Продолжение 30-й главы:

Глава 30. Ипподром

30.3.

Июнь 1949 года ознаменовался назначением генерала Речницкого командующим войсками Варшавского военного округа. Сразу после этого ему было присвоено звание генерали дивизии, а через несколко дней – и генерал-лейтенанта Советской армии. Вместе с этим переводом на Нину легла дополнительная нагрузка. Ей пришлось пройти курсы переподготовки. Они включали дополнительные занятия по стрельбе и рукопашному бою, в том числе с выездом на местность (впрочем, от последних она быстро была избавлена, принимая во внимание ее регулярную практику выездов в лес с боевкой ZMP на операции против бандитов). Наряду с этой переподготовкой девушка изучала планировку, систему охраны и пути возможного доступа (например, через сети инженерных коммуникаций) в штаб Варшавского округа и в резиденцию командующего, размещавшиеся в дворцовых помещениях Лазенковского парка. Этой частью занятий руководил хорошо ей знакомый полковник Владислав Леонардович Андруевич. Нина так и не поняла, почему такие проблемы должен решать прокурор Варшавского гарнизона, но, как обычно, никто ей этого не объъяснять не собирался.
Молодая жена полковника, полька Ванда, крайне ревниво относилась к дружбе своего мужа с юной генеральской дочкой, а их участившиеся встречи лишь подливали масла в огонь. Ссылаться на служебную необходимость было бессмысленно: ревность – это такое чувство, которое частенько вообще не вступает в сопрокосновение с какими-либо рациональными основаниями. Однако Ванда, обладая твердым характером, не давала своей ревности слишком уж вырываться наружу, и, поскольку прямых поводов ей никто так и не давал, ухитрялась сохранять с Ниной достаточно ровные отношения. Нина же, видя это, со своей стороны, старалась сделать все, чтобы не давать ей подобных поводов, и старательно «не замечала» время от времени проскальзывавшие у Ванды намеки.
Как и в других округах, в Варшаве генерал Речницки навел в штабе округа истинно военный порядок. Офицеры обязаны были являться на работу за полчаса до ее начала. Пятнадцать минут им отводилось на интенсивную физическую разминку, а после нее – пятнадцать минут на стрельбы в тире. Сам же Якуб – поскольку он вместе с Ниной проделывал все это еще раньше – использовал данные полчаса, чтобы при помощи дочери разобрать бумаги у себя в кабинете. Присутствие Нины в штабе нервировало одного из руководителей контрразведки округа в чине капитана. Однажды он не выдержал, и, преодолев едва ли не суеверное почтение к генеральским погонам, впитавшееся в плоть и кровь польских военнослужащих,и обратился к Речницкому:
– Пан генерал, я понимаю, что своей дочери вы всецело доверяете – начал он. – Однако существует определенный порядок допуска к штабным документам, тем более к документам командующего войсками округа! – в волнении он замочал, не решаясь продолжить. Шутка ли – сделать, по существу, выговор целому генералу дивизии за неправильное обращение с документацией!
– Не стоит так переживать, – с улыбкой успокоил его Якуб. – Разумеется, вы правы в том, что я не озаботился ознакомить вас с соответствующим допуском. Но, поймите, капитан – Янина не только имеет звание поручника, но и исполняет функции моего личного телохранителя. Было бы глупо пролагать, что выполняя эту обязанность, она так или иначе не окажется в курсе многих моих дел. Поэтому проще будет, если я сам буду решать, к каким сведениям ее можно допустить, а к каким нет.
Капитан, конечно, не смел оспаривать слова командующего, но отнесся к ним с недоверием. Семнадцатилетняя девчонка – телохранитель? По документам, как оказалось, именно так все и обстояло (через несколько дней он своими глазами увидел и приказ, и оформленный по всем правилам допуск), но можно ли доверяться этой пигалице в столь серьезном деле? Однако при очередном совместном выезде на охоту, где Нина продемонстрировала безошибочную стрельбу по бутылкам, оставшимся от попойки господ офицеров, он был изумлен:
– Где же панна так выучилась стрелять?
– В России, – ответила Нина.
– Но вы же там были совсем маленькой девочкой!
– В России учат стрелять еще в школе, – объяснила она.
Это объяснение, как потом оказалось, породило слухи, что в России детей учат стрелять чуть ли не с пяти лет. Слух, возникший с легкой руки Нины, достиг и ушей леди Дианы Гэйнер. Во время одной из ее совместных с генеральской дочкой верховых прогулок, Диана не выдержала и поинтересовалась:
– Пожалуйста, Янина, развейте мое недоумение. Неужели это правда, и в России маленькую девочку действительно заставляли обучаться стрельбе?
– Давайте не будем ворошить грустных воспоминаний… – со вздохом ответила Нина, и леди с понимающим выражением на лице прекратила расспросы.
Хорошие отношения с женой посла сохранились у Нины практически до самого конца ее работы в Польше. Рослая и сухощавая, леди Диана, несмотря на свой уже довольно почтенный возраст и седину, оставалась очень крепкой, и, конечно же, хорошо ухоженной леди. Насколько она была крепкой, девушка смогла убедиться во время одной из вечеринок в посольстве. Когда во время дужеского ужина с Яниной Речницкой служанка, прислуживающая за столом, чем-то вызвала серьезное неудовольствие Дианы, леди – а настоящая леди никогда не позволяет себе опускаться до скандалов со слугами – ничем не проявила своего гнева, но серебряная чарка с коньяком, которую она держала в руке, оказалась буквально смята ее пальцами.