- Два силуэта прямо по курсу!.. Третий! - резануло криком сигнальщика.
       Находящиеся на мостике дружно развернулись к носовым румбам. Офицеры вскинули к глазам бинокли.
      - Дьявол! - ругнулся Дениц. - Почти нет дыма...
      - Да, - отозвался Кеттнер. - Можно себя не обманывать - это большие русские миноносцы. На нефтяном топливе. Больше некому. Объявляйте тревогу!
       Отсеки крейсера наполнились режущим барабанные перепонки звоном, палубы загудели от топота матросских ботинок - экипаж стал разбегаться по местам, предписанным боевым расписанием. Один за другим появлялись немецкие моряки возле орудий, дальномеров, элеваторов, машинных механизмов и так далее...
      - Четвёртый корабль! - неумолимо прозвучал голос сигнальщика на мостике.
      - Поворот влево на двадцать градусов! - фрегаттен-капитан делал попытку оттянуть момент боевого контакта с 'новиками'.
       Встреча с одним или двумя русскими эсминцами не представляла для 'Бреслау' серьёзной опасности: крейсер обладал значительно более серьёзным артиллерийским вооружением, чуть ли не впятеро превосходил каждый корабль Первого дивизиона по водоизмещению, а значит имел большую боевую устойчивость и являлся более стабильной артиллерийской платформой. Борт прикрыт броневым поясом, что тоже немаловажно.
       Но четвёрка... Суммарный бортовой залп этих больших миноносцев противника превосходил оный у 'Бреслау' более, чем вдвое, мишенями они являлись значительно меньшими и скоростными. К тому же вести нормальный огонь имелась возможность только по двоим из четверых, остальные будут стрелять по кораблю Кеттнера совершенно безо всяких помех... А ещё и крейсер на хвосте...
       Вражескому дивизиону совершенно необязательно топить противника - достаточно только сбить ход, зажечь пожары па палубе... И тогда не спасёт даже ночь...

- Горизонт чист! – в очередной раз отозвался сигнальщик на запрос командира. – Нагоняет «Дерзкий».
- Пропустим, - это Черкасов сказал уже своему старшему офицеру.
Хоть догоняющий эсминец в этот раз и не нёс брейд-вымпела командира дивизиона князя Трубецкого (слишком быстро пришлось сниматься с якоря, и капитан первого ранга не успел прибыть с берега), но «Дерзкий» уже пообвык ходить головным, так что не стоило нарушать привычный строй.
- Да уж, Василий Нилович, - продолжил старшой, - это вам не прошлая война – там нам постоянно удирать приходилось, а теперь сами супостатов гоняем…
- Ничего удивительного, Сергей Николаевич. Как говаривал Наполеон: «Бог всегда на стороне больших батальонов.».* Есть чем гонять – вот и гоняем. Только сначала найти этого «Бреслау» надо, тогда и нагоняемся.
Хотя, чего там скрывать, на душе у Черкасова было действительно радостно: вспомнился Порт-Артур, где он служил старшим артиллеристом на броненосце «Пересвет», вспомнилось как постоянно торчали в порту, опасаясь встретить в море превосходящие силы японцев (а адмирал Того действительно имел подавляющее превосходство), вспомнил то единственное сражение с вражеским флотом, когда победа была так близка, но «золотой снаряд» вывел из строя русский флагманский броненосец и пришлось возвращаться в осаждённый Артур, где «Пересвет» вместе остальными нашёл себе временную могилу, а потом снова воскрес, но уже под японским флагом…
Сейчас всё было по иному. Теперь русский Черноморский флот безраздельно господствовал на море, и сегодня, если повезёт, может удастся вколотить очередной гвоздь в гроб врагов России…
- Дым на левом крамболе!
На других эсминцах это тоже заметили и через минуту с «Дерзкого» просигналили к повороту. То, что начинается атака на немецкий крейсер, никто на дивизионе почти не сомневался.
Русский отряд двигался на цель с запада, в лучах заходящего солнца, слепивших немецких сигнальщиков, дыма «новики» почти не давали, поэтому удалось сблизиться с крейсером до девяноста кабельтовых, прежде чем на нём заметили опасность и «Бреслау» стал отворачивать с прежнего курса.

* На самом деле фраза принадлежит французскому маршалу Жаку д\'Эстамп де ла Ферте

- С «Дерзкого» сигналят: «Самый полный ход»!
- Разумно, - кивнул головой командир «Гневного». – Передайте в машину.
Действительно, больше не было никакой необходимости скрывать своё присутствие, и из труб эсминцев всё сильнее и сильнее повалил дым, а стрелки на лагах стали приближаться к тридцатиузловой отметке. Стремительные «борзые» Черноморского флота легко вспарывали воду форштевнями, и не оставалось сомнений, что до темноты они настигнут того, за кем гонятся.
- Сколько до захода солнца? – обратился Черкасов к штурману.
- Час сорок, Василий Нилович.
- На дальномере!
- Семьдесят два кабельтова.
- Не успеваем, чёрт побери! Особенно, если немцы покажут нам корму…
- Пока идут прежним курсом, вероятно с оста их поджимает «Кагул». В принципе уже сейчас можно попытаться добросить снаряд из баковой пушки до их борта, хотя вероятность попасть, конечно, на таком расстоянии ничтожна.
- Не будем зря расстреливать боезапас, Сергей Николаевич – шансы добиться попадания нулевые. Подождём ещё хотя бы с полчаса.
- Могли бы и поужинать в это время, - попытался пошутить старший артиллерист Политковский.
- А вот про ужин забудьте, Валериан Станиславович, - хмуро ответил старший офицер. – Во всяком случае до Севастополя считайте, что кают-кампании на корабле нет.
- А в чём дело?
- Опрокинулась банка с мёдом. Вероятно при резком изменении курса. Подогрелось грелками парового отопления… Запах пренеприятнейший. Да и мебель на этой смазке вальсирует по всему помещению размазывая мёд по палубе… Несколько часов отдраивать придётся, а сейчас совсем не до этого. Так что придётся удовлетвориться сухим пайком с чаем. И то, когда колбасники позволят…
- «Дерзкий» открыл огонь, - крик сигнальщика слился с долетевшим звуком выстрела.
- Ну что же, начнём и мы, - посуровел Черкасов. – Господа, прошу разойтись по своим местам. Начинайте, Валериан Станиславович. И, пожалуй, накиньте с пяток кабельтовых относительно показаний дальномера.
- Есть!
Через полминуты промычал ревун, и носовое орудие эсминца рявкнуло выстрелом.
Офицеры на мостике вскинули к глазам бинокли.