Абрамий, вы выдали стандартную перестроечную мульку, масло соотносящуюся с реальным сложным процессом планирования. Это я про партийное давление, завышение плановых показателей и так далее.

Вопросы планирования очень подробно изучил Верхотуров в книге Созидатели будущего. Возникновение планирования в СССР. Тут на форуме ссылка уже давалась. Настоятельно рекомендую. Картина имевшаяся в реальности намного сложнее той, что вы выписали, и в сущности кардинально от неё отличается.

По вопросам планирования оставляю вам вашу прерогативу постить длинные цитаты, когда прочтёте, мы насладимся. Верхотуров пишет очень хорошо. А вот по "шахтинскому делу" позволю себе запостить цитатку (прошу прощения за форматирование - у меня нет PDF редактора, спасибо капиталистам):

---------------------------------

Немного о Шахтинском деле

В этой главе стоит немного затронуть предшествующее процессу
«Промпартии» Шахтинское дело, несмотря на то, что оно прямого отношения к
теме планирования не имеет, за исключением того, что Г.Ф. Гринько выступал
общественным обвинителем на этом процессе.
В подавляющем большинстве публикаций, оба процесса связываются
между собой, в такой ключе, что Шахтинский процесс был предшественником и
в известной степени причиной для дела «Промпартии». Делается это,
разумеется, не просто так. По Шахтинскому делу осталось немало вопросов и
неясных мест, причем сомнения в доброкачественности следствия возникали,
как можно судить из опубликованных документов, даже у высшего партийного
руководства в момент проведения этого процесса. Последующие попытки
пересмотра материалов дела и постановление Генеральной прокуратуры РФ в
декабре 2000 года о реабилитации осужденных по этому процессу, только
усилили эти сомнения.
Связь процесса «Промпартии» с Шахтинским делом бросает тень сомнения
и на второй процесс, хотя он никем не оспаривался и не пересматривался, а
подсудимые по нему так и не были реабилитированы. Нередко проводится
такая мысль, что если Шахтинское дело «было сфальсифицировано», то и
процесс «Промпартии» тоже «был сфальсифицирован», и якобы по-другому
быть не могло. Однако, в этом деле надо постараться разобраться, поскольку
влияние процесса «Промпартии» на планирование очевидно.
Шахтинское дело, или дело «Об экономической контрреволюции в
Донбассе», слушалось в Москве с 18 мая по 5 июля 1928 года. Перед судом
предстали 53 подсудимых: инженеров и техников с ряда шахт и нескольких
рудоуправлений в Донбассе, которых обвиняли в экономической
контрреволюции, шпионаже и подготовке свержения Советской власти.
В силу того, что подсудимых было много, заслушивание из показаний
заняло 41 день. Материалы дела были очень обширны, одно только
обвинительное заключение имело объем в 15 печатных листов. Это
обстоятельство привело к тому, что материалы процесса в полном виде никогда
не издавались. В известной книге «Экономическая контрреволюция в Донбассе
(Итоги шахтинского дела). Статьи и документы», обвинительное заключение
было приведено в сокращении, и были даны лишь некоторые выступления на
процессе (в частности, речь общественного обвинителя Г.Ф. Гринько). Так что
исследователи судят по процессу по очень выборочным и неполным данным.
Публикация в двух томах материалов Шахтинского дела, вышедшая в
издательстве «Росспэн» в 2010 году, также оказалась неполной и выборочной, к
тому же очевидно, что выборка документов была тенденциозной, призванной
«доказать», что процесс якобы был полностью сфальсифицирован. В отличие от
Шахтинского дела, стенограмма процесса «Промпартии» была опубликована в
полном виде уже в 1931 году и доступа исследователям.
Рассматривая литературу по Шахтинскому делу, как вышедшую сразу
после процесса, так и позднесоветскую и российскую, нетрудно увидеть
коренное различие. В поздней литературе почти не упоминаются многие
существенные факты, которые подробно описывались в ранней литературе. Это
явный признак недобросовестности и тенденциозности исследователей,
стремившихся подогнать факты под теорию о полной фальсификации процесса.
Эти моменты мы рассмотрим более подробно, чтобы проследить эту
тенденциозность.
В большинстве поздних обзоров не упоминается состав статей Уголовного
кодекса РСФСР, по которым были осуждены подсудимые. Между тем, в
большой статье А.Я. Вышинского дается полный перечень статьей.
Во-первых, это статья 58-7 УК РСФСР — экономическая контрреволюция.
Обвинение было выдвинуто сразу по двух частям этой статьи. Вторая часть ст.
