Да, ротмистр Чачу настолько не хотел убить Максима, что всадил ему пульки в сердце и в печень. Для того мира это был гарантированный конец.
Выстрелов в зале музея было несколько, да. И что? Возможно, конечно, что один из них пришелся в голову. Но из текста это никак не следует.

Выкладываю начало 21 главы:

Глава 21. Знакомство

21.1.

В Варшаве Якуб Речницки надолго не задержался – его звали дела в округе. Перед расставанием с дочерью он, как бы между прочим, заметил:
– Тебе поручается первое самостоятельное задание: познакомиться и подружиться с женой нового британского посла.
Угу, простенько и со вкусом. Подружиться! Это притом, что Нина вовсе не знает ни английского, ни французского, на котором дамы из высшего общества, независимо от национальности, обычно могли связать хотя бы несколько слов. Да и жена посла вряд ли владеет польским – Дональд Сент-Клэр Гейнор (в отличие от своего предшественника) прежде в Польше не работал. Но приказы – а задание равносильно боевому приказу – не обсуждаются.
На ближайшем же приеме в английском посольстве, куда был приглашен генерал Речницки, а вместе с ним и Нина, в качестве его дочери, она постаралась приложить все усилия к выполнению приказа. Прямой путь подчас – самый верный, и девушка, улучив момент, попросила британского военного атташе, беседовавшего с отцом:
– Не представите ли вы меня жене господина посла? Разумеется, я вовсе не против вашего общества, совсе даже наоборот, – при этих словах она улыбнулась возможно более чарующей улыбкой, – но ведь и дамам найдется, что обсудить между собой?
И вот – первая удача. Удача не в том, что ее представили леди Диане – это как раз было просто, и зависело не от удачи, а от правильно сделанного первого хода. Леди попыталась заговорить с девушкой по-польски! Коряво, с трудом подбирая слова, но все же! Нина тут же приняла подачу:
– О, леди! Я так польщена! Вы всего три недели в Польше, а уже говорите на нашем языке.
Жена посла, рослая сухопарая женщина с сединой в волосах, ответила бледной тенью улыбки:
– Вы мне безбожно льстите. Пока я в состоянии прознести лишь несколько заранее заготовленных фраз, – произнесла она по-английски, попросив все еще остававшегося при них военного атташе перевести ее слова.
– Но вы же только начинаете, – улыбка Нины была гораздо более теплой и открытой, – и я готова по мере сил помочь вам.
– Спасибо, вы очень любезны, – ответила леди Диана дежурной формулой вежливости, так что оставалось неясным, как в действительности она отнеслась к сделанному предложению.
Как бы ни хотелось Нине закрепить достигнутый – пусть и совсем скромный – успех, светский этикет не позволял отнимать больше времени у хозяйки вечера, отвлекая ее от общения с другими гостями, особенно с обладавшими более высоким статусом.
Возложенное на девушку задание отныне требовало от нее регулярно вращаться в высшем свете, заставляя ее буквально разрываться между светским обществом польской столицы, товарищами по ZWM и школой-интернатом. А ведь еще приходилось не выпадать из круга общения своего отца, встречаясь с членами семей советского генералитета в Войске Польском. Многие из них изо всех сил пытались походить на польскую аристократию, перенимая, в меру способностей, их манеры. Иные, как например, дочь генерала Поплавского Изабель, достигали в этом некоторых успехов.
Иза Поплавская тщательно следила за модой и обладала достаточным вкусом, чтобы выглядеть вполне изысканно, и даже не без расчетливого вызова. Она завела себе двух хорошо выдрессированных догов, которые сопровождали ее в прогулках по не вполне безопасным варшавским улицам, исполняя роль телохранителей. До поры до времени это оказывалось вполне достаточно…
Однажды вечером на квартире у Нины, которую ей снял отец, чтобы девушка не зависела от школы-интерната, а, главное, всегда имела возможность связаться с ним по телефону, раздался звонок. Сняв трубку, она услышала захлебывающиеся рыдания, не сразу узнав голос Изы Поплавской. Вскоре Нина была уже у нее на квартире, и Иза поведала ей об обрушившемся на нее кошмаре.
