, но зам. тех директора по разработке всякого разного и имею в подчинении химическую лабораторию. Блин, ну кто мне мешал раньше у них спросить... Стыдобища... Магнезия вообще не горит.

Мне тут, оказывается, еще и на Империале косточки хорошо промыли за Фракийца. Еще осенью. Только сейчас увидел. Второй день хожу красный, как вареный рак.
Возразить нечего. Жалко только, что люди, увидев пельтастов в понтийском войске и прочитав, как римляне "барра" кричат, автоматом весь роман записывают в говно, ну да ладно. Таких максималистов навалом.
Чего-то второй день такие страшенные косяки во всех своих текстах нахожу, ужас. Ну почему меня раньше никто носом не ткнул?
Наука, однако...

Воистину, текст после написания надо бы на полгодика отложить.

Анх-Насир подал ему еще один меч, формой неотличимый от тех, что только что подверглись испытанию.
   – Ты прав, достойнейший Амен-Ем-Хеб. Все эти мечи акайвашта никуда не годятся. Кроме этого.
   Ра-Нефер протянул клинок Тути-Мосе. Фараон взглянул на клинок с удивлением.
   – А чем он примечателен? С виду – такой же.
   – Этим мечом военачальник пришельцев разрубил хопеш Нахт-Ра, как тростинку.
   – Вот как? – фараон поднял глаза на Верховного Хранителя, – может, в пылу битвы…
   – Нет, Величайший, – перебил Ипи фараона (на что дерзости хватало у немногих, хотя Тути-Мосе в подобных случаях даже не пытался изображать гнев), – три «Хранителя» тому свидетели. Павший воин действительно перерубил хопеш Нахт-Ра этим мечом. Клинок у Коршуна, кстати, не из последних. Я знаю, он им часто похвалялся. Дедовский, во многих схватках побывал без малейшего урона для себя.
   Заинтригованный Тути-Мосе сомкнул ладонь на рукояти меча акайвашта.
   – Может, небесное железо? – предположил Амен-Ем-Хеб.
   – Нет, достойный Амен-Ем-Хеб. Величайший, попробуй согнуть клинок.
   Фараон упер острие в борт колесницы. Налег.
   – Как прутик гнется, – сказал Ипи.
   – Действительно, – подтвердил фараон, – железо Незыблемых Звезд прочное, но совсем не гибкое.
   – И еще! – Ра-Нефер провел лезвием меча неизвестного металла по хопешу, затем – наоборот, – они оставляют друг на друге царапины. Значит, прочность этого железа равна бронзе с краской для синего стекла. Но посмотрите, сколь тонок сей клинок!
   Мен-Хепер-Ра восхитился трофеем
   – Я беру его, и пусть посвященные Тути разгадывают секрет этого железа. Ценнейшее приобретение! А ты, Ипи, тщательно расспроси пленных об этом металле. Если же будут молчать…
   – Заговорят.
   Ра-Нефер вдруг прикрыл глаза и покачнулся. Тути-Мосе успел его подхватить.
   – Ты же на ногах не стоишь!
   – Не мудрено, – добавил Амен-Ем-Хеб.
   Ипи встряхнулся.
   – Нет, вполне здоров, отделался небольшими царапинами. Ты знаешь, Величайший, эти акайвашта… Каждый из них в отдельности вряд ли долго продержится против почти любого из «Хранителей» или «Храбрейших», но в строю они…
   – Все это расскажешь потом! – отрезал фараон, – ты переутомлен, верно, еще не оправился от удара по голове. Напрасно я не послушался Ниб-Амена…
   Тути-Мосе повернулся к поверенному Ипи.
   – Достойнейший Анх-Насир, немедленно отвези его в наш лагерь у стен Мегиддо. Проследи, чтобы после осмотра врачом Ра-Нефер сразу лег спать. А если он начнет тебе рассказывать, что является Верховным Хранителем и припомнит какие-то свои обязанности, я разрешаю тебе его связать.
   – Не надо, – слабо улыбнулся Ипи.
   Пошатываясь, он взошел на площадку хевити.
   – Слушаюсь! – поверенный вытянулся перед фараоном в струну, потом вспрыгнул на колесницу и стегнул лошадей.
   
