ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Джентльмен к востоку от Суэца

I

Испанское Марокко
Сеута
Небо над городом было бездонно-голубым, и редкие облака неторопливо плывущие на восток, со стороны Атлантики, отражались в глубокой средиземноморской синеве. Вода в гавани без морщинки, без складочки, словно  расстеленный на столе парижского закройщика лионский шёлк - лишь пестрят кое-где белые чёрточки чаек, да громоздятся на  аквамариновой глади чёрные, тяжкие утюги боевых кораблей. Вот на том, что ближе к берегу, взвились на мачте разноцветные флажки, звонко пропел горн; спустя несколько секунд на втором корабле повторили сигнал – сначала поползла вверх по фалам грот-мачты гирлянда сигналов,  секундой спустя ответил и горн – серебряной, рассыпчатой трелью с полукруглой кормы, где бессильно свешивался в безветрии красно-жёлтый флаг, а ниже, под полукруглым балконом красовалась надраенная до предписанного военно-морским уставом блеска надпись большими позолоченными буквами.
- «Нумансия». - прочёл один из мужчин, сидящих за столиком на террасе кафе. – Если память мне не изменяет – флагман адмирала Нуньеса в сражении при Кальяо, состоявшемся без малого двадцать лет назад.
Говоривший целиком подходил под хрестоматийный образ путешествующего британского джентльмена  - высокий,  сухопарый, лет тридцати пяти-сорока, в сюртуке из светлого полотна и таких же бриджах, заправленных в высокие шнурованные сапоги. Его головной убор, тропический пробковый шлем обтянутый парусиной,  лежал тут же, на соседнем стуле, рядом со стеком для верховой езды -  массивным, чёрного африканского дерева с накладками из серебра и набалдашником из слоновой кости,  из серебра. Но внимательный наблюдатель несомненно, отметил бы отсутствие на сапогах джентльмена шпор, а так же налёта пыли – обязательных атрибутов путешествующего верхом – а, следовательно, щегольской этот аксессуар был, скорее, символом статуса владельца.
- Она самая и есть. – кивнул второй мужчина. Этот, в отличие от своего собеседника,  мало напоминал джентльмена – скорее уж, пирата времён королевы Елизаветы, нацепившего на себя платье английского моряка торгового флота куда более цивилизованных времён. Полотняный изрядно потрёпанный бушлат, из-под которого выглядывала нательная рубашка в крупную, на французский манер, сине-белую полоску, парусиновые штаны, грубые матросские башмаки. Облик кровожадного буканьера, грозы Карибов, дополнял уродливый шрам на левой щеке, а так же массивная золотая серьга в левом ухе. Руки его, далеко высовывавшиеся из рукавов бушлата, были остальному под стать – грубые, одинаково привычные и к прикладу ружья, и к корабельному канату и к рукояти абордажного топора. Возраст мужчины угадывался с трудом – судя по обильно пробивающейся в черных некогда как смоль волосах седине, он давным-давно уже разменял пятый десяток.
- «Нумансия» и есть, тут вы правы… мистер Смит. – повторил владелец шрама. Обращение к собеседнику он выделил особо.  - Кстати, второе судно, фрегат «Регина Бланка» тоже участвовала в этой баталии – и даже отличилась, подбив своими орудиями одну из бронированных башен перуанской береговой батареи.
- Верю вам на слово…  мистер ван дер Вриз. – уголок рта джентльмена дёрнулся в подобии улыбке.  – Или теперь вас следует называть как-то иначе?
- Мейстер Клаас ван дер Вриз, трансваальский скотопромышленник, остался в прошлом. С вашего позволения, теперь я Жоао-Мария Режгате,  до недавнего времени состоял помощником судового плотника на барке «Виана-ду-Каштелу». Вон он, кстати, у самого брекватера…
И кивнул на полускрытый корпусами военных кораблей изящный белый корпус трёхмачтового коммерческого парусника.
- Как вы угодили в подданные его величества Луиша Первого – не секрет?
- Какие уж тут секреты. – пробурчал «боцман». После завершения известной вам операции я отбыл на германском пакетботе в турецкий порт Басра, а оттуда – на Цейлон. Там  завербовался на голландский парусник, следовавший в Амстердам с грузом чая, а когда тот зашёл на острова Зелёного мыса чтобы поправить повреждения, полученные во время шторма – распрощался с голландским экипажем и две недели ждал подходящего судна, следующего в какой-нибудь из средиземноморских портов. Кстати, оттуда я послал с попутным пакетботом депешу, извещающую, что буду ждать вас здесь, в Сеуте.
- Изрядный крюк… - покачал головой Смит. Могли бы отправиться в Занзибар, а то и напрямую, в  Капскую колонию, сэкономили бы уйму времени.
- Те, кому пришло бы в голову меня разыскивать, наверняка подумали бы точно так же. – отпарировал носитель шрама. А в Капской колонии, как, впрочем, и в любом другом месте в Южной Африки я буду на виду, скрывайся-не скрывайся. Тем более, дело сделано, куда спешить-то? Или ваше начальство чем-то не удовлетворено?
Ну что вы, мистер… Жоао, я не ошибся? – джентльмен покачал головой. – Вы блестяще справились с операцией.
Несмотря на то, что русским, похоже, удалось закрепиться в заливе Абиссинии надолго?
- Вы удивитесь, но сие обстоятельство даже играет нам на руку. Это не нравится не только нам, но и французам тоже; а имея в виду охлаждение во франко-русских отношениях после боя у крепости Сагалло – можно констатировать что своего мы добились полностью. К тому же угольная станция флота, которую они, надо полагать, спешно начнут строить в Сагалло, не имеет такого уж большого значения как раньше, когда Аден принадлежал Британии. Теперь там, увы, хозяйничают турки, и русский флот чувствует себя в Адене как дома.
- Вот и военные русские корабли, прогнавшие прочь французскую эскадру, вышли из Адена…
- Именно это я и имел в виду. – согласно кивнул Смит.  - Политические дивиденды от наметившихся разногласий между Петербургом и Парижем очевидны, и стоит лишь немного их подогреть – можно будет надеяться на перемены в политических раскладах в Европе. И это тем проще будет сделать, что французы уже давно косо смотрят на согласие, царящее в русско-германских отношениях.
- И как же мы добьёмся подобного?
- Разными способами – дипломатическими торговыми… и прочими. И одним из этих «прочих» займётесь именно вы. Помнится, мы с вами в беседе упомянули войну между республикой Перу и Испанией?
- Да, двадцатилетней давности. – подтвердил мужчина со шрамом.  – Признаться, мистер Смит, я сразу подумал, что вы неспроста затронули эту тему.
Вам не откажешь в проницательности. – улыбнулся джентльмен. – Так вот, сэр Фрэнсис… вы же позволите называть вас так в беседе тет-а-тет? – так вот, рад сообщить вам, что пришла пора взять реванш у ваших старых, с позволения сказать, друзей.  И воспользоваться для этого предстоит тем самым методом, что однажды принёс им успех. По-моему… - джентльмен саркастически ухмыльнулся. – это будет только справедливо.

