Здесь вы можете обсудить фантастическую и историческую литературу.
22 июня 1941 г. /5 марта 1953 г. Новоград-Волынский и леса западнее Корца.
Накануне вечером командир девятого мехкорпуса Константин Константинович Рокоссовский после разбора произошедшего в предыдущий день командно-штабного учения, пригласил командиров дивизий в предстоящий выходной отправиться на рыбалку. Но попасть на природу ему и его соратникам было не суждено - вечером в штаб пришло сообщение от пограничников, что на заставу перебежал ефрейтор немецкой армии, поляк, который сообщил о возможном нападении немцев утром двадцать второго. Поэтому рыбалку пришлось отменить и устроить совещание в штабе. После него Константин Константинович обзвонил командиров дивизий и предупредил о возможных событиях и отданных приказах, которые должны будут чуть позднее подойти из штаба. Вся эта суета закончилась заполночь, и поэтому он лег спать довольно поздно. Отчего встретил дежурного офицера, разбудившего его около четырех часов утра, не слишком приветливо. Но прочитав телефонограмму, он сразу подобрался, внешне став совершенно спокойным и приказал проверить достоверность полученной депеши. – В округе, в армии, в наркомате, в конце концов. Ясно? – тут же, на ходу, одеваясь, он успел еще приказать дежурному собрать штаб по тревоге.
Пока дежурный возвращался, рассылал посыльных, звонил, генерал-майор уже прибыл в свой кабинет. Меньше чем через четверть часа в нем собрались и остальное командование – начальник штаба генерал-майор Маслов, замполит бригадный комиссар Каменев, начальник оперативного отдела подполковник Девятов, особист батальонный комиссар Волконский и главный разведчик корпуса подполковник Спирин.
Вошедший вместе с подполковником Спириным дежурный доложил, что связь нарушена и тотчас же вышел. Собравшиеся с удивлением смотрели на Рокоссовского и Маслова. Начштаба взял лежащий на столе бланк телефонограммы и зачитал распоряжение вскрыть оперативный пакет, подписанное заместителем начальника оперативного отдела штаба пятой армии.
- Но мы не можем вскрыть пакет по такому распоряжению, - добавил он. - Напоминаю, что мы имеем право на это только по распоряжению Председателя Совнаркома или Наркома Обороны. А связи нет и получить подтверждение, что этот приказ отдан именно на основе их распоряжения, мы не можем.
- Беру ответственность на себя, - спокойно сказал Константин Константинович.
- Нет уж, товарищ командир, - также спокойно возразил бригадный комиссар Каменев. – Мы все несем свою долю ответственности. Поэтому предлагаю зафиксировать, что пакет вскрыт по решению командования корпуса. В чем мы все и подпишемся. А соответствующий документ пусть составит особый отдел. Так, товарищ батальонный комиссар?
Никто не возразил, лишь Волконский молча кивнул, подтверждая слова замполита.
Принесенный начоперотдела пакет вскрыли и ознакомились с задачей. В директиве указывалось, что приведенный в боевую готовность корпус должен выдвигаться в направлении Ровно, Луцка и Ковеля. Но, как с огорчением убедились все присутствующие, в директиве задачи ставились для полностью укомплектованного личным составом и техникой соединения. А вот с этим, особенно с материально-техническим обеспечением было… не сказать что совсем плохо, но где-то близко к этому уровню. Ничтожное число автомашин, нехватка горючего и боеприпасов… Все сочувственно посмотрели на Рокоссовского, старавшегося выглядеть невозмутимым.
- Ждать, когда сверху укажут, где и что получать – некогда. Придется взять все на складах центрального подчинения.
- А выдадут? – осведомился появившийся к этому времени в кабинете начальник отдела тыла майор Иолкин.
- Возьмем под мою ответственность, - не раздумывая, ответил Рокоссовский. – Берите необходимый автотранспорт, людей и через пятнадцать минут выезжаем. А вы, Алексей Гаврилович, организуйте составление приказов на марш и передачу их в дивизии, обеспечение порядка в оставляемом городе и охрану оставляемого имущества. Не забудьте позаботиться о семьях комсостава. Все по рабочим местам.
Пока штаб готовил приказы, а войска выходили на исходное положение, комкор вынужден был лично приказывать, орать, раздавать расписки и обещания, в том числе и пристрелить на месте. Помогло. К четырнадцати часам корпус выступил по трем маршрутам в направлении Луцк-Ровно.
Связи с округом не было весь день. Самая мощная радиостанция, как оказалась неожиданно вышла из строя, остальные на такую дальность не доставали. Связь по телефону с Луцком удалось установить около десяти часов дня. Один их работников штаба армии сообщил, что проводная связь все время рвется, положение непонятное, войны вроде бы нет, но отдельные провокации на границе происходят и боевой готовности никто не отменял. Потом телефон опять замолчал. Попытки узнать что-нибудь у авиаторов, мимо аэродромов которых проходил марш корпуса ни к чему не привели. Они тоже сидели в полной боевой готовности без связи с вышестоящим командованием и недоумевали не меньше.
Так что корпус шел в полную неизвестность. Шла по автостраде справа одной колонной сто тридцать первая моторизованная дивизия. Ее грузовики и танки были буквально облеплены пехотинцами, но довольно бодро двигались вперед. Шла в центре, уступом назад, тридцать пятая танковая, а слева от нее – двадцатая танковая. А впереди колонн пылили немногочисленные мотоциклы разведчиков, в сопровождении бронеавтомобилей, и отряды охранения. Шли, оставляя на обочинах поврежденные танки, около которых куковали в ожидании ремонтников экипажи…
Совершив пятидесятикилометровый марш, корпус встал на отдых в лесах западнее Корца и восточнее Славуты. Тут, наконец, и догнал штаб делегат связи из пятой армии.
