Сразу оговорюсь: я не претендую на истину в последней инстанции. Все мои понты и прочий снобизм гуляют, как в детском манежике, в пределах знаний, как правильно употреблять слова «надеть» и «одеть», что, подозреваю, и называется филологическим образованием. 99% процентов терминологии я сразу благополучно забыла с перепугу – жутковатые такие словечки. Так что всяких филологических примочек в моих разглагольствованиях не будет. Просто любопытно посмотреть да посравнить, кто и как дошел до этой жизни говорения стихами.
Итак приступим.
Искренне завидую людям, которые в стихах идут от темы и идеи. Формируется своего рода внутренний заказ и, основываясь на ней, автор находит образы, создает ритмический рисунок и т.д. Я так не умею. У меня идея и ДАЖЕ тема формируются в процессе написания стихотворения. Просто иначе не получается. А начинается все… реже – с пришедшего на ум ритма, несколько чаще – с образа, обычно же – с фразы.
Первый случай:

Дым - как будто нарисован.
Глухота.
Слово... А к чему тут слово,
если мир оглох от стонов,
если в мире нет основы,
если в мир пришла беда?

Что - беда?
            Привыкли к бедам
и бредем привычным следом
всё за старым вожаком?
Так легко...
И, завидуя соседу,
Всё себе траншею эту -
от забора до обеда -
роем, роем - три на два...

Три на два... А в мире где-то
вслед за бедами - победа.
И слова...
            Слова - как вечность,
беспредельность, бесконечность.
И слова - не робкий лепет, а призыв.

Жизнь - рисунок на картоне:
Кони-птицы... Что ж вы, кони?
Ведь в повозке - всё тузы...
Скорбный мир отлит из воска.
По снегам летит повозка.
Белый дым...
Держи бразды!..

К слову, это и об отношении к экспериментальным формам. Смена ритма в пределах одного текста, ломаный ритм мне вполне симпатичны. При двух условиях: 1) прежде чем начать экспериментировать, автор должен свободно почувствовать себя в классических ямбах, хореях и т.д.; 2) автор ощущает, как меняется ритм, и осознает, что иначе тут написать нельзя. Приведенное стихо я ну никак не загнала бы в рамки классического ритмического рисунка. Но есть и другие случаи: мне услышался «неровный» ритм, подчеркнувший в итоге внутренний дискомфорт лирической героини, а некоторым читателям представилось, что строго выдержанный ритм уместнее. Тут протеста не возникло. Так и существует одно из немногих моих стихотворений о природе в двух вариантах.
Первый:

Осень стынет.
Осень станет однажды
седой
дамой в буром манто
и каких-то немыслимых чоботах.
Не согреться.
Упала снежинка в ладонь,
как монетка.
На счастье?
На бедность?
Хворобы да
пожелтевший до срока
любительский фотопортрет -
Все твое достоянье.
Гляди на себя, златовласую.
Не согреться.
Последний твой день
не согрет
ни нарядом богатым,
ни словом прощальным,
ни ласкою.
А припомни:
смеясь, принимала дары,
принимала дары -
и сама воздавала сторицею.
В ридикюле потертом -
пилюли от сонной хандры
и старинный роман
о счастливом
и доблестном рыцаре.

Второй:

Осень стынет.
И станет однажды
седой
дамой в буром манто
и каких-то немыслимых чоботах.
Не согреться.
Упала снежинка в ладонь,
как монетка на бедность...
А может, на счастье?
Хворобы да
пожелтевший любительский фотопортрет -
все твое достоянье.
Гляди на себя, златовласую.
Не согреться.
Последний твой день не согрет
ни нарядом богатым,
ни словом прощальным,
ни ласкою.
А припомни:
смеясь, принимала дары,
принимала дары -
и сама воздавала сторицею.
В ридикюле -
пилюли
от сонной хандры
и старинный роман
о прекрасном
и доблестном рыцаре.

Согласна. И это быстро надоедает. У меня объяснение примитивное: любое творчество - это диалог. Хоть даже с альтер-эго, но диалог. И если он перешел, скажем так, на бумагу, его должны увидеть.разы, то один вытесянет другой. Поэтому и приобрела дурацкую привычку таскать с собой блокнотик и ручку постоянно, ибо никогда не знаешь, когда накатит      И у многих знакомых, кто пишет, - то же самое. Одна моя знакомая именует такие записи "почеркушками". Не всегда из этих почеркушек что-то вырастает. Если сразу не выросло, я отправляю их в "накопитель". На данный момент, благодаря моей безмерной лени, это целая общая тетрадь, на смену которой пришла амбарная книга.   , и что-то порядка тысячи заметок.

А с пародиями у меня все вообще просто до жути. Когда-то подруги-поэтессы спародировали одного местного литератора в манере, близкой к тому, как писал А. Иванов. Мне идея понравилась, я включилась в литигру, в которой, помимо прочих критериев, было и условие "кто больше?" Потом правила еще и усложнились: брались одни и те же строчки, и автором пародии становился тот, кто быстрее придумает, как их спародировать. Как вариант - писали коллективно. Мы никогда к ним не относились как к серьезному творчеству, но игра получилась увлекательнейшая и веселая. В итоге так набила руку, что, увидев  достойные пародии строчки, пародирую их влет. Несмотря на то, что писать экспромты не умею и в диалоги в стихах обычно не включаюсь.