58-7 УК РСФСР «такое использование государственных учреждений и
предприятий или противодействие их деятельности, которое совершается в
интересах бывших собственников или заинтересованных капиталистических
организаций»699. По этой части статьи было выдвинуто основное обвинение в
контрреволюционной деятельности с 1920/21 по 1926/27 год, когда осужденные
работали в интересах бывших владельцев шахт в Донбассе и имели с ними
прямые сношения. Но в 1926/27 году деятельность вредителей
трансформировалась во вредительство с целью свержения Советской власти, то
есть подпадала под первую часть статьи 58-7 УК РСФСР. Вышинский
специально отметил эту трансформацию.
Во-вторых, статья 58-11 УК РСФСР — создание контреволюционной
организации.
В-третьих, статья 58-6 УК РСФСР — шпионаж.
В-четвертых, статья 58-3 УК РСФСР — сношения с контрреволюционными
целями с иностранными государствами700. Вышинский уточняет, что с 1925 года
деятельность ряда осужденных подпадала и под эти статьи.
Иными словами, обвинение во вредительстве на этом процессе было
далеко не единственным обвинением.
Однако, наиболее интересные факты состоят в другом. В поздних обзорах
тщательно затушевывались многие немаловажные обстоятельства этого
процесса, что создавало превратное впечатление о сути обвинений и о ходе
процесса.
В Шахтинском деле большое внимание было посвящено тому, чем
занимались осужденные инженеры в годы Гражданской войны. Только С.А.
Кислицин пишет об этом очень кратко: «Дело в том, что Бабенко, а также
частично Березовский и Самойлов в период гражданской войны были
замешаны в выдаче белогвардейской контразведке рабочих, участвоваших в
красных партизанских отрядах»701.
Можно понять, что эта связь инженеров с белогвардейской контрразведкой
была слабой и эпизодической. Только вот в обвинительном заключении
говорится совсем другое: инженеры активно сотрудничали с контрразведкой. В
суд были приглашены свидетели: бывший начальник Шахтинской
контрразведки Павел Прудентов, сотрудник контрразведки Константин Клатько
и другие сотрудники. Клатько показал: «Припоминаю, что контрразведку
посещали и были связаны с ней специалисты с рудника Петропавловского —
механик-инженер Абрам Борисович Башкин, техник Калганов, Николай
Ефимович, и инженер Николай Николаевич Березовский. Все эти лица были
связаны лично с головкой контрразведки ротмистром Прудентовым и его
помощниками Филатовым и Монастырским»702.
Подобных свидетельств было несколько и все они говорили, что
осужденные инженеры часто посещали контрразведку и посещали Прудентова.
699Экономическая контрреволюция в Донбассе (Итоги шахтинского дела). Статьи и документы. М.,
«Юридическое издательство НКЮ РСФСР», 1928, с. 21
700Экономическая контрреволюция в Донбассе (Итоги шахтинского дела). Статьи и документы. М.,
«Юридическое издательство НКЮ РСФСР», 1928, с. 36
701Кислицын С.А. Шахтинское дело. Начало сталинских репрессий против научно-технической
интеллигенции в СССР. Ростов-на-Дону, НМЦ «Логос», 1993, с. 68
702Экономическая контрреволюция в Донбассе (Итоги шахтинского дела). Статьи и документы. М.,
«Юридическое издательство НКЮ РСФСР», 1928, с. 106
В результате этих посещений, на шахтах развернулся масштабный террор
против шахтеров. Тот же Клатько показал: «Всего примерно шахтинской
контрразведкой было расстреляно 3-4 тысячи рабочих. Эти рабочие были
выданы контрразведке, главным образом, инженерами и техниками,
обвиняемыми сейчас во вредительстве»703.
Бывшие сотрудники контрразведки рассказали, что шахтеров арестовывали
и расстреливали за большевистские листовки, за разговоры против
белогвардейцев, за хранение винтовок, просто по подозрениям. Они
перечислили места расстрелов и примерное число расстрелянных в каждом
месте. Иными словами, осужденные инженеры самым активным образом
участвовали в белом терроре против шахтеров.
Свидетели от рабочих говорили то же самое. Например, рабочий Григорий
Доровский показал: «Каждый раз приходя на работу я видел, как пленные
красноармейцы, голые и босые, зимой на морозе гоняют вагонетки, а
Березовский избивает то одного, то другого красноармейца. Эту картину я
видел ежедневно»704. Это очень интересные показания, поскольку больше нигде
не упоминается труд пленных красноармейцев на донецких шахтах во время
белогвардейской оккупации. Кроме того, рабочие рассказывали, что инженеры
и техники, которые плохо относились к рабочим и до революции, часто били их,
при белых стали избивать рабочих чаще и сильнее, чем раньше.
Активное участие в белом терроре, издевательства над пленными
красноармейцами и рабочими уже само по себе было составом преступления,
но на Шахтинском процессе оно было одним из обоснований обвинения в
контрреволюционной деятельности. Было очевидно, что контрреволюционная и
вредительская деятельность была прямым продолжением их активной борьбы
против Советской власти во время Гражданской войны. Тем более, что в 1928
году события Гражданской войны были еще в живой памяти. Если этот факт
принять во внимание, то становится понятно, что поздние исследователи просто
фальсифицировали и искажали факты.
