Других вариантов не было, вопрос лишь в том, какими силами и когда конкретно. Приданные командиры по-прежнему что-то строчили в своих блокнотах, но теперь часто улыбались и на морских пехотинцев смотрели с нескрываемым одобрением.
Глава 2.23 (начало)
Москвин, занимавшийся в свое время проблемой стимуляторов, о них не забыл, связи с Витаминным институтом поддерживал, переписывался, поэтому перед выходом к Славянску все морпехи приняли драже, призванное поддержать их активность во время боев за город. Кареев относился к этому с опаской, но Михаил заверил его, что ничего, кроме комплекса витаминов, в таблетках нет.
Когда бригада подошла к окраинам Славянска и развернулась в боевой порядок, танкисты и кавалеристы уже около получаса штурмовали позиции противника. Стреляли танки, работали батареи 76 мм орудий, более мощных пушек у них не имелось, но и эти шуму наделали много. К тому их огонь был вовсе не безобиден, ведь укрепления у неприятеля практически отсутствовали. Если бы не река Казенный Торец, наступающие советские части уже ворвались бы в город. Морские пехотинцы вошли в Славянск почти беспрепятственно, немцы быстро откатывались назад, более-менее серьезные бои вели только разведподразделения, уничтожавшие вражеских саперов, пытавшихся взорвать наиболее важные объекты. Стрельба на юго-восточной окраине тоже вскоре прекратилась, морпехи ударом с тыла уничтожили небольшое подразделение гансов, задачей которого, похоже, являлось удержание позиций в то время, пока остальные покидают город. К полуночи освобождение Славянска завершилось, победа оказалась почти бескровной, в масштабах общих цифр, конечно. Кирилл со штабом расположился в здании бывшего Дворянского собрания, до оккупации Дворца культуры, туда же подтянулись остальные. Командиры танковой бригады и кавдивизии не скрывали своей радости и намерения хорошенько отпраздновать замечательное событие, но Кареев в довольно резкой форме напомнил присутствующим, что противник никуда не делся и намерения его пока неясны.
- Необходимо в максимально быстром темпе готовиться к обороне, быть не может, чтобы немцы просто драпали в Изюм, Харьков или Днепропетровск! Мы почти ничего не знаем об их силах и намерениях…
- Да ладно тебе, май… капитан 3-го ранга! – махнул рукой полковник-кавалерист, тот самый, что ругался с Кириллом в Сталино. – Победа! Фрицы бегут!
- Куда бегут?
- Да ну тебя! Начальник выискался, - скривился тот и вышел, но подполковник-танкист, проводив его взглядом, повернулся к морпеху:
- Что предлагаешь? Просто сидеть, выставив боевое охранение, мне, честно говоря, страшновато.
Командиры бригад подошли к карте города, подполковник ткнул в нее пальцем:
- Со стороны реки и соляных озер они так просто не проскочат, там действительно боевым охранением пока обойдемся. Давай так, я возьму на себя подходы с севера-северо-запада, а ты – откуда входил. Когда пехота начнет подтягиваться, давай ее ко мне, у меня один ее один стрелково-пулеметный батальон, да и вообще, личного состава меньше тысячи человек. Если серьезными силами попрут, сомнут к черту!
- Не сомнут. Артиллерией и минометами поддержу, боеприпасов хватает.
Пожали друг другу руки и разошлись, забот много, а противник ждать не будет. Оставив общение с местным населением на кавалериста, Кирилл с командным составом бригады наметили основные и запасные позиции артиллерии, саперы оборудовали пулеметные гнезда, разведка разъехалась по окрестностям, первым делом использовав трофейную технику, Норкин слушал эфир. Часа в два ночи приехал на своем Дончаке Брежнев, качественно обматерил уже пьяненького командира кавалерийской дивизии, пообещав отдать его под трибунал, если через полчаса бойцы не займутся оборудованием рубежа обороны, а также обнадежил известием, что пехота на трофейных грузовиках уже на подходе к Краматорску. Узнав, что к утру стрелки доберутся и сюда, Кареев вызвал к себе Уфимцева и Шмелева и поделился собственными мыслями.
