Выкладываю второй фрагмент первой главы. Между нами: никто не заметил, что санаторий НКВД мог так называться только с 1934 года, ибо с 1930 по 1934 год никакого НКВД вообще не существовало. А у нас - 1933. Так что заменил НКВД на ОГПУ.

Глава 1. (пока без названия)

1.2.

С окончанием строительства наконец-то можно было вздохнуть с некоторым облегчением. До этого Анне Коноваловой было почти невозможно отвлекаться на курортные красоты, которых в Кисловодске хватало: и величественная природа Кавказских гор, и весьма привлекательная архитектура построек еще дореволюционного времени – Нарзанные ванны, Зеркальный пруд и Стеклянная струя, колоннада в центре города, многочисленные особняки и целые дворцы прежней знати и купечества. Впрочем, надо отдать Ане справедливость – женщина она была молодая, жизнерадостная, и в те немногочисленные выходные, которые все-таки выпадали на ее долю, выбиралась в город. Сменив запыленную рабочую гимнастерку на выходное платье, она спускалась в Нижний парк: либо просто погулять, либо, если было настроение (а обычно оно было), посетить танцплощадку, где у колоннады в музыкальной раковине играл оркестр. Успела она и разок порадовать дочку, сводив ее в летний цирк-шапито Гомеца и Гуц, появившийся в Кисловодске как раз в этом году. Но вот кому цирковое представление понравилось больше – маме или дочке – сказать трудно…
Приезд высокого начальства на открытие санатория снова заставил всех окунуться в обыкновенную для таких мероприятий суету. Все строители и персонал открываемого санатория были мобилизованы на уборку территории, приведение в порядок зеленых насаждений, расстановку мебели, вылизывание дочиста внутренних помещений, особенно в той части, где предполагалось поселить ожидаемое начальство. Немало хлопот доставляла и организация банкета.
Конечно, московские гости приедут не с пустыми руками, и по линии своих наркоматов будет обеспечены продуктами в таком ассортименте, который здесь и не снился. Однако и местное руководство не хотело ударить в грязь лицом. Пусть их собственные ресурсы были относительно более скудными, но ведь это же Кавказ! Здесь, в районе Минеральных вод, рынки особо не баловали разнообразием – так, кое-какую зелень прикупить еще можно было, а прочие продукты появлялись редко и цены на них были поистине заоблачными, да и расхватывалось всё это наиболее состоятельными курортниками в мгновение ока. Поэтому несколько работников было командировано на побережье, где жарились шашлыки, рекой лилось вино, горами лежали фрукты… Голод – голодом, а были и в 1933 году районы, где на рынках было полно самых разнообразных продуктов. Лишь бы денег хватило: цены на побережье были немного пониже, но тоже кусались так, что ой-ой-ой – раз в десять, а то и в пятнадцать выше пайковых.
Тем не менее, банкет в честь прибытия дорогих гостей должен был удаться на славу. В помещении столовой буквой П были расставлены столы, накрытые белыми накрахмаленными скатертями, и на тарелки раскладывались соблазнительные яства. Анна Коновалова, в числе нескольких руководителей строительства, так же была приглашена на этот банкет. И, разумеется, она взяла с собой маленькую Эрнестину. А что делать? В бараке для строителей, где ей была выгорожена небольшая комнатушка, оставить ее было не с кем. Так что и на стройке Ане приходилось постоянно таскать девочку за собой.
В свои полтора с небольшим года дочурка демонстрировала недюжинную самостоятельность и такое же упорство. Поэтому трудно сказать, что для молодого начальника стройучастка было сложнее – управиться со стройкой, или удержать Эрнестину от попадания в крупные неприятности. Ведь строительство дело такое: того и гляди, кирпич на голову упадет или леса обрушатся. А уж влезть в обычную грязь, или, того хуже, в цементный раствор или в горячий гудрон, для ребенка дело и вовсе нехитрое. И сколько кусков мыла Аня извела на стирку – не сосчитать.
Но уж на банкет Анна расстаралась. Заскочив в свою каморку, она наскоро сполоснулась под рукомойником, выплеснула тазик с мыльной водой на улицу и принялась одеваться. Вскоре она уже красовалась в выходном темно-зеленом шелковом платье без рукавов, украшенном атласной каймой, на шее были застегнуты светлые круглые бусы из поделочного камня, на плечах, по зимнему времени – цветастый павлово-посадский платок, а ноги обуты в неплохие туфли, которые она ухитрилась раздобыть в Москве. По случаю такого торжества Анна достала тщательно припрятанный почти пустой флакончик «Красной Москвы» и использовала остатки по назначению. Вот пальтишко подкачало, но ведь не в нем же надо сидеть с высокими гостями?
Эрнестиночка тоже выглядела вполне пристойно – белое, тщательно выстиранное платье, такой же белый бантик на макушке, и белые матерчатые туфельки. Хотя утюг на весь барак был всего один, и на него вечно была очередь, тут уж Анна не постеснялась использовать свое служебное положение, и, завладев дефицитным инструментом, выгладила платья и себе, и дочке. Оглядевшись в осколок зеркала, укрепленный гвоздиками к дощатой перегородке рядом с рукомойником, она решительно взяла дочку за руку и направилась к санаторию.
Если вы думаете, что на банкете его самая юная участница прониклась всей торжественностью момента и исполнилась благопристойности, то вы глубоко заблуждаетесь. Не успела мать войти в столовую, как девочка выдернула ладошку из ее руки и тут же исчезла под краем скатерти.
– Эрнестина, вернись! – громко зашипела Аня, но было поздно. Не лезть же самой, вслед за дочерью, под стол?
Дорогих гостей встречали, как водится, стоя. Представитель заказчика строго по ранжиру представил местных товарищей высокому руководству, и лишь затем, когда гости заняли свои места за столом, стали рассаживаться и остальные.
Серго Орджоникидзе (вообще-то Георгий Константинович, но уже вошло в обычай именовать его партийным псевдонимом), устроившись на стуле и оглядевшись, недоуменно вскинул брови и негромко спросил, ни к кому персонально не обращаясь:
– А что, наркому груша не положена?
И действительно, среди поштучно разложенных каждому на персональную тарелку фруктов у всех московских гостей присутствовала груша. У всех, кроме Орджоникидзе. Прибывший вместе с Серго высокий чин из ОГПУ, сверкавший эмалью трех ромбов в краповых петлицах, заиграл желваками. Представитель заказчика, у которого в таких же петлицах имелся лишь один ромб, пошел красными пятнами. Ситуация требовала немедленного действия, чтобы затушевать ужасный промах перед наркомом тяжелой промышленности.
Однако не успели чекисты ничего предпринять, как Серго сам обнаружил причину казуса. Причина никуда не думала скрываться. Она сидела у самых его ног на полу, наполовину прикрытая скатертью, и спокойно доедала грушу.
Представитель заказчика с одним ромбом стал малиновым, как буряк, дыхание у него перехватило, и он смог лишь угрожающе просипеть, повернув голову в нужном направлении:
– Ну, Коновалова…