39.

Беглый осмотр тела неизвестной показал следующее:
На вид – лет двадцати пяти, очень худая. Из одежды – свободная рубаха типа больничной. Отсутствует левый глаз, предположительно, удалённый хирургическим способом. Множественные ушибы и ссадины. Запястья и лодыжки носят следы связывания чем-то эластичным.
Кости правой руки носят следы многочисленных недавних переломов. Плохо заживших. На голове – следы от применения электрошока. Множественные следы от уколов на левой руке…
Беглянка из какой-нибудь больницы, вполне возможно даже подпольной по принудительному изъятию органов?
Но тогда на кой ляд у неё на груди выжжено какое-то замысловатое клеймо, а левая рука от пальцев до плеча покрыта вязью вырезанных прямо на коже символов?
- Эмм… Падре, отче или как вас там… - обратился я к стоящим рядом священникам, которые уже закончили давать показания полиции, но отчего-то не торопились покидать место боя о чём-то негромко переговариваясь между собой.
- Отец Энрико, - вежливо представился длинноволосый, а затем указал на своего хмурого спутника. – Отец Аксель. Мы представляем на Тортуге церковь Святых Апокалипсиса.
Это не простые католики или лютеране, а что-то вроде воинствующих сектантов, учитывая пистолеты, ножи и гранаты. Логично, да… Кто кроме таких может жить здесь?
- Никогда о такой не слышал, - признался Датч, глядя, как ходящие вокруг полицейские собирали трупы и оружие перед департаментом.
- Мы небольшая община, - улыбнулся священник. – И проповедуем слово Божье в основном в таких вот неспокойных местах.
- Отец Энрико, а где вы нашли эту девушку? – спросил я.
- Её обнаружил отец Аксель.
- Хммм?..
- Это было в порту, - хмуро произнёс громила в рясе. – Сегодня, часа в два по полудню. После проверки грузов гуманитарных возвращался я в Обитель, когда встретил сию дщерь…
- Это похвально, брат мой, что вы не забываете помогать страждущим даже в этом грешном городе, - вдохновенно произнёс Энрико, доставая из-за пазухи пачку «парламента» и зажигалку.
- Эта чертовка вылетела прямо мне под колёса и едва не отдала душу Господу, предварительно помяв мне капот, - поморщился Аксель. – В следующий раз она едва не отдала свою душу, когда я уже было собрался благословить её… с правой в челюсть. Но потом решил, что пусть ею занимаются стражи правосудия.
- По дороге он подобрал меня после аудиенции в магистрате, и мы прибыли сюда уже вместе. Свидетелями последующих событий вы уже были.
- А где именно в  порту? – уточнил Датч.
- Седьмой пирс, четвёртый блок складов.
- Русский сектор, значит…
- Истинно так.
- Могу я узнать ваши имена, дабы вознести молитвы за ваше здравие Господу? – деловито осведомился Энрико.
- Вайс.
- Датч. Агентство «Чёрная скала».
- Визитка, - протянул я игральную карту-джокера с написанным на ней номером телефона. Плод коллективного творчества моего креатива и желания помаяться дурью. – Широкий спектр услуг по приемлемым ценам.
- Будем иметь в виду, - дружелюбно произнёс длинноволосый, явно игравший в этом странном дуэте первую роль. - Охраной грузоперевозок тоже занимаетесь?
- Занимаемся. А что?
- Ну, просто мы немало грузов гуманитарных страждущим возим... Иногда охрана бывает нелишней.
- Если что - звоните.
- Благодарствую.
Тем временем я продолжал осмотр тела. Особое внимание я постарался обратить на клеймо на груди и письмена на руке.
Клеймо было именно что выжжено. Причём уже давненько, потому как успело зажить. Точка, чуть ниже ещё две точки в ряд и горизонтальные линии. Прямо как маркировка какая-то... Но запомнить, в принципе, несложно. Вот с письменами на руке всё печальнее - просто на узор не похоже, но и письменности не слишком напоминают. Д, я не специалист по всяким там иероглифам и прочей арабской вязи, но это вообще ни на что виденное мной непохоже.