   Выполняя приказ Верховного Хранителя, его люди свалили на опушке леса несколько мертвых, не переживших давнего пожара, но все еще стоявших на корню, кедров. Их порубили на дрова и сложили погребальный костер для полководца акайвашта.
   Отбывая с Пепельной Пустоши, Ипи бросил взгляд на пламя, пожиравшее тело доблестного воина. Пленные, кто мог стоять, выстроились вокруг костра. «Хранители» не препятствовали им отдать почести своему командиру. Ра-Нефер заметил, что многие из пиратов не скрывали слез.
   Воины, коих привел с собой Мен-Хепер-Ра, продолжали собирать тела и трофеи, перевязывали раненных. «Хранителей» фараон отпустил в лагерь. С ними же отправили и первую партию пленных, тех, кто мог самостоятельно идти. В большинстве своем это были обозные. Ипи приметил среди них несколько «пурпурных». Те обликом резко отличались от акайвашта, в большинстве своем бритых, как истинные дети Реки. Все фенех одеты неброско, очевидно это слуги, погонщики мулов и носильщики. Ра-Нефер обратил внимание и на то, что среди пленных, тех, кто явно не участвовал в сражении и не имел отношения к охране обоза, большинство так же следует отнести к тому же племени, что и пиратов-воинов. Фенех среди обозных немного.
   Многие «Хранители», прибывшие к месту битвы на колесницах, теперь вынуждены были идти в лагерь пешком. Анх-Насир и прочие колесничие не отрывались от пешей колонны, потому легкая меркобт с посыльным фараона опередила отряд Ра-Нефера, и, по вступлении в лагерь, войска устроили Верховному Хранителю торжественный прием, как победителю.
   Вдоль дороги выстроились почти все воины, кто не занят в караулах и осадных работах. В первых рядах славословящих его, Ипи заметил много кетет-аха, «младших воинов». Эти юноши, набираемые в пятнадцать лет, не смотря на то, что находились при войске, в битве при Мегиддо не участвовали. Их берегли, обучая воинскому искусству в течение пяти лет, привлекая к осадным работам (как сейчас), службе в гарнизонах и походам на неопасного противника – племена «девяти луков»[109]. После окончания обучения, «младшие воины» переводились в разряд «старших», получали дощатую броню, высокое жалование и земельные наделы. Наиболее отличившиеся на службе, достигали почетного звания пехти-аха и именовались в дальнейшем «высокородными». Простолюдины и даже чиновники среднего ранга должны были обращаться к ним с добавлением перед именем слов «почтенный воитель».

*****109 Ливийцы, кушиты и эфиопы постепенно покорялись фараонам Нового царства при расширении державы на запад и юг. К описываемому времени многие из этих племен уже были верными подданными Египта.

   Кетет-аха восторженно смотрели на Ра-Нефера. Ниб-Амен и Усер-Мин, оставшиеся в лагере, запрягли молодежь нарвать священных белых ирисов. По весне их росло в Долине Врат великое множество.
   Цветы сыпались под ноги людей и лошадей, под колеса хевити. Ипи закрыл глаза. Он не слышал тысячеголосого торжественного хора. В голове его звучала музыка:
   
   С белым ирисом на камнях
   Над Долиной взошла весна.
   Белый ирис вернул меня
   Из страны блаженства и сна.
   Пронеслись над землей века,
   И проплыли тысячи лет:
   Те же белые облака,
   Амен-Ра золотистый свет.
   Там, где кровь потоком лилась,
   Где не раз гремела война, –
   Белым ирисом взорвалась
   Над Мегиддо опять весна…
   Где же кедры? Где же ручей?
   Все иначе, все как во сне…
   Только звонкой бронзой мечей
   Пробудилась память во мне.
   
