Мари мало что ненавидела в этом мире. Но процесс выхода из контактной капсулы был в числе этих немногочисленных вещей.
Головокружение, тошнота, выходящая из носоглотки ЛСЛ... Но главное - непередаваемое чувство потери. Ещё мгновение назад ты был полным, целым, а теперь от тебя оторвали что-то действительно важное.
Управлять субмариной девушке нравилось. Нравилось ей и пилотирование, несмотря на все его минусы и... Хотя все последние годы Мари мечталось однажды сесть в привычный ложемент, но получить под управление уже не "Морриган", а настоящий Евангелион. Увы, но всё, чем е приходилось довольствоваться - это суперсовременная подводная лодка... в глубине которой находилось тело забракованной Евы. Не так уж и мало на самом деле. Можно даже сказать - очень много. Многие отдали бы правую руку, за одну только возможность управлять столь фантастической машиной...
Но от этого чувство обиды и не проходило. Кабина Евангелиона была столь близка... А не хватило каких-то жалких и непонятных процентов. Всё равно что готовиться стать рыцарем, а оказаться всего лишь оруженосцем - вечным оруженосцем.
Обидно.
Хотя жизнь - это вообще не слишком справедливая штука. Живущая без родителей Мари знала это как никто другой...
Уровень ЛСЛ стремительно снижался. Разряды тока прошибли грудь Мари, и она согнулась, отхаркивая эту привычную, но от этого не менее противную, жидкость из лёгких. Боковой люк капсулы открылся, и сразу в него заглянул... Нет, не командир медицинской бригады, а лично глава научного отдела ФАУСТ-Британия - майор Гулд.
- Как вы себя чувствуете, Мари? Помощь требуется?
Немолодой уже седоволосый мужчина с короткой окладистой бородой и в круглых очках а-ля Джон Леннон был как всегда вежлив и спокоен.
- Нет, сэр... - кое-как выдавила Илластриэс, унимая участившееся после рассинхронизации дыхание. - С-спасибо. Всё нормально. Я выберусь сама...
Придерживаясь за стенки капсулы, Мари выбралась наружу. Врачи всё ещё стояли рядом, отслеживая её движения: всё-таки обрыв нервных связей - случай требующий к себе пристального внимания...
Правда, исходя из практического опыта после обрыва пилот либо сразу же терял сознание, либо был в относительном порядке. Ну, переутомление и головные боли - не в счёт...
В принципе, ничего особо страшного в этом не было - пока ещё ни один из дюжины отобранных для управления Евами и NGS подростков не получил каких-либо серьёзных травм в процессе пилотирования. Однако перестраховаться не мешало - всё-таки из второго эшелона младший лейтенант Илластриэс демонстрировала наилучшие показатели пилотирования. Остальным до неё было далеко...
Как, впрочем, и ей самой до тройки настоящих пилотов Евангелионов.
- Всё хорошо, доктор Гулд. Я действительно в порядке - пойду лучше в душ...
Жалкая попытка - от медицинского обследования всё равно не отвертеться. В боевом походе - ещё возможно, но пока субмариной управляют опытные подводники, а Мари пока лишь тренируется в полевых условиях - как пить дать. Благо ещё, что медосмотр довольно быстр и не слишком болюч...
А после Мари проследовала в расположенную поблизости от центрального поста свою каюту, где её уже дожидалась небольшая душевая, горячая вода и сменная одежда. Но дежурная медбригада оставалась настороже, ориентируясь на показания датчиков движения, установленных в душевой, который контролировали действия драйвер-примы. Стоило бы Мари побыть неподвижной более тридцати секунд, врачи ворвались бы внутрь, готовясь оказать помощь.
Насколько знала Илластриэс такое случалось. Не с ней, конечно, но тоже с одним из рекрутов подготовительного отряда. Девушка никогда не встречалась с другими британскими кандидатами в пилоты Евангелионов или NGS, но знала, что такие существуют...
Мари стянула провонявший ЛСЛ контактный комбинезон, включила воду и встала под струи тёплой воды, уперевшись руками в стену и склонив голову.