- Я тут всяко крутил в голове и вот что у меня выходит. Основной транспортный узел здесь, железки на Харьков, Лозовую и Сталино. Сейчас зима, автодорога вещь, конечно, хорошая, но железная дорога лучше. Подсекать нас и брать Краматорск в условиях, когда с севера идет наступление, особого смысла нет, как и давить со стороны Изюма. Я считаю, что основной удар будет с запада, от Барвенково. Выходить из мешка, от Ростова, гансы не будут, их командование наверняка им сейчас песни поет про деблокирующие удары, воздушный мост и все такое.
Ничего особенно нового Кирилл не придумал, просто переложил ситуацию со Сталинградом своей истории на Ростов. Ударив всей силой изнутри мешка, шанс вырваться у немцев есть, пусть и с большими потерями, а вот если там сидеть и ждать, то его точно нет, но тут политический престиж и все такое.
- Кругалями ездить у противника времени нет, резервы и снятые с других участков войска возить через Днепропетровск гансы не будут, от Харькова ничего не отщипнуть, там сейчас жарко. Значит, наиболее вероятно, что удар будет со стороны Барвенково, за ним ведь Лозовая, ветка на Полтаву, пересечь ее даже при самом благоприятном развитии событий наши еще не могли. Перегруппировываться и переносить направление удара немцам некогда и местность не способствует.
- Все понятно, командир, - кивнул Шмелев. – Мы с Геной полностью согласны.
Уфимцев и стоящие рядом «стажеры» дружно кивнули.
Света со своими подчиненными колдовала над захваченными у немцев картами Славянска и окрестностей, их готовили для командиров батальонов. Жена подошла к Кириллу и взглянула в глаза:
- Думаешь, немцы скоро ударят?
Кареев кивнул, молодая женщина вздохнула.
- Ты же у меня храбрый лисенок, все будет в порядке, не первый раз.
Света опять вздохнула, командир бригады чмокнул ее в щечку, сделал знак доберману и выпрыгнул из штабного кунга, темнота быстро поглотила его. Старший лейтенант Кареева вздохнула в третий раз и вернулась к работе.
Позиции бригады проходили по Сухому Торцу до прудов Донрыбкомбината, являвшиеся естественным препятствием, перемахнуть через которые противник с ходу не сможет. Общая протяженность линии обороны составляла около семи километров, Кириллу понадобилось три часа, чтобы всю ее обойти и посмотреть собственными глазами. Наличие у Бориско строительной техники позволило в очередной раз сотворить маленькое чудо, его бойцы вместе с пехотинцами и уже возвели приличное количество пулеметных гнезд и укрытий для бронетехники, а также вовсю минировали предполье. Люди все-таки не железные, поэтому, удовлетворившись увиденным и понимая, что за одну ночь линию Маннергейма тут не построить, командир бригады велел всем, кроме саперов, отдыхать. День предстоял трудный, Кирилл очень был бы рад ошибиться, но на войне такое количество везения случается чрезвычайно редко.
Поспать Карееву удалось целых три часа, когда пришло сообщение от одной из разведгрупп, что мимо них прошла немецкая разведрота.
«Ну вот, началось! Интересно, сколько против нас прет? И где наши основные силы?»