   …Воды Хапи в бессмертье нес,
   И в лучах закатного Ра
   Утаить не сумела слез,
   Провожая меня, сестра.
   «Не печалься, достойный Брат!» -
   Ободрял меня фараон
   По дороге к Долине Врат.
   Только был удручен и он…
   
   Показались стены Мегиддо. Пленные фенех зароптали.
   – Этого не может быть! Это мир Муту! Мертвые восстали!
   Анх-Насир тронул Верховного Хранителя за локоть. Ипи очнулся от оцепенения, оглянулся назад, туда, где вели пленных.
   Волновались только «пурпурные». Акайвашта, идущие рядом, смотрели на них с недоумением. Один из фенех вырвался и сломя голову, не разбирая дороги, бросился бежать. Убежал недалеко, «Хранители» сбили его с ног, он кубарем покатился по земле и сжался в комочек, как побитая собака, со всхлипами приговаривая:
   – Мертвые… мертвые…
   Знаменитое хладнокровие Ра-Нефера на миг ему отказало, по спине мурашки пробежали.
   «Являлись люди… те, кто был ниже по течению Реки Вечности…»
   Протолкавшись сквозь ряды славящих его воинов, он прошел к своей палатке. Сел на походное ложе. Следом заглянул Анх-Насир, протянул кувшин пива, в котором Ипи уловил слабый запах макового сока. Это кстати.
   Потом приходил личный врач Тути-Мосе. Едва отбившись от его настойчивого внимания, Ра-Нефер извлек из футляра чистый папирус, разгладил его, придавил кедровой дощечкой. Немного подержав лист под спудом, перевернул дощечку и края папируса медом. Он не собирался отдыхать. Этот бесконечный день принес столько всего… Каша в голове. Нужно сосредоточиться, собраться. Осмыслить все как следует. Сейчас, по горячим следам. Отдых подождет.
   С чего начать?
   Он достал из ящичка с письменными принадлежностями пару заточенных палочек для письма, идеально ровную золотую полоску с насечками, стеклянную палетку. Уселся поудобнее, и начал чертить.
   За час до заката в палатку снова зашел Анх-Насир.
   – Гонец из Сихема только что привез папирусы для Величайшего и Верховного Хранителя.
   Поверенный передал свитки. Ипи сломал печать и развернул первый из них, пробежал глазами. Удивленно поднял глаза на поверенного.
   – Будут какие-то указания? – спросил тот.
   – Пока нет. Ступай.
   Странно. Это письмо написала вовсе не Мерит-Ра, как он ожидал. Послание из Тисури, от Анх-Нофрет. Ипи развернул второй папирус. А вот это уже Мерит.
   «Брат мой, я пересылаю тебе это письмо, дабы не тратить время на пересказ своими словами…»
   Он дважды перечитал оба послания. Отложил свитки и потер пальцами виски. Все сходится. Пришельцы не лгали, говоря о своем воинстве у стен Тисури. Не менее сорока тысяч человек, множество ладей…
   Мерит сообщала, что приказала наместнику оставить город. Правильное решение. Она написала, что совы прилетели в Бехдет около полудня. Если она отправила ответ сразу, то Тутии получит его с минуты на минуту, если уже не получил.
   Ра-Нефер встал и вышел из палатки. Он не мог сидеть на месте, когда вокруг зачинались столь важные дела, но прекрасно понимал, что сейчас нет смысла куда-то рваться, гнать колесницы, чего-то срочно решать. Утро вечера мудренее. Нужно немного прогуляться, собраться с мыслями.
   
