И где обещанное щастье?   

Ну вот, пора и нам начать выкладывать. А то припозднились малость.

МЕДОМ ПО КРОВИ

Пролог

Священная Империя народа альвов. Где-то в окрестностях Лореаны

- Что, если мы сыграем их втемную? – рука в тонкой перчатке касается завитка. Белоснежная кожа легко, будто лаская, гладит резную фигурку, одиноко застывшую на черно-белом поле.
- Боюсь, требуется слишком много совпадений. И везения. Хоть вы, сир, и отрицаете существования данного понятия.
Собеседник невозмутим, но что-то в голосе не дает поверить его спокойствию.
- Везение, везение… Упорный труд и умение все просчитывать наперед. Вот и разгадка, - деревянный всадник занимает свое место на клетчатой доске, нацелившись крохотным копьецом на пехотинца, замершего напротив. – Но, с другой стороны, всё просчитать невозможно. Поэтому, сегодня я не буду спорить. Кстати, вы согласны, что кусок очень уж велик? И цель зачастую оправдывает средства. А если все сыграть и просчитать предельно точно, то для ошибок не останется места. К тому же, не следует забывать о Гостях. Они, хоть на первый взгляд и глупы, но иногда их разум рождает не только чудовищ, но и подлинные сокровища.
- Выбор за вами, господин, прошу только не забыть мои слова, – короткий, почти невидный кивок. И не понять, чего в нем больше. Согласия или скрытого недовольства.
- Никогда не жаловался на память. Особенно в таких делах. Вы свободны, – сомнения подчиненного не остались незамеченными. – К ужину подайте сводку по делам в Орше. Судя по всему, наше воздействие начало приносить плоды.
- Слушаюсь, сир!
- Да, ужин в Малом Ельнике. Нашем Ельнике.
Мягко закрылась дверь.
Да, пока что наш Ельник не чета настоящему, тому что в Ольховом Дворце. Но это пока. Надо все сосчитать и продумать. Если играешь на чужом поле и чужими руками – ничего лишнего не бывает.

Рось. Серпухов

Света было мало. Поскупился хозяин. В небольшой горнице, горели всего три толстобокие свечки, выстроившихся рядком на полке. Чадно горели, добавляя копоти на потолок. И полумрак рассеивали лишь частично. Хорошо был виден стол да сидящий за ним человек. О прочем, что оказалось за границами круга, оставалось лишь догадываться.
Проблески огня выхватывали из искусной резьбы то оскаленную морду Лютого зверя, то милую улыбку юной девушки. Подлинный мастер резал. На такое при свете дня смотреть надо, а не глаза в темноте ломать.
Впрочем, сидевшим на лавках вдоль неосвещенных стен было не до украшений. Их самих видно было плохо. Очертаниями.
- Может быть, Богдан, - говорил почти невидимый в полумраке мужчина, - Хоть Вы, как координатор, объясните, за каким хреном потребовалась именно моя группа? – в голосе отчетливо звенела усмешка. – С какой работой в местных условиях не сможет справиться взвод общевойскового спецназа? Или наш клиент волот? А может – маг?
- Ваша ирония здесь неуместна, - спокойно, даже чуть лениво ответил хозяин. – Ни магов, ни волотов здесь не существует, и Вы это знаете не хуже меня. Дело в том, что мне нужны не горлохваты, а специалисты. Которые видят грань, когда друг становится врагом и наоборот. И в состоянии понять, надо ли этого врага убирать, или… Одним словом, мне нужен ты, Всеслав, и никто другой.
- Может, сформулируешь задачу? – названный Всеславом подсел поближе, облокотился на стол. – Никто же ни хрена не объяснил. В двух словах по геополитке справку дали. Как косточку кинули. И то…
- Что и то?
- То, что если нам так мешает эта Империя, почему не подтянуть пару дивизий и не разнести ее в клочья за неделю? Или они умеют пробивать стрелами танковую броню? А, командир? Или же в состоянии взять и перекрыть нам ход к себе? – Всеслав склонился к столу, глядя на Богдана снизу-вверх.
- Не корчи из себя ребенка! – возмутился координатор. – Ни хрена они не умеют. Но на следующий день после вторжения войск мы станем здесь врагами! Всем, включая потенциальных союзников. И придется вырезать мир! Целиком! А тотальный геноцид, если помнишь, не входит в число применяемых нами методов! - он вышел из-за стола и прошелся по горнице. - Курево есть у кого?
Один из сидящих молча кинул пачку. Богдан выхватил ее из воздуха, прикурил сигарету от свечи. Затянулся с выражением непередаваемого блаженства на лице. Остальные тоже зашевелились и защелкали зажигалками. Сразу стало светлее.
- Сволочи местные, Заморские Земли уже два века, как открыли, а табак никак не привезут! А наши бюрократы еще хуже! Раз местные не курят, и нам не положено. Даже контрабандой не протащишь…
- Нам не мешали, - усмехнулся Всеслав.
- Вам помешаешь, как же… - координатор еще раз затянулся. – Вернемся к делу. Нужно, чтобы местные всё сделали сами. О нас им даже знать нежелательно. Хватит с них и «Гостей»!
- Что за Гости? Третья сторона? – насторожился Всеслав.
Хозяин горницы брезгливо поморщился.
- Наши! Местные их так называют. Очень точно, по-моему. Случайные попаданцы и юные гении любого возраста и пола. Всё норовят прогрессорством заняться, сеять разумное, вечное, доброе… Кончается всегда костром. Не для «Гостей». От столь радикальных методов, местных мы отучили, для их собеседников… Но это так, к слову… - Координатор загасил окурок в массивной пепельнице, вделанной в стол. Перехватив удивленный взгляд Всеслава, протянул фотографию. – Знаешь его? Вижу, знаешь! Вот это и есть наш клиент. Местный мастер интриги. Всячески помогаем в начинаниях и реализации замыслов. До полного осуществления. Почти до полного. В самом конце немного подкорректируем. Если жизнь сама об этом не позаботится. Но до того момента…