Далее, во время съезда горнопромышленников Юга России в Ростове в
1919 году, на котором присутствовали многие из осужденных инженеров и
техников, и это подтверждалось многочисленными показаниями, было принято
решение, что им нужно было вернуться на свои шахты и вести подрывную
работу, не давая развивать добычу угля, с тем, чтобы сохранить шахты в
максимально более нетронутом виде к возвращению прежних хозяев. Инженер
Сущевский, например, говорил в суде, что ему за это был обещан пост
директора акционерного общества. И действительно, в Донецко-Грушевском
рудоуправлении уже при Советской власти работал полный состав старых
инженеров, связанных между собой родством, а также 3 из 7 бывших
акционеров705. То есть, техническое управление оказалось полностью в руках
703Сергеев Б., Плесков В. Шахтинцы. История вредительства, суд, приговор. М., «Издательство
«Крестьянская газета», 1928, с. 14
704Экономическая контрреволюция в Донбассе (Итоги шахтинского дела). Статьи и документы. М.,
«Юридическое издательство НКЮ РСФСР», 1928, с. 107
705Экономическая контрреволюция в Донбассе (Итоги шахтинского дела). Статьи и документы. М.,
«Юридическое издательство НКЮ РСФСР», 1928, с. 105
старых владельцев и инженеров. В том же Донецко-Грушевском управлении
контрреволлюционерами были заведующие всеми пятью шахтами, два главных
механика и заместитель начальника горного надзора706. У них была полная
возможность проводить такую политику, которая им была нужна.
Трест «Донуголь» также был охвачен контрреволюционерами. Директорат
треста был сплошь из них, осужденные инженеры руководили управлением
нового строительства, иностранным отделом и отделом механизации. В их
числе был и главных технический директор треста Н.П. Бояршинов, который на
суде признал себя частично виновным, но утверждал, что он не мог порвать с
вредительством.
Нехватка инженерных и технических кадров, в сочетании с крайней
необходимостью быстрейшего восстановления Донбасса, вынуждала пойти на
такие крайние шаги, как привлечение к работе бывших инженеров и владельцев
шахт, невзирая на их контрреволюционную и антисоветскую позицию.
Надо отметить, что подобная вредительская деятельность в Донбассе была
в огромной степени облегчена колоссальными разрушениями хозяйства,
отсутствием самого необходимого оборудования, низкой квалификацией
шахтеров из крестьян и мобилизованных трудармейцев, восстанавливающих
Донбасс. Положение было очень тяжелым, нехватка угля крайне негативно
отражалась на всем хозяйстве и процессе его восстановления. Так что
достаточно было совсем небольших действий, чтобы усугубить последствия
этого разрушения. В суде упоминался факт умышленного затопления шахты
бывшей Ново-Азовской компании в Донецко-Грушевском рудоуправлении, хотя
горный техник С.А. Бабенко, затопивший шахту, заявил, что она на тот момент
была на ходу и добыча угля была выгодной707. Тем более, что в 1921 году даже
высшее хозяйственное руководство поддерживало идею затопления ряда шахт
в Донбассе, чтобы быстрее восстановить наиболее продуктивные шахты, и
вообще больше рассчитывало на нефть в борьбе с острейшим топливным
кризисом. Так что ничего удивительного, что тогда это вредительство попросту
не было замечено. Поразительно, но С.А. Кислицын в 1993 году утверждал, что
единственное обвинение к Бабенко якобы было только плохое отношение к
рабочим.
Сильнейшие разрушения в Донбассе, острая нехватка угля в республике, и
возврат бывшими инженерами и владельцами шахт своих прежних позиций
объективно создавали им все условия для вредительства. Им не нужно было в
тот момент что-то активно делать — достаточно было только сорвать добычу.
Например, Н.Е. Калганов говорил, что ему удалось задержать выемку угля по
трем участкам на 12-13 млн. пудов угля в год708. В условиях острейшего
топливного дефицита, который был в начале 1920-х годов, эта задержка вносила
существенный вклад в расстройство хозяйства.
706Экономическая контрреволюция в Донбассе (Итоги шахтинского дела). Статьи и документы. М.,
«Юридическое издательство НКЮ РСФСР», 1928, с. 32
707Сергеев Б., Плесков В. Шахтинцы. История вредительства, суд, приговор. М., «Издательство
«Крестьянская газета», 1928, с. 17
708Экономическая контрреволюция в Донбассе (Итоги шахтинского дела). Статьи и документы. М.,
«Юридическое издательство НКЮ РСФСР», 1928, с. 117
Другим способом расстройства угольного хозяйства была умышленно
плохая сортировка угля. Инженер шахты «Октябрьская революция» В.Н.