   Атум-Ра опускался к горизонту, разливая красное золото на кедровые кроны. Ра-Нефер раздумывал – согласится ли Величайший смягчить условия сдачи для тех, кто заперт в Мегиддо? Нужно, во что бы то ни стало убедить Мен-Хепер-Ра. Если еще на рассвете они могли рассуждать о сколь угодно длительной осаде Врат, то теперь это невозможно. Ситуация изменилась. Анх-Нофрет писала в спешке, скорописью. Рука дрожала, но верить ей можно, как себе.
   Надо было брать вождя пиратов живым… Но теперь сетования бесполезны. Ипи сделал все, что смог.
   И все же откуда? На всех землях этих пиратов и скотоводов не наберется сорока тысяч мужей, знающих, как держать копье. Как осведомители упустили такое воинство? А ладьи? Даже если те топили любую посудину, встретившуюся на пути своих кораблей, они не могли вырезать тех, кто видел их на берегу. Наконец, Цитанта никогда не задружился бы с Баалшур Сипишем, если бы по его землям гулял столь лихой и удачливый пират. С огромным войском, вдвое превышающим то, что привел Мен-Хепер-Ра под стены Мегиддо.
   Перед глазами все стоял тот, трясущийся от необъяснимого ужаса, слуга-фенех. Ипи провел руками по лицу. Нефер-Неферу, неужели его безумное предположение – правда? Допросить немедля того воина, что одолел Аннуи? Нет, завтра… В голове Ра-Нефера вновь стучал молот.
   Верховный Хранитель отпил вина, опустив веки. А может… Может не стоит прятаться от самого себя? Взглянуть в воду и золото? Может быть он сможет увидеть нечто, что даст ответы на все вопросы?
   Все равно, завтра. Поставив чашу на низкий походный столик, Ра-Нефер откинулся на ложе и почти мгновенно уснул.
   
