10.

Это был самолёт.
Такая огромная пузатая туша, предназначенная для перевозки человеков и прочих грузов по воздуху. Может, «боинг», а, может - «аэробус». Как-то я не особо разбираюсь в гражданских самолётах, особенно нерусского происхождения.
Летающий левиафан бессильно лежал на песке, зарывшись носом в высокий бархан и раскидав вокруг собственные внутренности. Хвост был отломлен и торчал из песка почти вертикально, подобно чудному памятнику. Вдалеке торчал - похоже, что самолёт всё-таки не упал, а жёстко сел на брюхо. Поэтому нигде не видно ни следов пожаров, а обломки относительно целы и невредимы.
Чуть поодаль виднелась развороченная оторванная турбина, а ещё дальше - метра в ста пятидесяти впереди, лежал и сама железная птичка. Носом в нашу сторону, правого крыла не видно, левое погнуто, но относительно цело. Разве что как раз турбины и не хватает. Брюхо вспорото, как у подготавливаемой к обеду рыбины - повсюду разбросаны кресла, куски обшивки и чемоданы. Чёрт, мне уже кажется, что эти проклятые чемоданы растут тут сами по себе, как пальмы!
В воздухе не стихал звук перестрелки, ведь кроме всего прочего вокруг самолёта вертелось с десяток «танго». И что самое паршивое - нам нужен был этот самолёт, потому как именно в нём и сидели патрульные.
Одно радовало - повстанцы нас пока что не заметили, и поэтому мы имели сомнительное удовольствие лицезреть их спины.
Двое около торчащего из песка куска обшивки. Дальше - ещё двое около вырванного с мясом ряда сидений. Ещё дальше - трое около груды чемоданов. «Танго» на крыле - поливает огнём одну из аварийных дверей. Возможно, есть ещё враги.
- Си Джей, Кирк - вам пара клоунов у того стального листа. Юрай со мной - уберём парочку около сидений. Дойл - прикрываешь. Вопросы? Тогда начали.
Лёгкий ветер поднял в воздух немного песка - эдакий пустынный вариант позёмки. Это нам на руку - меньше вероятности, что «танго» засекут какую дрянь у себя в тылу раньше времени.
Вместе с Блазковичем короткими перебежками, поочерёдно прикрывая друг друга, выдвинулись вперёд. Укрылись за торчащим из земли искорёженной турбиной.
Ветер крепчает - надо сдвинуть очки на глаза, чтобы песок в них не попал. Выбить или повредить - это вряд ли, но прицел может и сбиться.
Припал на правое колено, высовываясь из-за фюзеляжа и беря на прицел ближнего к себе врага.
- Начали.
Хлопок одиночного выстрела «эмки» оказался почти неразличим на фоне азартно садящих из своих винтовок «танго».
Грязноватый выцветший пустынный камуфляж на спине противника разлетелся ошмётками ткани и крови, и «танго» рухнул лицом вниз, выпуская из рук автомат. Почти одновременно на землю повалились ещё трое его приятелей.
Юрай перебежал к освободившемуся куску фюзеляжа, а я, пригибаясь, рванул в сторону сидений. Плюхнулся на горячий песок, приникнув спиной к рваному креслу. Быстро выглянул - оставшаяся троица и деятель на крыле пока что ничего не поняли. Прекрасно.
Рядом хрипел «танго», которого пуля Блазковича хоть и тяжело ранило, но не убила. Добить? Да сам подохнет.
- Си Джей - тот, что на крыле.
- Принял.
Я не видел снайпера, но знал, что сейчас он наводит перекрестье прицела на противника, задерживается дыхание, выбирает свободный ход спускового крючка и на выдохе…
Выстрел! «Танго» с воплем валится с высоту второго этажа головой вниз. И почти одновременно я высовываюсь из-за своего укрытия и срезаю очередью двоих из трёх оставшихся противников. Хорошо всё-таки, что у нас в батальоне не стандартные «эмки», а модификация для морпехов, из которой можно садить непрерывной очередью Иногда очень полезная и необходимая штука.
Третьего свалил кто-то из моих - то ил Кирк, то ли Юрай, не знаю, да и неважно это. Дойл в этом коротком бою не поучаствовал - его пулемёт пусть подождёт до более серьёзных дел, а расстрелять десяток оборванцев в открытом бою со спины - невелика премудрость.
Перебежка. Ещё. Ещё. Внутри салона слышна перестрелка - значит, Альфа всё ещё ведёт бой. На пару мгновений нас накрывает исполинская тень от громадного крыла, рядом торчат из песка смятые чудовищным ударом колёса шасси.
Пролом в брюхе самолёта через который видно здоровый захламленный отсек - похоже, что это когда-то был грузовой трюм. Потолок проломлен, создавая что-то вроде крутого пандуса для подъёма в основной салон. Искать другой вход? Нет времени!
Рванул вперёд. Да, знаю - неправильно. Командир в современном бою не должен нестись вперёд на белом коне с шашкой наголо. Но что поделать, если из всего отряда, не считая Дойла, я лучше всех приспособлен для штурма? Много силы и много дури - самые важные параметры штурмовика.
Прямо мне навстречу выныривают два боевика. Очередь на уровне живота перечёркивает их и отбрасывает назад - вскинуть или тем паче выстрелить они просто не успевают. Поворот назад - не хочу маячить открытой спиной в мёртвом секторе обзора.
Вовремя.
Тонкая переборка, в ней два прохода. В одном из них как раз появляется ещё один «танго». Две пули крошат хрупкую переборку, но боевик успевает метнуться влево и укрыться за рядом сидений. «Эмка» глохнет - закончились патроны. Левой рукой забрасываю карабин за спину, а правой выхватываю пистолет, одновременно прыгая вперёд.
Врезаюсь плечом в спинку кресла, моментально ломая его. Враг высовывается и выпускает очередь из автомата, но не туда, где я сейчас, а где был мгновение назад. Три пули сорок пятого калибра отбрасывают его к переборке. Ещё один противник возникает в проходе - два выстрела в его сторону.
Перекатываюсь влево, круша сиденья. Сто с лишним килограмм живого наёмничьего веса оказываются сильнее обстановки салона пассажирского самолёта.
Перемахиваю через ещё один ряд и приземляюсь рядом с трупом боевика. Сменить магазин? А если ещё одна падла на горизонте? Выход есть - трофеи!
У «танго» оказался не почти что табельный «калаш», как у всех его иракских сородичей, а вполне стандартный М4 общеармейского образца. Пистолет - всё ещё в правой руке, карабин - в правой. Вблизи я с него могу и с одной руки стрелять - дури хватает.
Справа!
Кувырок в сторону, трофейный автомат выплёвывает три выстрела, заставляя «танго» снова укрыться. И почти сразу воздух над моей головой прошивает пулемётная очередь, легко пробивающая нехитрое укрытие боевика и его самого. Всё-таки в таких случаях калибр семь шестьдесят два предпочтительнее своего более мелкого собрата.
Подоспевшие наёмники занимают позиции и вступают в перестрелку с невидимыми мне врагами. Выбрасываю теперь уже ненужную трофейный карабин, прячу пистолет обратно в кобуру и меняю магазин. Двумя пальцам оттягиваю затвор, досылая патрон.
Порядок.