Зря надеялся. На войне, в конце концов,  всё по-честному: если ты влепил противнику неимоверно «золотой снаряд» - жди ответного. А то и двух. Получилось – «трёх»: сначала отходящий «Орёл» всадил в корму «Сикисимы» двенадцатидюймовый гостинец, разрушивший напрочь рулевую машину. Затем «Бородино» отметился двумя попаданиями главного калибра. И , если один из снарядов просто расчехвостил катер и смял пару вентиляторов, то от попадания второго отвалилась и скользнула ко дну броневая плита.
И это не учитывая шквала шестидюймовых попаданий… «Сикисиме» срочно потребовался выход из боя. Остальные корабли японской эскадры тоже находились в схожем состоянии.
Требовалось временно разорвать боевое столкновение. Дать возможность экипажам хоть наспех заделать пробоины, утереть пот со лба, перевязать раны…

Но резко отвернуть Того не имел возможности: во первых, как уже упоминалось, вышла из строя рулевая машина «Сикисимы», а во вторых,  при сколь-нибудь решительном изменении курса влево, немедленно возникал бы крен на правый борт. А в том месте, где из-за отвалившейся плиты, открылись целые ворота в утробу корабля, до уровня воды оставалось едва более полуметра. Пробоину, конечно заделают хотя бы деревянными щитами, но для этого нужно время. Как воздух необходим перерыв в сражении…
Флагманский броненосец адмирала Того стал склоняться от противника постепенно, увеличивая дистанцию понемногу. Следующие мателоты послушно склонились в кильватере «Сикисимы».
Русские так же не пытались продемонстрировать «бульдожью хватку» - и выход из строя «Орла» с «Пересветом» произвёл соответствующее впечатление, и эскадренная скорость не позволяла преследовать отрывающихся японцев.
К тому же русские вполне были согласны разойтись с противником, имея те результаты боя, что уже можно «прокалькулировать»: четыре бронепалубных крейсера японцев на дне, можно и должно не погнушаться добить «Якумо»… Россия в явном барыше…
Только вот «Орёл» теперь висел гирей на всей эскадре – его нужно непременно привести во Владивосток, иначе в мировой прессе пренепременно  результаты боя будут отражены как-то вроде: «У русских потоплен флагманский броненосец, у японцев – несколько лёгких крейсеров…». А может и просто: «У русских потоплен флагманский броненосец». А про мелочи, типа крейсеров, не упомянут…
Поэтому эскадра не ушла от своего флагмана. «Бородино» заложил «вираж» вокруг раненого «Орла», в ожидании, что выведенный из строя броненосец, справится с повреждениями, и снова вольётся в кильватер.

- Что с судном, Константин Леопольдович? – немедленно осведомился Вирен у командира «Орла», когда броненосец всё-таки прошёл в промежуток между двумя броненосными отрядами и его обстрел прекратился.
- Прошу прощения, Роберт Николаевич, - неласково взглянул на адмирала Шведе, - но пока знаю ровно столько же, сколько и вы. Дайте десять минут.
Командующий эскадрой и сам понял, что требует от командира корабля невозможного. Однако извиняться посчитал ниже своего адмиральского достоинства и просто молча кивнул, как бы позволяя кавторангу выяснить обстановку и доложить об оной.

- Ваше превосходительство, - до истечения запрошенных на выяснение обстановки минут, ещё оставалось две-три, но Шведе уже докладывал Вирену то, что успел узнать, - крен на левый борт нарастает, пытаемся справиться контрзатоплениями, но пока не очень успешно. Больше пробоин по ватерлинии нет – броня выдержала. Однако больше девяти узлов хода дать не можем. По артиллерии докладывать?
- Вкратце, - кивнул адмирал.
- Обе двенадцатидюймовые башни в порядке. Средняя шестидюймовая левого борта уничтожена. Остальные вполне боеспособны.
- Спасибо. Достаточно, - кивнул командующий эскадрой. – Посигнальте Левицкому, чтобы подвинтил свой «Жемчуг» поближе. Я со штабом перейду на крейсер пока есть такая возможность. «Орёл», извините, уже не подходит для командования эскадрой.
Шведе молча козырнул, и тут же передал соответствующий приказ сигнальщикам.
На единственном оставшемся при броненосцах крейсере немедленно ответили: «Ясно вижу» и «Жемчуг» пошёл на сближение с флагманом.