   Мерит-Ра запрокинула голову и раскачивалась на большом сидении, в такт своим мыслям. Сестра прорицала… Его маленькая Мерит. А он-то испугался. Показалось… Привиделось…
   Ра-Нефер присел рядом, осторожно провел кончиками пальцев по отзывающейся на прикосновение разгоряченной коже Мерит. Дрожа, расстегнул пектораль, прижался к обнаженной спине, коснулся губами шеи сестры.
   «Мен-Хепер-Ра простил нас, но не даровал любовь и не лишил вины…»
   Ипи вздрогнул. Перед глазами огонь, кровь, смерть.
   Что это? Жестокая бойня в Долине Врат, битва на выгоревшей пустоши? Наваждение? Кровавое и бессмысленное наваждение. Нет вокруг ничего, кроме них двоих. Ничего…
   – Ипи… – полушепот, как выдох… Сладостный стон… И вдруг… Стон боли и отчаянья! Крик! – Ипи, я прошу тебя!
   Мерит оттолкнула брата.
   – Отдай мне нечестивца! – она развернулась и привстала, она еле дышала.
   Глаза Мерит-Ра не были напуганы – из них ушла жизнь. Царственная супруга Величайшего сняла с перевязи священный клинок, и снова уставилась на брата невидящим мертвым взглядом.
   – Отдай его мне, или соверши это сам, Ипи! Иосаф… Это зло, Хранитель, великая Тьма, идущая с востока!
   – Что ты видишь?! Что? – Верховный Хранитель приобнял Мерит-Ра, медленно и осторожно отобрал и бросил на камень ее меч.
   – Я вижу величие и славу, Избранник! Меч фараона, сокрушающий все на сотни итеру, от Бабили и Хатти до Куша и Островов. Великие победы в Долине Врат, при Каркемише и Вашшукани! Слава и золото! И Храмы, брат мой, Ипи. Величайшие и богатейшие города, невиданный расцвет мощи и власти!
   – Но чем ты напугана, Мерит, чем? – Ипи прижал сестру к себе, но она вновь оттолкнула его и упала на ложе без сил.
   – Величие и слава растоптаны! Храмы разрушены безумцем, что будет страшней всех прихотей Самозванки и полчищ хаков! Изваянья Нетеру низвергнуты в огонь. Великий диск испепеляет, не согревая. Имя Амен-Хотпа, нашего предка, предано проклятию! Слава Мудрейшего-из-Величайших втоптана в песок! Воины Та-Кем убивают собственных Жрецов по приказу безумного властителя. Страны, завоеванные Тути-Мосе, преданы на разграбление дикарям без боя! Вот что я вижу, достойнейший Ипи Ра-Нефер! Вот что принесет нам плод моего чрева. Дом Йаху-Мосе погибнет от одного из своих правителей, и дочь Паер-Анха из Дома Амен-Ем-Хети, кровь Великого Сома, родит того, чьим потомком будет нечестивец… Безумец Нефер-Хепер-У-Ра Эх-Не-Итан!
   Женщина, мелко задрожав, медленно сползла на пол, перевернувшись и распластавшись на каменных плитах. Слезы текли по лицу Мерит.
   – А еще, брат мой… Тот, кто обречен родится, мой сын, поднимет руку на Избранника… Ты, хранящий берега Хапи, избранный Вместилищем, падешь от его руки! И проклятие обрушится на землю Та-Кем, не сразу, но неизбежно, как гнев Сехмет, ибо не уберегшие своего Хранителя недостойны дыхания! И взойдет кровавый диск, и будет попрана Истина, и будет преломлен меч!
   Мерит-Ра встала и пошла к западному окну. Ее глаза по-прежнему оставались мертвы, а слова становились все более туманны и невнятны.
   – Семь голов, мой возлюбленный брат! Семь голов, раздробленных булавой палача, идущего вслед за великим воителем, покорившего всех, но не казнившего ни единого! Семь Сах, вывешенных на стенах от Куша до Нахарина, девять луков, приходящие из черных стран, из пустынь Аменет и стран Хепри. Великая тварь, порожденная кровью семи царей и твари Дуата, сраженной тобою! Тварь о семи головах, идущая с востока, девять луков в руках у твари, и кровавый диск.
   Мерит трясло, словно в ознобе, но Ра-Нефер не мог пошевелиться, подойти, обнять, сорвать невидимые путы ужаса. Скованный по рукам и ногам обреченностью и отчаянием, он слушал.
   – И восстанут мертвые у Города Врат, чтобы нести гибель живым. И на месте великой битвы Извечные сойдутся с силами Мрака, и падут города и страны, и придут дикие, и сокрушат снова Нахарин, земли Ре-Тенну, Хатти, Бабили и Та-Кем, но будут тысячекратно страшнее хаков, ибо падут троны и некому будет остановить их! Тьма идет с востока, брат мой! Кровавый диск восходит на западе! Двойная корона Пшент брошена во прах, корона Атеф расплавлена в пламени, синяя корона Хепреш продана торговцем, ибо Девять корон увенчают голову твари, ибо Маат попрана, и не будет спасения!
   – Прошу тебя, Мерит, остановись! Даже Верховному Ур-Маа невыносимо сознавать такое грядущее!
   Ипи схватил стеклянный сосуд и бросил на пол, надеясь, что резкий звук вернет Соправительнице сознание. Он боялся закрыть глаза ибо, как наяву видел всадников, с ног до головы закованных в железо. Их щиты и одежда несли на себе знак, похожий на священный Анх[110]. Следом ползли приземистые чудовища с белыми и красными звездами Аштарт, синими звездами Мелькарта. Они отрыгивали смерть, как и летучие подобия себека, которые извергали из пасти огненные ленты, сметающие все на своем пути. С неба падали хищные птицы, исчезающие в огненном вихре.