Во время обычной вечерней прогулки неожиданно из-за одной из множества развалин вырулили два типа с автоматами.
– Прикажи своим бобикам сидеть смирно, не то первая очередь достанется им, а потом мы разберемся с собой, – моментально сориентировался один из бандитов. – Снимай шмотки и побрякушки!
Иза, едва выдавив из себя команду псам – «Сидеть!» – лишь смотрела на бандитов широко раскрытыми глазами, парализованная страхом.
– Ну, – угрожающе начал второй тип, – снимешь сама, или нам этим заняться?
Всхлипывая, молодая дама стала стаскивать с себя драгоценности, а затем и раздеваться. К счастью, больше ничего бандиты предпринимать не стали – забрав вещи и драгоценности, они тут же скрылись, даже не став снимать с Изы довольно дорогое нижнее белье. Однако достойно оценить подобное благородство она была не в состоянии, захлебываясь в истерике. Нина, кое-как приведя ее в чувство, в основном при помощи крепких спиртных напитков, уложила спать, пообещав навестить на следующий день.
Наутро девушка появилась у нее, но разговаривала уже не в успокоительном тоне, как вчера вечером, а стала воспитывать:
– Иза, кой черт тебя понес разгуливать, обвешанную колечками и сережками, да еще и под вечер, и безо всякой охраны?
– Я думала, мои песики меня не подведут, – похоже, дама вновь пыталась пустить слезу, начав аккуратно промакать глаза рукавом своего шелкового, расшитого драконами, халата.
– Ты на песиков не вали, если сама дура! – резко оборвала ее Нина. – Не хочешь гулять с охраной, бери оружие. Неужели отец тебе пистолет не даст?
– Да-а, толку мне с того пистолета! – капризным, но уже несколько более спокойным тоном ответила Иза. – Их двое было, и оба с автоматами! Пока я пистолет доставать буду, шарахнут очередью, и поминай, как звали!
– Ясное дело, пистолет сам по себе тебя спасать не станет! – девушка не собиралась уступать. – Пока не научишься им владеть, как следует, и от выстрелов уклоняться, толку не будет.
– Как это: от выстрелов уклоняться? От пули не убежишь! – молодая дама не собиралась безропотно внимать нравоучениям этой девчонки.
– Если будешь тренироваться, еще как убежишь! Спорим, что ты в меня даже в упор не попадешь? – Нина уже стала заводиться.
– В упор? – на лице Изы появилась кривоватая усмешка. – В упор я и без всяких тренировок попаду.
– В меня – не выйдет! – упрямства девушке было не занимать. – Давай, попробуй! – и с этими словами она вынула из кармана юбки и протянула своей собеседнице маленький никелированный пистолетик. – Ты встаешь по ту сторону стола, я – по эту, и можешь стрелять.
В азарте Нина совершенно не брала в расчет, что любое попадание из ее игрушечного пистолетика станет смертельным. Но Изабель тоже охватил азарт, и возможность всадить пулю в свою знакомую ее уже совершенно не волновала. В комнате захлопали негромкие выстрелы. Молодая дама пыталась поймать на мушку все время перемещающуюся по комнате Нину, а та, чутко улавливая момент, когда палец Изы на спусковом крючке начинал движение, ловко уклонялась, уходя с линии огня. В несколько секунд была расстреляна вся обойма, нанеся урон лишь обоям и мебели.
– Вот так, – торжествующе сказала девушка, забирая свой пистолет. – Учись! А не хочешь учиться, тогда пусть тебя охрана на прогулках сопровождает. Не то снова на неприятности нарвешься.
Если бы об этом случае стало известно Якубу, то Нину ожидала знатная выволочка. Но она, с запозданием осознав, чем рисковала, предпочла молчать. Иза Поплавская тоже не стала распространяться об этом эпизоде, хотя скорее из-за уязвленного самолюбия. Она постаралась быстренько ликвидировать следы стрельбы в комнате, чтобы не пришлось объясняться с родителями по поводу пулевых отверстий в стенах, в двери, и в шифоньере.