Ответ на это вопрос в прямом и переносном смысле прояснился с рассветом. Сначала заговорила артиллерия противника, пара дивизионов, в основном 10,5 см гаубицы, но, судя по разрывам, работали и более мощные 15 см орудия. Вскрыть систему обороны немцы не успели, поэтому пока долбили по площадям, надеясь на ответную реакцию. Обработали и местность перед советскими позициями, проредив и без того хлипкие минные поля. Кирилл очень сильно жалел, что у него сейчас нет «длинной руки» в виде А-19 и МЛ-20, не говоря о 17 см дальнобойных пушках, но тут уж ничего не поделаешь. Падавший всю ночь снег неплохо скрыл строительные работы, поэтому особого урона противник не нанес. Так и не дождавшись ответного огня, через полчаса на позиции бригады бодро покатилось около сотни вражеских танков и самоходок, за ними катили бронетранспортеры и брела пехота. Густо засеять минами подходы к Сухому Торцу не удалось, но, наткнувшись на заграждения, неприятель смешался, и по нему тут же открыла огонь советская артиллерия. К удивлению Кареева, вместо того, чтобы отойти и перегруппироваться, гансы вскоре поперли вперед, на минах подорвалось всего семь танков. Пехоту противника проредили основательно, гаубицы Павлова работали с максимальной скорострельностью, находясь в глубине городской застройки, обнаружить их местонахождение немцы пока не смогли. Оттуда же работали СУ-122 и самоходные минометы, поэтому плотность огня оказалась весьма приличной, немецкие солдаты наконец откатились назад, танки были вынуждены вернуться. Погода делала невозможной использование авиации, поэтому вражеская артиллерия вновь принялась обрабатывать Славянск, но на этот раз Павлов, пользуясь данными разведки, отвечал и не без успеха, гансы были вынуждены менять позиции и понесли ощутимые потери.
- Первый раунд мы выиграли, - улыбнулся Шмелев.
- Как думаешь, Женя, сколько против нас? – Кареев не разделял оптимизма начальника штаба.
- Судя по количеству стволов, около дивизии.
- Женя, разведка передает, артиллерия у них на мехтяге!
Шмелев перестал улыбаться:
- Дивизия моторизованная или танковая.
- Не думаю, что это дивизия, скорее всего сбродная группа, но из механизированных частей. Что у соседей?
- Спокойно, только разведка шляется.
- И еще, даже если против нас танковый полк двухбатальонного состава, то все равно это полторы сотни танков, а их мы и сотни не насчитали. В общей сложности полтора десятка сожгли, сколько осталось?
- Похоже, что вступают в бой, что называется, с ходу.
Снова пришло сообщение от разведки, к гансам подошел бронепоезд. Вторая волна оказалась сильнее первой, артиллерийский огонь усилился, количество бронетехники возросло раза в полтора, все поле перед позициями бригады было усеяно вражескими танками и самоходками, к счастью, половина из них легкие. Павлов оказался вынужден маневрировать своими батареями, но, поскольку все его орудия являлись самоходными, времени на это уходило немного. Сидеть под плотным артиллерийским огнем занятие не только малоприятное, но, в данном случае, и бессмысленное, поэтому морские пехотинцы отошли на запасные позиции вглубь городской застройки. Немцы конопатились довольно долго, пока не соорудили проход для бронетехники и не покатили дальше. Все это время орудия морпехов долбили по скоплению противника, поэтому потери неприятеля уже становились для него ощутимыми, однако гансы перли вперед ни с чем не считаясь.
- Кажется, наше везение кончилось, - криво усмехнулся один из «стажеров». – Противник начал воевать всерьез.
- А до этого они тут танго танцевали? – повернулся к нему Кареев. – Везение, коллега, это в карточной игре, а нас умение. И расчет.
Убедившись, что немцы втянулись в пригород, капитан 3-го ранга мстительно оскалился и проговорил сидящему рядом связисту:
- Сигнал Акопяну, «Гроза»!
В нескольких километрах севернее среди прудов Донрыбкомбината имелся замаскированный до поры до времени проход, через который полсотни танков и устремились в тыл противника, нацеливаясь на артиллерийские позиции и штабы. Большинство интересующих морских пехотинцев объектов разведка уже нашла, дала нужные координаты и теперь корректировала движение.