Жечь Посполитая. Орша. Харчевня “Кошка и сковородка”

Вывеску раскачивало шальным ветром, заблудившимся в узких переулках славной Орши – столицы не менее славной Жечи Посполитой. Размалеванная доска натужно скрипела, но срываться с проржавевших цепей упорно не желала. Наверное, понимала, что недолгий полет завершится купанием в грязи. Вот и летала кошка, убегающая от сковородки, из стороны в сторону. И капли дождя оставляли мокрые дорожки на облупившейся краске.
Рисовал школяр. Неумелый, но старательный любитель ярких красок и крупных мазков. Возможно, из него вышел бы неплохой художник. По крайней мере, пятнистая кошка, улепетывающая от летящей в нее сковородки, вышла замечательно.
Впрочем, мокро и ветрено было снаружи. Внутри, все обстояло совсем наоборот. Конечно, Старого Войцеха не раз ловили на несвежей стряпне, да и пиво у него вовсе не Великопоповецкое, а, скорее, Малосраковское, но в харчевне всегда натоплено и сухо. А пиво не нравится – хлебай горелку. Она из самого Дикополья, без малейшего обману.
Капрал Внутренней Стражи, Матиуш пил, не чинясь, «малосраковское», добавляя для пущей крепости мутной горелки, щедро плеская из зеленоватой кривобокой бутылки с широким горлышком.
Пожилой стражник окунал седые усы в густую шапку пены, и ни грана радости не мелькало в светло-серых, будто выгоревших глазах капрала. Местная курва, призывно вильнув пухлым бедром, ожгла было вояку игривым взглядом, но отшатнулась, стоило тому поднять голову. Будто на копье наткнулась! Шарахнулась испуганно, снова вильнула обширной задницей, на этот раз разочаровано, и тут же, не пройдя и пары шагов, уселась на колени к смуглолицему, заросшему дурным волосом, купцу из Тавропонтии.
Жилистый кулак с размаху грянул в столешницу, заставив дубовую доску жалобно скрипнуть. Подпрыгнула и свалилась на бок кружка, заливая смесью пива и горелки, и без того грязный стол.
- Твари черножопые! – в никуда рявкнул капрал, снова шарахнув по столу. Бутылка с горелкой подпрыгнула, но устояла, выплеснув лишь малость содержимого. – Твари! Себя продали, нас продали! И дешево как! За миску супу…
- Ты чэго сказал, да?! – как-то даже радостно прорычал тавропонт, неведомо как забредший в далекую от торговых кварталов «Кошку и сковородку». Горячая горная кровь шибанула в голову, хищно раздув ноздри орлиного носа. Почуявшая недоброе шлюшка порскнула в сторону. Маслянисто поблескивая в пламени свечей, со змеиным шипением выполз клыч, указывая кончиком на капрала. – Павтары чито сказал, гётферан!
- Чего тебе повторять-то, маймун чернозадый? – Матиуш грузно поднялся, опрокинув-таки локтем бутылку. Из горлышка с веселым бульканьем полилась горелка, утекая в широкую щель меж досок. – Ты, вон, пиво хлещешь. Курву за жопу хватаешь, трахать ее собрался. А моим ребятам, воронье глаза поклевало. И лисовины с волками лица пообгладывали. А ты, тварь черная, пиво хлещешь, - повторил зачем-то капрал, шагнув навстречу наставленному оружию.
Тяжелая пехотная сабля стряхнула кожуру ножен, и снизу-справа метнулась навстречу изогнутой полоске стали тавропонта.
Свистящий вой разрубаемого липкого воздуха харчевни. Звон столкнувшихся клинков. Противное, чавкающее хлюпанье. И глухой стук выпавшего из мертвой руки оружия.
Тихий и спокойный голос капрала, колоколом прогудевшего в обрушившейся на харчевню тишине:
- Пан Войцех, не обессудь. Не сдержал руку. Веришь, нет, а с Грунвальда тавропонтов не люблю. За разгром с черножопого возьми. У него под сердцем кошель звенел. Угостит, не обеднеет. Ему тратить больше некуда.
Дверь провернулась на петлях, впуская холодный уличный ветер и скрип вывески. Закрылась, оставив за собою тишину застывшей харчевни, проводившей капрала множеством взглядов. Не каждый день увидишь, как разваливают человека пополам, засыпая пол сизыми потрохами.
- Стражников три полных десятка было. Без одного, – молчание кончилось быстро. И минуты не прошло. – Их, попервой, из кустов стрелами да дробом приголубили. А тех, кто ловкачом оказался, да в сторону отпрыгнул, в сабли взяли. Пораненных дорезали всех. По горлу чик, и все, – рассказчик – невысокий мужичок, весь вечер цедящий единственную кружку пива, провел под подбородком ладонью, испачканной, намертво въевшейся грязью. - А пан Матиуш в тот день, брюхом маялся, намедни подливы обожравшись. Как хворого, в городе и оставили. А его ребята полусотню злодеев Короны после суда на каторгу повезли. И довезли, – землекоп шумно потянул выдохшегося пива. Поперхнулся, тут же получив по спине от сердобольного соседа. – Вот и ходит пан Матиуш, вину вином смыть пытается.