Продолжение 20-й главы.
Глава 20. Грамоты отзывные и грамоты верительные
20.2.
Беседа начальника и подчиненного была достаточно короткой. Генерал-майор подчеркнул, что в Варшаве придется исправлять последствия провала прежней команды и искать новые способы как-то повлиять на ситуацию в желательном направлении.
– Простите сэр, – с почтением произнес вновь назначенный 3-й секретарь, – но вчера в Форин Оффис я так и не смог добиться определенного понимания того, что же там считают «желательным направлением».
Лицо генерала закаменело:
– И на Уайтхолле, и на Даунинг-Стрит предпочитают говорить очень обтекаемыми и напыщенными фразами о миссии содействия демократии в Польше и восстановлении ее подлинной независимости, – процедил он.
– И все же, как далеко, по вашему мнению, простирается их желание добиться демократии и независимости для этих поляков? Понятно, что мы не можем действовать так, как в Греции. А что же мы можем?
– Все, – веско уронил слово хозяин кабинета. – Все, в пределах утвержденного нам бюджета, – и в его голосе слышалась скорее горечь, нежели ирония.
– Понятно… – протянул джентльмен, собеседник генерала. – То есть мы обязаны толкать поляков на то, чтобы те насолили русским как можно больше, но ни на какое серьезное вмешательство Правительство Его Величества не пойдет… А что думают наши друзья за океаном?
– При их весьма странной демократии вообще ни черта поймешь! Посол хочет всего и сразу, начальник Управления Стратегических Служб старается во все сунуть нос, но ни за что не отвечать, госсекретарь хочет, чтобы к нему не приставали с польскими делами, а президент Трумэн смотрит на всю эту компанию и ни на что определенное не может решиться, – постоянный секретарь SIS в раздражении встал из-за стола, на мгновение отвернулся к окну, затем вновь посмотрел на собеседника и заключил:
– Так или иначе, нам надо исполнять свой долг перед Британией.
После столь ясных инструкций джентльмен в котелке, похожий на тысячи подобных же служащих, снующих по Лондонскому Сити и правительственным кварталам, все же направил свои стопы на Бродвей, 54. Там ему предстояла долгая беседа с двумя коллегами, недавно вернувшимися из Варшавы.
…Беседа шла уже не первый час, когда 1-й коллега произнес:
– Следующая фигура, представляющая несомненный интерес – генерал Речницки.
3-й секретарь посольства потер лоб. Все-таки день уже шел к концу, и усталость давала о себе знать:
– Речницки, Речницки… – он потянулся к папкам, лежащим на столе.
1-й коллега остановил его:
– Не надо. Якуб Речницки, бригадный генерал, занимает должность командующего округом, переведен в Войско Польское из Советской Армии. По имеющимся отзывам – довольно способный офицер.
– Из Советской? И что, есть шансы? – немного недоверчиво переспросил 3-й секретарь. – Это была бы удача! Ее нам сейчас очень не хватает.
– Шансы есть, – вклинился в диалог 2-й коллега, – но не все так просто. С одной стороны, генерал сейчас единственный из числа советских, кто не отвергает контакты с нами. Была проведена жесткая проверка, и предположение, что через него советские спецслужбы пытаются подвести к нам свою агентуру, не подтвердилось. С другой стороны, генерал не желает брать на себя никаких обязательств.
– И какой смысл тогда его обхаживать? Прижать угрозой разоблачения перед Москвой его контактов с нами – и все! Записи, надеюсь, вы не поленились сделать? – судя по тону, которым были произнесены эти слова, 3-й секретарь явно доминировал в разговоре.
– Разумеется, сэр. Но это оказался крепкий орешек. Знаете, что он сказал в ответ на нашу попытку припереть его к стенке? «Вы что, – заявил он с истинно шляхетским гонором, – возомнили, что из меня можно сделать простого агента?! Давайте, – говорит, – сюда вашу аппаратуру, и я вам наговорю еще на несколько часов записи. И сам отвезу в Москву, чтобы избавить вас от лишних сложностей. Неужели вы так рветесь предъявить МГБ доказательства ведущейся сотрудниками посольства деятельности, несовместимой с дипломатическим статусом?» – 2-й коллега покачал головой.
– Не сгущай краски, – 1-й коллега был настроен более оптимистично, – есть крючочки, за которые он, кажется, уже зацепился, хотя и пытается делать вид, что это не так.
– Что за крючочки? – сразу заинтересовался 3-й секретарь посольства.
– Речницки по происхождению настоящий поляк, причем из родовитой шляхты. В одной из главных ветвей рода Потоцких он остался единственным потомком, хотя и по женской линии. И ему явно льстит, что старая польская аристократия готова признать его и принять в свои ряды.
– Да, имя Потоцких в Польше кое-что значит, – кивнул 3-й секретарь. – Но вы сказали – «крючочки». Еще что-то есть?
– Да, – кивнул 1-й коллега, – генерал явно опасается за перспективы своей карьеры в случае отзыва в Россию. Во всяком случае, на равноценную должность ему вряд ли приходится рассчитывать, а кроме того, Москва с подозрением относится к тем, кто служит в Польше. Интересно то, что с людьми из WiN он категорически отказался контактировать, а вот «Крук», вопреки нашим инструкциям, имел с ним весьма далеко зашедшую беседу.