Кареев приник к стереотрубе, но белая муть не позволяла увидеть, как мчатся, вздымая снежную пыль, стальные машины. Т-50 классифицировался как легкий танк, но цементированная лобовая броня, немногим тоньше, чем у КВ-1с, и даже более мощная, чем ЗиС-5 пушка, а также очень высокая скорость делали его действительно серьезным противником. В прорыв пошли также две роты пехоты на тяжелых БТРах при поддержке роты самоходных минометов. Кириллу очень хотелось выделить и батарею САУ, но все они нужны здесь, численное превосходство противника многократное, бронетехники у него много. Очень выручала насыщенность автоматическим оружием, пулеметы просто выкашивали вражеских солдат, беспрерывно стреляли минометы, стоял сплошной грохот и треск, в нем, казалось, вообще не существует пауз. Работали глушилки, поэтому сигнал о том, что в тылу советские танки, пришел к атакующим слишком поздно, чтобы они смогли парировать удар. А огонь вражеской артиллерии быстро увядал, Тигран всерьез разошелся и крушил все подряд, ведь надо еще успеть отойти, пока вся орава из города не кинется обратно. Видя, что противник поспешно отступает, Кареев взялся за трубку телефона, вызвав Павлова:
- Дима, дай им в разлуку!
Разрывы вставали среди отходящих немецких солдат, пока их не скрыла снежная пелена, старший по возрасту подполковник из числа присланных Брежневым, улыбнулся:
- Красиво, Кирилл Валерьевич, ничего не скажешь. Но вы серьезно рисковали.
- Помните, что сказал генерал-аншеф Салтыков после победы при Кунерсдорфе? Фридрих рисковал легкомысленно, а я рисковал глубокомысленно! Вот и сейчас, такой расклад ведь был очевиден, поэтому я и предусмотрел данный ход. И потом, немцы не железные, им тоже страшно, и холодно, и устали они не меньше нашего, и понимают, что все на волоске висит.
Леонид Ильич, оказывается, ушел вместе с Акопяном по вражеским тылам. Танкисты вернулись через пять часов, очень довольные, а Брежнев вообще сиял как медный грош.
- Дали гадам духу! – бодро заявил он, забравшись в штабной кунг. – Но армянин у тебя, Кирилл Валерьевич, хоть и боевой, но хладнокровный. Точно угадал момент, когда возвращаться, чтобы не зажали! Немцы из города выгреблись, а мы уже их обошли, по штабу потоптались и по целине к прудам повернули.
Стоящий у него за спиной Акопян доложил, что немцы такой наглости не ждали, поэтому потеряно восемь машин, поскольку по ним почти никто не стрелял, только в Александровке, где находился вражеский штаб, нарвались на батарею ПТО, да вылетели на сводную танковую роту, половина легкие панцеры, половина Т-3. Поскольку зашли сзади-сбоку, значительную часть сожгли раньше, чем те успели хоть что-то понять. Гаубицы же гансы даже развернуть не успели. Накрыли также большой состав с топливом и боеприпасами, взорвали в нескольких местах железнодорожные пути, взрывчатки традиционно не жалели, так что быстро их не восстановить. Бронепоезд теперь оказался заперт на небольшом участке дороги, получил несколько попаданий тяжелых фугасов и стал почти небоеспособен.
Морские пехотинцы успели съесть то ли поздний обед, то ли ужин, когда обозленные немцы снова пошли в атаку. На этот раз они ударили с двух сторон, часть сил совершила, наконец, обходной маневр и навалилась на танкистов и кавалеристов, остальные давили на морпехов. Вражеский военачальник рассчитал правильно, теперь на подкрепления с северного участка надеяться не приходится, там тоже противник имеет серьезное численное превосходство, но основные силы достались все-таки бригаде Кареева.