*****110 Анх – «ключ жизни». Крест, увенчанный сверху кольцом. Один из самых значимых и узнаваемых символов египтян.

   Он боялся рассказать об этом сестре. Но в том не было смысла – она все видела сама.
   – Так слушай, Избранник и Хранитель Берегов Херу. Раскрой глаза свои и ты увидишь Неизбежность! Смотри на земли, разграбленные и выжженные, на города Севера и Юга. Узри неугасимый огонь и великий ветер, порожденный стрелами, что возожгут рукотворные светила и обрушат покров Нут на землю! Смотри на победу Апопа, смотри, как Величайшая плачет у Врат Те-Мери, ибо все страны и народы явятся к ней в один день, истребленные самими собою в час последней битвы у проклятой горы Мегиддо!
   – Остановись, Мерит, хватит, заклинаю тебя, ты не вынесешь этого! – Ра-Нефер обернулся, схватив чашу с вином, чтобы напоить и успокоить царственную сестру, но допустил ошибку. В тот же миг Соправительница подняла свой меч, ухватив двумя руками, направив лезвием вниз, себе в живот…
   – Стой, Мерит! – Ипи успел только крикнуть. Он был слишком далеко, чтобы остановить ее руку. Соправительница замахнулась и, выдохнув, ударила.
   Верховный Хранитель выбросил ладонь, будто мог дотянуться до сестры с нескольких шагов, разве что от отчаянья, но…
   
   Ипи открыл глаза, и некоторое время лежал неподвижно, затаив дыхание и прислушиваясь к учащенному биению сердца. Справившись с охватившей его дрожью, Ра-Нефер выскочил из палатки продышаться, приветив восход Хепри. Холм и возвышающиеся на нем стены Города Врат, грозной тенью нависали над лагерем на фоне розовеющего неба.
   Семь лет прошло с того дня, когда видение о грядущем, леденящее кровь в жилах, явилось его сестре. Как и он сам, Мерит-Ра, щедро одаренная благосклонностью Прекраснейшей, могла видеть будущее. Чаще всего туманные пророчества нуждались в толкованиях и могли быть поняты по-разному, но тогда видение впервые вышло столь отчетливым, подробным и… страшным.
   И вот, снова. Тот день, как наяву. Будто вчера…
   Безумец придет. Ипи знал, что видение правдиво. Ему, Видящему Ур-Маа, не требовались для того никакие доказательства. Эх-Не-Итан придет в этот мир, но не один. Херу-Ем-Геб – будет имя нового Избранника, нового Избавителя, который вернет надежду истерзанной Священной Земле. И в его жилах будет течь Древняя Кровь. Кровь Ипи Ра-Нефера. Безумца настигнет стрела Истины, запущенная Ипи в будущее. И она поразит свою цель, спустя столетие.
   Ипи знал, что так и будет. Вот уже семь лет он жил с этим знанием. Как и с тем, другим. Семь лет. Совсем скоро столько исполнится маленькому Амен-Хотпу, первенцу Величайшего. Тому, кто… Лучше не думать об этом.
   Но было здесь что-то еще. Что-то новое. Странные образы, не поддающиеся осмыслению.
   «И восстанут мертвые у Города Врат».
   Этого не было в прошлом пророчестве. Звезды Аштарт, звезды Мелькарта. Неугасимый огонь и ветер. Что это значит?
   Нет ответов. Сейчас нет.
   Ра-Нефер уже собирался вернуться в палатку, когда сине-белая вспышка расколола престол Нут, затмив сияние Триединого. Ипи зажмурился, но свет пробивался сквозь веки, а тело охватил жар, подобный пламени вод Дуата.
   Наваждение пропало, но Верховный Хранитель, ослепнув на миг, не решался открыть глаза.
   «Не бойся, Ипи»
   Знакомый голос. Любимый голос. Ра-Нефер поднял веки.
   Маленькая лодка на водах вечного Хапи. На ее носу стоит женщина в белоснежном одеянии, с пером в черных волосах. Ра-Нефер любовался Ею, невидимой на фоне умирающего Атума, сотканной из закатного света. Он хотел видения, и Прекраснейшая даровала его.
   «Да славится в Вечности Маат Нефер-Неферу!»
   Она улыбнулась, не ответив ему.
   «Что со мной?»
   «Ничего, Ипи»
   Нежный голос звучит, как музыка.
   «Твоя стрела летит в Вечность, но хорошо ли ты видел свою цель? Она скрыта в тумане. С уходом сына Итана не окончатся беды Священной Земли. Это лишь начало конца…»
   «Но что же делать, Прекраснейшая? Как предотвратить это? В моих ли силах…»
   «Мир изменился, Ипи. Потрясатель основ, разрушитель царств, тот, кто возвысился в мощи своей там, в нижнем течении Реки, не будет проклинаем людьми. Кем он станет теперь? Спрашиваешь, в твоих ли силах? Ты плывешь на лодке, Ипи. Течение влечет тебя, вас всех и вы не противитесь ему. Возьмись за весла».