Самойлов (бывший владелец этой же шахты) показал: ««В результате уголь или
обесценивался, или своевременно не пересортировывался, убытки от этого
получались весьма значительные. Это имело место в течение всех семи лет
моей службы, делал я это сознательно, моими соучастниками в этом деле были
Чернокнижников и Андреев; они в этом содействовали мне сознательно»709.
Достаточно было установить оборудование по сортировке угля заведомо
меньшей мощности, чем добыча шахты, а также время от времени выводить ее
из строя. Это можно было списать на неполадки и технические трудности, к
тому же, как неоднократно отмечалось в суде, осужденные всеми силами
старались увольнять и отстранять от работы всех, кто критиковал их действия.
Наконец, они широко использовали строительство мелких шахт,
начавшееся в 1925 году, для подрыва развития угледобычи. Мелкие шахты, как
менее капиталоемкие, тогда рассматривались как временное средство для
поднятия добычи, пока не будут построены и оборудованы крупные и
производительные шахты. Но управление нового строительства и инженеры
умышленно закладывали шахты в неудобных местах, без тщательной
предварительной разведки. На суде отмечались случаи, когда шахты
приходилось закрывать через полтора-два года после постройки из-за трудности
и нерентабельности добычи угля.
Но наиболее характерный пример — это строительство шахты № 10
Щербиновского рудника. Свидетель — десятник шахты № 9 Андрей
Чернышенко показал, что инженер Д.М. Сущевский заложил шахту в том месте,
где были старые выработки, затопленные в 1918 году. Причем имелись чертежи
этих выработок. Прокладка в таких условиях неизбежно должна была привести
к затоплению новой шахты: «Проходить шахту № 10 в этом месте ни в коем
случае нельзя было, так как ее затопит водой из старых выработок, на которые
неминуемо должны были натолкнуться при проходке этой шахты, что
впоследствии и потвердилось»710. На это обстоятельство не раз указывали
страеы рабочие на собраниях, но все возвражения были отвергнуты. Новая
шахта дошла до 55 метров, наткнулась на старую выработку и была затоплена.
И в этом случае С.А. Кислицын пишет об этом, как о малозначимом факте:
«В Щербиновском рудоуправлении также были обнаружены вредители, ведшие
практически аналогичную работу. В 1925 году закладывается ряд мелких шахт,
соседство которых со старыми разработками могло привести к авариям. Что и
произошло на практике — вода затопила пять шахт»711. Мол, подумаешь,
затопило пять шахт. Однако, это было именно сознательное вредительство,
поскольку Сущевский знал об этих старых выработках и его предупреждали об
опасности закладки новой шахты. Причем это делалось им неоднократно.
709Экономическая контрреволюция в Донбассе (Итоги шахтинского дела). Статьи и документы. М.,
«Юридическое издательство НКЮ РСФСР», 1928, с. 118
710Экономическая контрреволюция в Донбассе (Итоги шахтинского дела). Статьи и документы. М.,
«Юридическое издательство НКЮ РСФСР», 1928, с. 122
711Кислицын С.А. Шахтинское дело. Начало сталинских репрессий против научно-технической
интеллигенции в СССР. Ростов-на-Дону, НМЦ «Логос», 1993, с. 74
На суде было оглашено немало фактов, подтверждающих факты
вредительства и контрреволюционной деятельности, и в особенности подробно
рассматривались отношения осужденных с бывшими владельцами шахт, в
особенности с Дворжанчиком, который после революции жил в Польше и был
главой Польского объединения бывших директоров и владельцев
горнопромышленных предприятий в Варшаве. Сама по себе связь с Польшей
была в то время очень серьезным компрометирующим обстоятельством,
поскольку в ходе Гражданской войны Польша оккупировала часть Украины и
Белоруссии. Более того, в Польше велась активная антисоветская политика, и
между Францией и Польшей был договор о развертывании армии против СССР.
Польша вплоть до начала Второй мировой войны рассматривалась в качестве
наиболее вероятного противника. Между тем, осужденные инженеры получали
от Дворжанчика деньги, инструкции, и пересылали ему разнообразную
информацию о состоянии добычи угля в Донбассе. С 1925 года сведения о
работе шахт пересылались также во Францию для официальных органов, то
есть для разведки. Все это послужило основанием для выдвижения обвинения в
шпионаже.
Даже в итогах Шахтинского процесса в поздней литературе пытались
представить дело так, что будто бы процесс провалился: «Во всяком случае, ни
один из последовавших шести политических процессов не сопровождался
многочисленными отказами обвиняемых от своих показаний, от признания
своей вины. Из 53 подсудимых 23 заявило о своей невиновности»712.
Во-первых, С.А. Кислицин прибег к приему, хорошо иллюстрированную
известным примером: стакан, наполовину наполнный водой, можно описать как
полупустой или как наполовину полный.