«Какая нахрен дивизия, тут, похоже, целая корпусная группа, – со злостью подумал капитан 3-го ранга. – Около дивизии на севере топчется, да еще здесь никак не меньше. Одно хорошо, не только немцы, похоже всех собрали, даже словаки и венгры замечены. И вояки из мусульманских формирований вермахта. Если бы одни гансы были, нам бы совсем кисло пришлось. И среди танков старого барахла хватает, даже Т-1 в ход пустили. Хотя, насчет корпуса я, пожалуй, хватил, но больше дивизии наверняка.»
Морпехи отошли уже километра на полтора, удерживая линию между прудами Донрыбкомбината, лиманами и рекой Казенный Торец. Среди города они чувствовали себя достаточно уверенно, этот вид боя был неплохо освоен, да и вооружение удачное. Тем не менее, неся очень чувствительные потери, немцы и их сателлиты рвались вперед, и все чаще артиллерия вынужденно замолкала, поскольку боевые порядки противоборствующих сторон перемешались. Морские пехотинцы неоднократно бросались врукопашную, вынуждая врага панически отступать, но, перегруппировавшись и подтянув бронетехнику, те вновь шли вперед. Уже давно стемнело, схватка продолжалась в свете горящих домов, это позволило отряду противника численностью не менее роты просочиться в районе лиманов и выйти к расположению штаба бригады.
«Все, хватит полководца изображать!»
Молодой человек поправил нагрудник, подхватил автомат и побежал туда, где разгоралась перестрелка. Макса он оставил охранять Свету, она и другие штабные работники взяли оружие и занимали места в развалинах, куда накатывался вал выстрелов и взрывов, обе стороны не жалели гранат и патронов. Немецкие пехотинцы оказались очень умелыми солдатами, пользуясь численным превосходством, они, прикрывая друг друга, быстро продвигались вперед, к тому их поддерживало несколько бронемашин, классифицированных Кареевым как Sd.Kfz.222. У морпехов все резервы уже вступили в бой, оставался только комендантский взвод, который и держал сейчас оборону. Неподалеку от себя Кирилл заметил Караваева с автоматом, особист вместе с Непоседой выбрал хорошую позицию и ставил MG-81. Дальше все покатилось как на ускоренном просмотре. Потеряв половину солдат, немцы сошлись с комендачами в рукопашной и это оказалось их роковой ошибкой. В ход пошли штыки, лопатки, ножи, у всех морпехов имелись пистолеты или револьверы, кто-то подобрался к бронемашинам и бросал в них гранаты. На Кареева кинулось сразу трое, первый выстрелил из винтовки, промахнулся второпях, да и Кирилл не стоял столбом. Немец попытался ударить его штыком, но капитан 3-го ранга отбил выпад автоматом и саданул его прикладом в челюсть, патроны в магазине, к сожалению, закончились. Ганс оказался дюжий и ловкий, удар получился скользящий и противника не вырубил, зато другой солдат выбил у Кареева автомат, но вдруг завалился на спину. Доберман сбил его с ног и схватил прямо за горло, Кириллу любоваться работой своего питомца было некогда, он успел выхватить ТТ и застрелить первого противника. Оставался еще один, тоже с пистолетом, первая пуля из Вальтера ПП тяпнула капитана 3-го ранга в грудь, но не пробила защиту, вторая скользнула по каске, тот сообразил, что к чему и попытался попасть в голову. А у Кареева случилась осечка, но он был слишком опытным бойцом, чтобы растеряться с такой ситуации и, обнажив нож, бросился на врага. Обер-лейтенант еще раз нажал на спусковой крючок, но выстрела не последовало, кончились патроны, видимо, стрелял раньше, а другого шанса морпех ему не дал. Внезапно бок и спина взорвались болью, еще один ганс, подскочив сзади ударил штыком, но внезапный бросок Кареева на офицера спас ему жизнь. Лезвие прошло между ребрами по касательной, фриц отдернул винтовку, но тут грохнула граната, дало по голове и кап-три провалился в беспамятство.