Отредактировано Ромей (05-12-2023 03:48:17)

Конечно.

Газета «С.-Петербургские ведомости»
Российская Империя, С-Петербург.
«С Дворцовой Площади сообщают: вчера Его Высокопревосходительство Посол Третьей Республики мсье Эмиль Флуаранс вручил министру иностранных дел Российской Империи Н.И. Гирсу ноту, касательно таджурского инцидента – уже третью за прошедшие полтора месяца. Предыдущие две ноты остались без ответа; на этой же Его Императорское Величество Государь Александр Александрович собственноручно  начертать соизволил:
«Где раз по́днят ру́сский флаг, он уже спуска́ться не до́лжен.»
Наши читатели, несомненно, помнят, что эти слова произнёс дед царствующего императора, Николай Александрович по поводу основания в устье реки Амур военно-административного поселения Николаевский пост (ныне город Николаев). Это высказывание ясно даёт понять французской сторонечто ни о каком оставлении форта Сагалло не может идти речи – как и о выплате денежных компенсаций гражданам Третьей Республики, пострадавшим в ходе инцидента, а так же семьям погибших, не может быть и речи.
В тот же день журнал санкт-петербургский журнал «Морской вестник» опубликовал большую статью капитана I-го ранга N, в которой подробно рассматриваются проекты устройства в станице Новая Москва (бывш. египетская крепость Сагалло) военно-морского поста в причалами, провиантскими магазинами  и угольной станцией, где могли бы делать остановки военные и коммерческие суда, следующие на Дальний Восток…»