Во-вторых, для усиления впечатления, он ничего не сказал о других
подсудимых. Между тем, 20 человек полностью признали свою вину, и 10
человек принали свою вину частично. Таким образом, признавших вину
полностью или частично, оказывается больше, чем непризнавших: 30 человек
против 23.
В-третьих, признание или непризнание вины подсудимым имеет меньшее
значение, чем наличие доказательств его виновности. По результату процесса,
отсутствие доказательств, выразившееся в оправдательном приговоре, было
только для четрыех подсудимых. Очень слабые доказательства были для
четырех подсудимых, приговоренных к условным срокам наказания. Остальные
получили либо сроки лишения свободы с поражением в правах, либо расстрел.
Считать дело развалившимся в суде нет никаких оснований.
Вопрос о виновности и невиности подсудимых по Шахтинскому делу
будоражит исследователей уже более 80 лет, и даже неоднократно становился
предметом прокурорской проверки. Как уже говорилось, постановлением
Генеральной прокуратуры РФ, вынесенным в декабре 2000 года, все
подсудимые были реабилитированы за отсутствием состава преступления.
Старший прокурор отдела Генпрокуратуры РФ по реабилитации жертв
712Кислицын С.А. Шахтинское дело. Начало сталинских репрессий против научно-технической
интеллигенции в СССР. Ростов-на-Дону, НМЦ «Логос», 1993, с. 64
политических репрессий Юрий Седов сообщил, что по результатам пересмотра
дела был сделан вывод, что несмотря на сомнения в эффективности советского
хозяйства, говорить об устойчивых группах нельзя.
В общем и целом, Генеральная прокуратура РФ при пересмотре дела,
очевидно, полностью приняла сторону защиты, которая строила свою линию на
анализе противоречий и несовпадений в показаниях, а также на утверждении,
что с 1926 года организация фактически перестала существовать713. Видимо, это
и дало основание сделать вывод, что устойчивых группировок не было, и
состава преступления тоже не было.
Однако, с этой точкой зрения нельзя согласиться полностью. Во-первых,
создание организации, как следует из разъяснений Вышинского, не
рассматривалось как главное обвинение. Им было обвинение во экономической
контрреволюции без цели свержения Советской власти, то есть в работе в
интересах бывших собственников и заинтересованных капиталистических
организаций. Подобного рода деятельностью подсудимые могли заниматься и
занимались в одиночку, небольшими группами, без тесной связи и создания
организации.
Во-вторых, общественное обвинение, а потом и суд отвергли довод защиты
о том, что организация де-факто распалась к 1926 году. «Нужно развеять
легенду о том, что в 1926/27 году их деятельность начала близиться к концу, что
они, увлеченные советским строительством, отходили от преступной
организации. Ни одного факта, буквально ни одного конкретного
доказательства, который указывал бы на действительный перелом в
настроениях сколько-нибудь значительной группы обвиняемых, приведено не
было», - говорил Г.Ф. Гринько в своей речи общественного обвинителя714.
В-третьих, еще на стадии следствия распалась еще одна версия,
выдвинутая подсудимыми, о которой говорил в своей речи Гринько: «Вот
почему перед гласным судом Совесткого Союза они не посмели поддержать
пущенную ими на предварительном следствии версию и изображать из себя
защитников народного хозяйства, рыцарей народного хозяйства, которые пошли
на борьбу, чтобы вырвать хозяйство из рук большевиков и передать его в более
умелые руки»715.
Подсудимые заявляли, что они не верили в эффективность советского
хозяйства, и потому стремились обеспечить возврат Донбасса в руки старых
владельцев, путем предоставления им концессий, чтобы обеспечить более
быстрое восстановление угольной промышленности. Однако, на деле, в 1928
году добыча угля в Донбассе на 25% превысила довоенный уровень, и этот
довод не мог приниматься всерьез.
Наконец, в-четвертых, разница между халатностью и экономической
контрреволюцией (в формулирове части второй ст. 58-7 УК РСФСР), была не
713Кислицын С.А. Шахтинское дело. Начало сталинских репрессий против научно-технической
интеллигенции в СССР. Ростов-на-Дону, НМЦ «Логос», 1993, с. 65
714Экономическая контрреволюция в Донбассе (Итоги шахтинского дела). Статьи и документы. М.,
«Юридическое издательство НКЮ РСФСР», 1928, с. 161
715Экономическая контрреволюция в Донбассе (Итоги шахтинского дела). Статьи и документы. М.,
«Юридическое издательство НКЮ РСФСР», 1928, с. 168
столь велика, и действия можно было трактовать и так, и эдак, в зависимости от
многочисленных обстоятельств, показаний подсудимого и свидетелей. Скажем,
в случае с Бабенко, суд мог решить, что затопление работающей шахты было
халатностью, только в том случае, если бы не было совершенно никаких
показаний, указывающих на его связь с белогвардейцами и бывшими
собственниками, а также не было бы никаких свидетельств, доказывающих
вредительский умысел этого решения.