– «Крук»? – 3-й секретарь чуть не подскочил со своего места. – Вы там что, совсем распустились? Не соображаете, что его подставлять категорически нельзя?!
– Мы же вам объяснили, сэр, – снова вступил в разговор 2-й коллега, – что «Крук» сделал это вопреки нашим прямым инструкциям.
– Судя по вашим наглым физиономиям, и по тому, что сообщений о его провале не поступало, на этот раз все обошлось? – третий секретарь погрозил своим собеседникам пальцем. – Смотрите, это чересчур опасная игра.
– Там все игры опасные, – меланхолически заметил 2-й коллега, но очень-очень тихо, так что непонятно даже было, расслышал его кто-нибудь, или нет. – Среди наших людей в Польше, – продолжал он уже нормальным голосом, – четко оформились две группы, очень плохо сотрудничающие между собой. Одна – это группа офицеров прежней Армии Крайовой, ушедшая в подполье для борьбы с коммунистами. Прежде всего, это WiN, а также группы, созданные на основе Народовых Сил Збройных. Остальное – мелкая шушера, и даже неясно подчас, за кого и за что они, собственно, выступают. Да и обычных бандитов среди них хватает. У нас на контакте есть так же несколько маленьких ячеек Вервольфа и остатков СС. Вторая группа представлена в основном высшими офицерами и генералитетом прежней Речи Посполитой, среди которых немало аристократии. Они не выносят подпольщиков, считают их быдлом, способным только на комариные укусы, сеющие недоверие к старым офицерским кадрам в целом. Их ставка – подготовка военного переворота.
– Это очень интересно, – прервал его 3-й секретарь посольства, – но не забегайте вперед. Мы не закончили с Речницким.
– Да, извините, – 2-й коллега не стал оправдываться. – Так вот, «Крук» представляет как раз эту вторую группу. И он прямо спросил Речницкого: как тот посмотрит, если старая военная прослойка возьмет на себя дополнительную ответственность за управление государством?
– И что Речницки? – сразу навострил уши 3-й секретарь.
– Ответ был очень неожиданным. Командующим округом рубанул сплеча: «Я могу хоть сейчас отдать соответствующие приказы подчиненным мне войскам. Но глупо повышать заявку, не имея на руках сильной карты».
– Во что он играет? – неожиданно спросил секретарь посольства.
– Неплохой бриджист.
– Советский генерал? - в голосе сквозило явное недоверие.
– Именно! – подтвердил 1-й коллега.
– Так что же он конкретно имел в виду? – уточнил 3-й секретарь.
– Начал торговаться, как завзятый игрок, – с едва заметной усмешкой ответил 2-й коллега. – Первое, что он заявил «Круку»: «я нахожусь под самым пристальным вниманием особого отдела и контрразведки, как польской, так и советской. Поэтому наши контакты должны быть сведены к минимуму, и каждый раз иметь надежные, поддающиеся самой жесткой проверке основания. Ни о каком участии во всякого рода мелких авантюрах не может быть и речи. Я могу вступить в действие, только когда наступит решающий момент».
– Так, это первое. А второе?
– Второе… – 1-й коллега покачал головой. – Вот его слова: «Вы должны понимать, что как член Комиссии по борьбе с бандитизмом я должен непременно демонстрировать успехи в этом деле. Иначе меня просто снимут с должности, если не хуже. Поэтому если вы нацелены на долговременное сотрудничество, у меня регулярно должно быть что-то, что я могу предъявить своему начальству».
– Он мыслит прагматически, – пожал плечами 3-й секретарь, – и это скорее хорошо, чем плохо. Что же, мы вполне можем время от времени скармливать ему небоеспособные осколки подполья, предварительно тщательно обрубив концы. В конце концов, можно сдавать ему и бесполезных одноразовых агентов, завербованных специально для такого случая. Несколько дураков, снабженных старыми винтовками и гранатами – не слишком высокая плата. Но мне кажется, что вы не договорили?
– Да, – снова взял слово 2-й коллега, – он выставил и еще одно условие: «Пока вы не продумаете, как нейтрализовать Советскую Армию, чтобы вас не раздавили хотя бы в первый час выступления, ни о каком моем участии в затеваемой опереттке не может быть и речи. Необходимо ясно отдавать себе отчет, какими военными и политическими ходами вы можете отсрочить, если уж не удается совсем исключить, советское вмешательство. И только после этого можно приступать к конкретному планированию операции».
– Он широко мыслит для простого генерала, – бросил секретарь посольства. – Да, вы правы, жаль было бы упустить столь перспективную фигуру.
– Учтите, – голос 1-го коллеги был озабоченным, – не мы одни желаем попастись на этой лужайке.
– Что вы имеете в виду? – недавно назначенный «дипломат» резко развернулся в его сторону.
– Генерала Речницки уже активно обхаживают американцы. Даже французы проявляют интерес, и, судя по некоторым данным, люди из Пуллаха тоже не прочь поиграть в эту игру.
– Генерал Гелен? Он не слишком много вольностей себе позволяет? – 3-й секретарь посольства сделался откровенно зол. – Ладно, через три дня я выезжаю в Варшаву, и мы посмотрим, как укоротить этих выскочек. Речницки нужен нам!
Здесь вы можете обсудить фантастическую и историческую литературу.