Достал из кармана недавно купленный потёртый "самсунг" и на всякий случай всё сфотографировал.
- Что-то интересное? - на меня упала внушительная тень.
- Возможно, - я покосился через плечо на подошедшего ко мне отца Акселя. - А что?
- Думаешь она может иметь отношение к Скульптору?
- Возможно.
- Вы ищете Скульптора?
- Возможно.
- Сын мой, - насупился священник. - Если не хочешь, чтобы тебе проредили зубы для смирения гордыни, то лучше ответствуй, а не валяй дурака.
- А почему я должен вам что-то рассказывать? - резонно поинтересовался я. - Вы же священники. Какое вам до этого всего дело?
-  Да, это город грехов. И поэтому мы должны прилагать вдвое больше стараний, чтобы эти грехи искоренять. Наш силы, увы, скромны, но мы прилагаем старания...
- Дубль два, падре. Почему я должен вам что-то рассказывать?
- Ты ищешь выгоду, наёмник? - нахмурился Аксель.
- Я ищу смысл, падре. Выгода мне не столь важна.
Священник скрипнул зубами, окинув меня неприязненным взглядом:
- Ты же наёмник. Как тебе могут быть неважны деньги?
- В этом... - пришла уже моя очередь скрипеть зубами. - В этом грёбанном мире деньги могут не всё. Иногда - вообще ничего.
- Золотые слова, сын мой, - неожиданно усмехнулся Аксель. - Ищешь смысл? А вот мы его не ищем, а просто пытаемся делать хоть что-то в этой Гоморре. Здесь почти нет праведников - люди здесь грешны... Но и добро иногда стучится в их сердца. А такие как Скульптор - это зло, чистое и незамутнённое. И удел каждого праведника сокрушить его всеми доступными способами.
- Как-то не слишком по-христиански рассуждаете, падре, - хмыкнул я. - А как насчёт того, что Скульптор - это испытание? Спаситель терпел, нам завещал и всё такое...
- Спасителю - спасителево. А нам он принёс не мир, но меч, которым надлежит отделить агнцев от козлищ и построить на земле Царство Небесное.
- Это учение вашей сект... гхм... церкви?
- Это называется - жить по совести, наёмник, - наградил меня тяжёлым взглядом Аксель. - И если бы мы могли, то нашли и покарали Скульптора сами, но...
- ...ваши силы скромны, - уже без лишнего ёрничества закончил я. - Это я понял. ОК, падре, мы действительно занимаемся этим ублюдком. Хотим поймать, чтобы наши банковские карточки пополнились, а Скульптора выпотрошили на городской площади.  Можете чем-нибудь нам помочь?
- Эта несчастная, - Аксель указал на тело девушки. - Она шла не из города, а в город. Даже не шла, а брела, не разбирая дороги.
- Из порта, - уточнил я.
- Из порта.
- Ещё что-нибудь? Может, местные о чём-то говорят?
- Местные... - скривился священник. - Местные все, как один твердят, что кто-то пытается пробудить Кровавую Богиню. И когда ей сошьют плащ из тридцати сердец, она проснётся и жестоко отомстит всем незваным гостям на своей земле...
- Понятно. Значит, больше ничего.
- Если бы я что-то знал, то рассказал тебе, - Аксель повернулся и зашагал прочь. И теперь я знал, что звон издаёт не его крест на цепи, а многочисленные ножи, висящие под сутаной.
- Живые говорят, но не знают, - пробормотал я, вновь принимаясь за осмотр тела. - Мёртвы знают, но не говорят.
- Эй, наёмник! - не оборачиваясь, бросил на ходу громила.
- Чего?
- Скажи, ты вверишь в Бога?
- Я не верю в добрых старичков в небесах - ни в Бога, ни в Санта-Клауса.
- А во что ты веришь, наёмник?
- В себя, - я усмехнулся и погладил торчащие подмышками рукояти "катлассов". - И в свои пушки. А что вера для тебя, святоша?
- Ничто, - хрипло хохотнул Аксель, не сбавляя шага, а затем добавил, вскинув вверх сжатый кулак правой руки. - И весь мир!..