Потому, решение Генеральной прокуратуры РФ о реабилитации всех
подсудимых по Шахтинскому делу, нельзя признать достаточно обоснованным.
Во всяком случае, далеко не все подсудимые были совершенно невиновны.
От Шахтинского дела к процессу «Промпартии»
Несмотря на то, что Шахтинское дело напрямую не связано с процессом
«Промпартии», тем не менее, есть несколько ниточек, которые тянутся от
первого процесса ко второму.
Во-первых, одним из подсудимых в Шахтинском деле был Л.Г. Рабинович.
До революции он был крупным инженером в угольной промышленности,
предпринимателем и владельцем шахт, в частности, строил знаменитую шахту
«Центральное-Ирмино». В 1917 году возглавлял правление Донецко-
Грушевского общества каменноугольных и антрацитовых рудников, то есть был
хорошо знаком со всеми основными инженерами и владельцами этого
общества. В 1920 году — работал в Главугле, в 1921 году работал в комиссии
В.Д. Данчича по восстановлению Донбасса, с 1923 по 1925 год работал в
Госплане, а с 1925 года в тресте «Донуголь»), который затем часто упоминался
на процессе «Промпартии», как один из организаторов вредительства в
планировании. На момент процесса он был в тюрьме. Умер в 1934 году.
Во-вторых, другой немаловажной ниточкой стал другой инженер П.И.
Пальчинский, арестованный 21 апреля 1928 года в связи с другими
вредительскими делами. Обстоятельства его ареста в литературе и публикациях
даются, как весьма смутные и непонятные. Его обвиняли в создании «Союза
инженерных организаций» (неизменно трактуемого, как никогда не
существовавшего) и 22 мая 1929 года его приговорили к расстрелу по
обвинению во вредительстве в золото-платиновой промышленности и на
железнодорожном транспорте. На момент процесса «Промпартии» он был уже
расстрелян. Многие подсудимые на процессе «Промпартии» указывали на
Пальчинского, как на врага Советской власти, как на сторонника
экономического саботажа, интервенции, и главного организатора вредительства.
В-третьих, как ни странно, оба процесса связаны между собой и столь
известной фигурой, как Е.В. Грум-Гржимайло — известный инженер-
металлург. Во время Шахтинского дела, в июне 1928 года, он направил
начальнику Главметалла ВСНХ СССР В.И. Межлауку заявление об отставке с
поста председателя Научно-технического совета ВСНХ. В нем он выступает
против марксизма и считает все обвинения во вредительстве надуманными:
«Нашлись продажные души, которые, вводя в заблуждение бывших владельцев
промышленных предприятий, нашли способ выманивать у них деньги за якобы
вредительство, которое они якобы будут производить, находясь на службе
большевиков. Для всякого ясно, что это был неблаговидный прием
выманивания чужих денег и только. Настоящее подлинное вредительство есть
легенда, а имел место только шулерский прием. Как отнеслись к этому
большевики? Спокойно? Как к простой проделке шулеров? Нет. Они раздули
шахтинское дело, сделали из него мнимую угрозу срыва всей промышленности,
взяли под подозрение всю интеллигенцию, арестовали множество инженеров,
возбуждают серию дел»716.
Долгое время считалось, что это заявление Грум-Гржимайло является
одним из доказательств невиновности осужденных по Шахтинскому делу, ну
или указывает на это. Однако, есть два интересных момента. Это заявление в
тот же году было опубликовано в парижском эмигрантском издании «Борьба за
Россию» в № 106 от 1928 года. Сам стиль этого заявления позвляет думать, что
они писалось в расчете на публикацию. Когда профессор Н.Ф. Чарновский
показывал об обстоятельствах своего вступления во вредительскую
организацию, он заявил, что участвовал в собраниях и заседаниях: «Прежде
всего в кабинете Хренникова в ВСНХ собирались металлисты, члены
президиумов всех наших 3 советов; следовательно тут были Гартман, и К..., и
Милюков; бывали Жданов, Грум-Гржимайло, покойный ныне»717.
То есть, этот известный горный инженер также посещал собрания, на
которых принимались решения об организации вредительства в металлургии.
Чарновский описывал свое участие в собраниях с мая 1927 года, за год до
Шахтинского процесса. Это показание заставляет предположить, что в
заявлении Грум-Гржимайло были некие дополнительные мотивы.
В выступлении на II пленуме Северо-Кавказского комитета ВКП(б),
посвященном Шахтинскому делу, Е.Г. Евдокимов довольно откровенно поведал,
что ОГПУ давно установило контроль агентуры за старыми инженерами и
бывшими собственниками, работавшими в советских органах718. До лета 1927
года не было тревожащих признаков, и только изменение политической
ситуации, разрыв дипломатических отношений с Великобританией и угроза
войны, заставила ОГПУ действовать.
