Хорошо, но в 1-м, 12-м и 13-м сообщениях неприятная стилистическая ошибка: повествование идет то от 3-го лица, то (без видимых причин) — от 1-го

- Но вспоминали об этом часто. Василий Степанович, давайте условимся, я вас помню смутно, более того, и в лицо не узнал. Крайний раз мы виделись, когда вы были замом директора института кибернетики, а мне только исполнилось шесть лет. И я изобрёл вечный двигатель...
Не каждому дано так спокойно воспринять дату его ухода. Василий Степанович ещё раз взглянул в паспорт, после чего спросил:
- Так что, в шестьдесят шестом?- потом, немного отфильтровав то, что касалось его, добавил: - и что такое "кибернетика"?
- Нет, гораздо позже. Просто я сам стал взрослее, и папа перестал брать меня с собой. Чтобы не смущать товарищей по работе. Всё, что я могу сказать, так это- будьте бдительнее на субботниках и остерегайтесь теплотрасс. Что до кибернетики? Если в двух словах, то это то, с помощью чего были созданы ЭВМ, или, иначе, компьютеры. Собственно говоря, абак- предтеча кибернетики.
- Ладно, это всё- лирика. Вы утверждали, что у вас есть информация для товарища Сталина? Какая же?
- Вы ещё не сказали отзыв.
- Какой отзыв?
- Собственно говоря, это- формальность, но хотелось проверить память. Итак, я начинаю фразу, а вы её продолжите. "Мы, чекисты-коммунисты Грузии..."
- "... Воспитанные на славных традициях Лаврентия Павловича Берия!" Это вы хотели услышать?
- Да, именно это. Хотя в нашем случае ответ стал просто формальностью. Просто иначе я бы так и куковал на границе.
- Понятно. Повторю свой вопрос: "Какая у вас информация для товарища Сталина?"
- Скажите, а знание истории за прошедшие шестьдесят лет не являются необходимой информацией? И у Советской власти так много специалистов по компьютерам? Это- недостаточная информация? Поверите, мне не составит труда начертить схему, или план, Сочинской дачи товарища Сталина. Но я не хочу вас подставлять. Эта информация секретна, а допуска к ней у вас нет. Так что меня проще расстрелять.
Судя по всему Василий Степанович ожидал большего. Гораздо большего.
Он встал и прошёлся по кабинету, окрашенному ядовито-зелёной краской. Хотя Егор помнил эти стены охра-золотистыми... "Золотистости" в них было мало, скорее напоминало белки больного болезнью Боткина, ну да детская память причудлива.
Наконец Матешвили решился:
- Скажите, а для чего вы решились так поступить?
- Как? Привлечь к себе максимум внимания?
- Пожалуй, что да.
- Скажите, вот мне пятьдесят лет. Начинать жизнь с нуля мне пришлось чуть позже тридцати. И, ещё раз- почти в сорок. Скитаться по загранкам противно, да и никто там нас  не ждёт. А здесь я нужен, даже в роли школьного учителя в глухом селе. А я старлей, пусть и общевойсковой. Если мне сохранят звание, то это будет аналогом общевойсковому майору. Лет за десять я смогу немного вырасти в звании. Не самая худшая старость.
- Понятно. Гражданин Берзиньш, распишитесь вот здесь, здесь, и вот здесь.

Три дня прошли под приёмной.* На четвёртый его вновь "пригласили" на допрос. Вместо Матешвили был высокий мужчина с широко расставленными глазами, очень похожий на актёра Дворжецкого в "Беге".
- Простите, товарищ, а где Василий Степанович?- спросил Егор? Знаменательно стало то, что обращение "товарищ" приняли, как должное.
- Матешвили взял самоотвод, как знакомый с вами лично.
- Тогда и вам, товарищ Буянов, необходим такой же самоотвод.
Нет, Егор никогда не мог видеть Виктора Буянова, тот погиб за несколько лет до рождения Егора. Глупая смерть, хотя смерть никогда не бывает умной. На операции не спали больше двух дней, а для Виктора не почистить оружие было нереально. Вот при чистке и оказалось, что один патрон остался в стволе. В итоге не осталось ни патрона, ни Буянова.
Затейливая память из детства подбрасывала удивительные моменты, так "Бег" впервые Егор смотрел в кинотеатре "Октябрь" ("Аполло") в середине шестидесятых. И запомнил папины слова, при виде Хлудова:
- Валя, как же он на Витю похож!
Сложить два плюс два вполне вероятно и в детском саду.
Буянов, а это оказался именно Буянов, только усмехнулся:
- Скажите, товарищ, - тут он демонстративно подчеркнул обращение, - вам известен лично весь центральный аппарат, или имеются лакуны?
- Я уже говорил, что меня проще расстрелять. Или использовать по прямому назначению. Слишком многое я и знаю, и помню. Из той информации, что перестала быть секретной.
- Например?
- Примеров- уйма. Скажем Кулагина необходимо расстрелять не приводя в сознание.
- А кто это?
- Пока что никто. Желательно, чтобы никем так и остался.
- Спасибо. Распишитесь здесь, здесь и вот здесь.

(* Приёмная НКВД ГССР располагалось прямо над внутренней тюрьмой.)

Siegfried
План дачи Сталина образца 1941 года - фотографическая память и допуск в архив ФСО?
Наглость и самомнение ГГ конечно зашкаливает.