Ежедневная газета «Московские ведомости»
Российская Империя, Москва.
«Нам пишут из Парижа:
4 августа 1884 года французский боевой отряд под командой адмирала Леспе пересекла Формозский пролив и  появилась в видимости китайского города Цзилун, что стоит на севере Формозы, являясь основой обороны китайцев в этой части острова. В состав отряда входил крейсера «Байярд», «Ла Глиссоньер» и канлодка «Лютен, а так же присоединившийся к ним крейсер «Вийяр»; флагманский Байярд нёс на борту десантную роту морских стрелков.
Адмирал Леспе, потребовал сдать форты Цзилуна до восьми часов утра следующего дня. Напоминание о заключённом между Империей Цин и Третьей Республикой мире и идущих в настоящий момент переговорах, сделанное комендантом китайского гарнизона, адмирал оставил без внимания.
Китайцы в свою очередь проигнорировали французский ультиматум, и в 8 часов утра корабли открыли бомбардирование береговой форта в восточной оконечности гавани Цзилуна.  Китайцы ответили незамедлительно, однако разрушительная сила их старых дульнозарядных пушек не шла ни в какое сравнение с тяжёлыми орудиями французских судов. Вскоре позиции защитников форта были полностью разрушены, взлетел на воздух склад боеприпасов, а возникший пожар распространился на казармы гарнизона и соседнюю деревню.  распространился на соседнюю деревню. Спустя два часа после начала обстрела, на берег высадились две сотни морских пехотинцев, сумевших там закрепиться. Примерно в 3 часа пополудни французские сапёры сумели заминировать и взорвать на воздух уцелевшие укрепления китайцев и те, потеряв около 60-ти человек в панике отступили.
Но этим успехам французов и ограничились. Когда на следующее утро стрелки попытались продвинуться вглубь острова, имея своей целью занять угольные шахты близ селения Пей-тао, они к своему удивлению они обнаружили, что сделать это невозможно: все дороги и даже   перекрывали воинские отряды циньцев.  Командующий обороной генерал Лю Минцюань не терял времени, и утром двум сотням французов противостояла уже вся пятитысячная китайская армия, поддерживаемая многочисленными, хотя и скверно вооружёнными (по большей части, холодным оружием) отряды ополченцев.
Один из французских офицеров, принимавших участие в высадке, пишет: «…весь Тайвань на стороне Цин. Если мы встречаемся с какими-либо тайваньскими аборигенами, можно не сомневаться – это цинские партизаны…»
В результате завязавшегося тяжёлого боя французы вынуждены были оставить Цзилун и вернуться на корабли. Свои потери они оценили в двух убитых и 11 раненых; китайцы же сообщали о том, что убито «много больше ста французов». Скорее всего, одни преуменьшили, а другие преувеличили. Цинцы в любом случае понесли намного большие потери, что ни одной из сторон не оспаривается.
Видя неуспех десанта, адмирал адмирал Леспе вынужден был покинуть Формозу и увести свои корабли обратно, но соединение с эскадрой адмирала Курбэ…»

Газета Le Figaro,
Франция, Париж
«…осведомлённый сотрудник Военного Министерства сообщил нашему корреспонденту о готовящейся отправке в Индокитай управляемого аэростата изобретателя Пьера Ренара. Аэростат снабжён электрическим двигателем новейшей, самой передовой в мире конструкции, позволяющим совершать полёты протяжённостью в десятки километров. Напомним, что ранее для участия в Тонкинской экспедиции был отряжена воздухоплавательная команда, укомплектованная привязными аэростатами, превосходно зарекомендовавшая себя на азиатском театре боевых действий…»