Обычно в литературе все это дается в крайне искаженном виде, мол, в
ОГПУ прицепились к мелким недостаткам и раздули из них дело. Однако, это
заявление Евдокимова позволяет сказать, даже не имея доступа к документам
по делу, можно сказать, что главным каналом сбора информации была
агентурная сеть ОГПУ, развернутая в Донбассе. Она стала формироваться еще в
первые месяцы после освобождения от белогвардейцев, и со временем охватила
все предприятия и организации угольного бассейна. Это неудивительно,
учитывая, что Донбасс имел исключительное положение в хозяйстве.
Евдокимов был хорошо знаком с Донбассом еще с Гражданской войны. С
716 h
ttp://russcience.euro.ru/document/letters/grum.htm
717Процесс «Промпартии» (25 ноября — 7 декабря 1930 года). Стенограмма судебного процесса и
материалы, приобщенные к делу. М., «Советское законодательство», 1931, с. 186
718Кислицын С.А. Шахтинское дело. Начало сталинских репрессий против научно-технической
интеллигенции в СССР. Ростов-на-Дону, НМЦ «Логос», 1993, с. 32
января 1920 года он был заместителем начальника Особого отдела Южного и
Юго-Западного фронтов. Здесь же он познакомился со Сталиным, который
входил в Советы Южного и Юго-Западного фронтов, а также Украинской
трудовой армии, выделенной из Южного фронта на восстановление Донбасса.
То есть, Евдокимов был вовсе не случайный человек, который что-то там
наговаривал на инженеров. Он активно боролся с белогвардейской
контрразведкой, на которую работали будущие подсудимые по Шахтинскому
делу.
Агентура, тонкости работы которой так и остались под завесой
секретности, служила главным источником сведений о настроениях и действиях
старых инженеров и бывших владельцах шахт, а также была главным
консультатом, поскольку среди агентов, безусловно, были горные инженеры,
техники, квалифицированные горняки. Очевидно, именно агентура донесла
достаточно сведений, чтобы вскрыть вредительство и оформление
вредительской организации, а у следствия была лишь задача допросами
обвиняемых и показаниями свидетелей это подтвердить. Поскольку ОГПУ было
не заинтересовано в каком-либо раскрытии тонкостей агентурной работы,
создалось впечатление, что доказательства обвинения получены непонятно
каким образом. Из этого выросло «убеждение» о фальсицированности
процесса.
Начало процесса «Промпартии» также скрыто секретностью, и даже не
очень понятно, с чего оно началось, что послужило толчком для разработки
этого дела. Это может быть, с равной вероятностью, как сообщение агентуры,
или показания Рабиновича, через которого чекисты, очевидно, по линии
погрузки угля на железнодорожный транспорт — неотъемлемую часть
угольного хозяйства, а также через активную деятельность их обоих в
инженерных организациях, вышли на Пальчинского. Однако, Пальчинский мог
быть арестован в порядке тех массовых арестов специалистов, которые
проводил Евдокимов, в целях охватить всю вредительскую организацию.
Случайный арест — весьма типичная причина провала законспирированных
организаций.
От ареста Пальчинского до арестов других членов «Промпартии», которые
прошли в два этапа: весной и летом 1930 года, проходит около двух лет.
Вероятнее всего, удалось собрать только косвенные сведения об инженерном
центре, нуждающиеся в проверке. 12 июня 1929 года арестовали другого
активного участника С.А. Хренникова. Но он умер от приступа стенокардии в
тюрьме 25 декабря 1929 года, не дав показаний о существовании
«Промпартии», хотя признавал себя организатором вредительства в
металлопромышленности. На процессе его не раз упоминали в качестве
активного организатора всей деятельности. Только весной-летом 1930 года была
арестована целая группа участников «Промпартии». Иными словами, ниточка,
которая вела к «Промпартии», была очень тонкой и несколько раз рвалась, и
каждый раз с большим трудом находили новый след. Все тонкости этой
предварительной работы вряд ли когда-нибудь станут известны.
Все они были под наблюдением агентов ОГПУ, в этом нет никаких
сомнений. Их прошлое уже само по себе превращало их в объект неусыпного
внимания. Пальчинский был товарищем министра торговли и промышленности
Временного правительства, был в августе 1917 года генерал-губернатором
Петрограда, был помощником уполномоченного правительства по наведению
порядка в столице и руководил обороной Зимнего дворца в октябре 1917 года.
Рабинович был председателем правления Донецко-Грушевского общества и
шахтовладельцем. Хренников был директором Сормовских заводов с 1914 по
1918 годы. Однако, они организацию не выдали.
Скорее всего, лишь арест В.А. Ларичева весной 1930 года, показания
которого цитировал на XVI съезде ВКП(б) Г.К. Орджоникидзе, позволил
полностью раскрыть всю организацию «Промпартии», что привело ее к
полному и окончательному крушению.