Это я в процессе редактирования случайно прибил слово "приклеил". Сам уже увидел. Как и повтор целого слоосочетания в одном месте. Я вообще кучу ошибок сам же и нахожу уже после выкладывания. Почему-то до выкладывания глаз их не видит, хотя я перечитываю текст несколько раз. Потому ваша помощь в вычитке для нас бесценна.

Пришло два письма. Одно от Анх-Нофрет, которое сестра просто переслала. И написала еще одно, в котором рассказала о своих действиях.
Она запросто может принимать стратегические решения. В отличие от множества культур, в Древней Египте женщины обладали равными правами с мужчинами. Практически на нашем современном уровне. А может и выше.
Жена самого Ра-Нефера даже участвовала в битве при Мегиддо. Я ее пока из текста убрал, поскольку в сюжете она еще не важна. Только лишнее имя добавится. Но в дальнейшем она появится. Когда придет время.

Да, пока непонятно, но это нормально. Клубок взаимоотношений фараона, его побратима и их женщин будет разматываться постепенно. Там очень сложные отношения. Об их закрученности мы уже давали кое-какие намеки в тирском эпизоде. Постепено все детали мозаики проявятся.

Конечно, тем, кто приквел читал, все уже понятно, но таких я думаю немного и мы ориентируемся в первую очередь на новую аудиторию. Которая еще не в курсе, что там и как.
Это пророчество в более полном виде было в "Восходе Хепри". Сюда мы его перетащили, поскольку оно нам нужно для сюжета здесь. Мегиддо, это самостоятельное автономное произведение.
Мы же пишем фантастический роман. Лично я даже не считаю его альтернативной историей. Хотя матчасть мы строго соблюдаем (иногда бывают казусы, сами видели, но мы с ними боремся), но считать это за АИ, имхо, неправильно.
Историческая фантастика. Мистика с явлением богов - в неявном виде. Во снах. Всяких колдунов с огненными шарами из глаз, конечно не будет
Пророчество нужно для того, чтобы показать, как они живут с этим знанием. Ра-Нефер и фараон (он в курсе) убеждены, что все, что они делают, превратится в прах. Полнейшая обреченность в душе.
Ипи знает, что его убьет родной племянник, которому пока еще 7 лет. Он не просто верит в пророчество, он не отделяет его от реальности.
Эта стрела Истины - дочь Ипи и ее потомки, одним из которых оказался Верховный Хранитель Хоремхеб, свергнувший еретика Эхнатона. Это, конечно крипта, хотя может у историков есть инфа, что Хоремхеб тоже причислял себя к роду Нармера, Древней Крови, как и Ра-Нефер. Я не в курсе деталей, соавтор опять отсутствует.
Это, разумеется, недоказуемо, но для худлита в самый раз.

Однако у нас тут есть неслабое изменение реальности в лице Филиппыча и вся эта сцена направлена на то, чтобы выбить Ипи из колеи. Живет себе, верит в пророчество, смирился, кое-что предпринял, но результата не увидит. Может только верить. И тут нате вам...
Учитывая их всеобщую веру в пророчества и склонность к разнообразным прорицаниям (фактически, по долговременному плану люди живут), подобные события вводят их в смятение.

Кстати, эта фраза в кавычках - подлинная. Это строка их стихотворения, написанного на стене гробницы Мерит-Ра. Пустой. Мумия Мерит не найдена, в отличие от мумии Ра-Нефера, которая неплохо сохранилась и изучена. Патологоанатомы выяснили, что он был убит стрелой в спину. В РИ, разумеется. А что с ним тут случится - спойлер