Настроение было ниже максимальной глубины погружения "Морриган". Так облажаться на контрольном тесте!..
Девушка сжала кулак, замахнулась... Но бить по стене всё-таки не стала. Это было больно и неразумно, а Мари всегда считала себя способной контролировать негативные эмоции. Да и неожиданная вспышка раздражения уже проходила - Илластриэс не умела сердиться подолгу.
Головокружение начало понемногу проходить, так что уже минут через пять, тщательно промыв волосы от ЛСЛ, младший лейтенант с тяжёлым вздохом выключила воду — на «Морриган» стояли мощные опреснители, и с водой особых проблем не было, но и понапрасну тратить время не стоило. Нужно было ещё привести себя в порядок и отправиться на традиционный разбор полётов у коммодора...
Вытеревшись полотенцем и быстро просушив длинные волосы феном, девушка прошлёпала босыми ступнями к себе в каюту и начала переодеваться.
Бельё, форма... Тонкая чёрная с серебристой окантовкой рубашка с коротким рукавом. На груди нашивка - "Mdl. Illustrious", на воротнике - соответствующие званию петлицы, на рукавах - знаки различия специальных институтов ООН. Строгие чёрные брюки, лёгкие туфли - почти тапочки. Форма как форма - за исключением чёрно-серебристой гаммы, такой фасон распространён среди офицеров почти любого флота в мире.
Оружия не положено. Точнее, что-то там на Мари было записано и пару раз она даже была в тире, но не более - считалось, что ей это совершенно не нужно.
Последний штрих - заплести волосы в косу.
И доктор Гулд, и коммодор Оушен постоянно ругались на её патлы, но всё-таки терпели. По большому счёту основные неудобства с длинными волосами испытывала как раз Мари, потому что после каждого погружения в ЛСЛ их требовалось промывать, иначе они крепко слипались между собой. Будучи заплетёнными в косу они страдали меньше, но если мыть их приходилось не так тщательно, то приходилось каждый раз переплетать.
Илластриэс посмотрела на себя в зеркало.
Оттуда на неё смотрела хоть и худая и бледная, но всё-таки симпатичная молодая девушка, может быть, выглядящая чуть старше своих четырнадцати лет. На фоне большинства чистокровных британок Мари и вовсе казалась сногсшибательной красавицей. А всё благодаря французской крови со стороны матери... Раньше она на неё походила намного больше своими длинными тёмно-каштановыми волосами.
Но после начала службы в ФАУСТ у Мари внезапно обнаружилась какая-то нетипичная реакция на ЛСЛ. Тёмно-каштановые волосы начали стремительно выцветать, изменив свой цвет на смесь пепельного и пшеничного.
Мари бросила взгляд на прикреплённую к зеркалу фотографию почти пятилетней давности, где она была запечатлена вместе с отцом. Сравнила со своим нынешним отражением в зеркале...
Буквально два разных человека. Раньше - круглолицая девочка с длинными тёмно-каштановыми волосами, синим ободком в них и узких очках, а сейчас - худенькая блондинка с кажущимися огромными серыми глазами. Наверное, это всё из-за отсутствия очков... Кстати, спасибо ФАУСТу за дорогущую операцию по коррекции зрения.
Мари в последний раз поправила воротничок рубашки, пригладила заплетённые в косу волосы и двинулась к выходу.

Ей прикажут постричься, хотя ей это вряд ли понравится. Прикажут, к примеру, не пользоваться косметикой. Потом прикажут не общаться ни с кем постронним. Потом отберут все средства связи с внешним миром. Ещё что-нибудь прикажут.
В итоге получится либо аморфное безвольное нечто, выполняющее любой приказ. Либо довольно озлобленная личность, в распоряжении которой будет ядерное оружие.

В данном случае разумнее перестраховаться, потому как в отличие от обычного бойца, даже хоть аса-истребителя, хотя супершпиона или мегаспецназовца пилота заменить слишкои сложно.