Отредактировано Кесарь (05-12-2013 12:33:35)

Окончание цитирования по данной теме:

Погром буржуазных экономистов

Раскрытие вредительства было использовано для окончательного расчета
со всеми буржуазными специалистами, которые еще работали в Госплане. Во
время следствия по делу «Промпартии» были арестованы член Президиума
Госплана СССР В.Г. Громан и сотрудник Госплана В.А. Базаров, в рамках дела
«Союзного бюро ЦК меньшевиков».
В журнале «Плановое хозяйство» вышло сразу две статьи с резкой
критикой Громана и Базарова. Одна — Р.Е. Вайсберга, другая — М.
Рагольского. По сути дела, они представляли собой завершение длительной
дискуссии, которая сотрясала сообщество плановиков все 1920-е годы.
Вайсберг подчеркнул, в отличие от Кржижановского, что борьба с
744Процесс «Промпартии» (25 ноября — 7 декабря 1930 года). Стенограмма судебного процесса и
материалы, приобщенные к делу. М., «Советское законодательство», 1931, с. 168
745 Кржижановский Г.М. Вредительство в энергетике. // Плановое хозяйство, 1930, № 10-11, с. 23
вредителями велась всегда и была крайне упорной: «Но здесь необходимо с
самого начала подчеркнуь, что нельзя себе представлять дело таким образом,
будто вредители не получали в плановой работе никакого опора, никакого
противодействия. Весь плановый фронт за посдедние годы представлял из себя
поприще, на котором происходила отчаянная борьба между коммунистами и
открытыми вредителями»746.
Выделенные им «вредители-синтетики» или громано-базаровская группа (в
нее по данным М. Рагольского входили: Громан, Базаров, Вишневский, Шуба,
Пистрак, Гухман, Бройман, Зелингер), больше всего действовала в
конъюнктурных обзорах. В составлении контрольных цифр, пятилетнего и
генерального плана. Если члены «Промпартии» планировали развитие
ключевых отраслей промышленноти с разрывами и диспропорциями, то Громан
стремился установить такие пропорции народного хозяйства, чтобы задержать
развитие на максимально низком уровне.
Вайсберг считал, что вредительство в планировании велось в соответствии
с определенной философией, основной момент которой он сформулировал
следующим образом: «Она заключается в том, что пролетариат, взявший в свои
руки власть, способен только разрушать производительные силы страны, и
может существовать только за счет основного капитала, унаследованного от
прошлого капиталистического строя»747.
Из этого вытекало стремление Громана навязать планированию довоенное
соотношение продукции промышленности и сельского хозяйства — 63:37, а
также дать широкие возможности для развития частного хозяйства. На основе
этой пропорции проф. Осадчий разработал один из самых первых вариантов
генерального плана: «Та же комиссия Осадчего по генеральному плану, о
котором мы говорили выше, руководствовалась громановской пропорцией
63:37, устанавливая роль товарной продукции обобществленого и частного
сектора примерно так: 240:1800, то есть комиссия считала, что за 15 лет частное
хозяйство должно настолько усилиться в нашей стране, что даст прирост
товарной продукции на целых 180%»748.
Кроме совершенно неприемлемого для коммунистов бурного роста
частного хозяйства, получалось значительное торможение основных отраслей
промышленности. Вайсберг привел данные о том, насколько соответствовали
показатели генерального плана комиссии Осадчего в действительности749:
Генеральный план комиссии
Фактическое развитие в 1929/30
Осадчего
году к 1925/26 году
Черная металлургия
120,00%
191,40%
Крупное машиностроение
110,00%
245,00%
746 Вайсберг Р. «Объективная» наука госплановских вредителей. // «Плановое хозяйство», 1930, № 10-
11, с. 28
747 Вайсберг Р. «Объективная» наука госплановских вредителей. // «Плановое хозяйство», 1930, № 10-
11, с. 36
748 Вайсберг Р. «Объективная» наука госплановских вредителей. // «Плановое хозяйство», 1930, № 10-
11, с. 39
749 Вайсберг Р. «Объективная» наука госплановских вредителей. // «Плановое хозяйство», 1930, № 10-
11, с. 35
Металлопромышленность
235,00%
436,40%
Отсюда последовал вывод: «К 1929/30 году план Осадчего был
перевыполнен»750. Только если раньше подобное отставание плана от
действительности считалось недостатками самого планирования, то в конце
1930 года стало ясно, что это было вполне умышленное вредительство с целью
затомозить развитие народного хозяйства.
Рагольский видел в пропорции Громана другой аспект: «Скрытый смысл
теории Громана и состоял в объективной неизбежности непрерывного роста
сельскохозяйственных цен в результате неизбежного и непреодолимого
относительного роста промышленности. Такой непрерывный рост цен был на
руку кулаку и в ущерб индустриализации»751. Громан действительно предлагал
повысить сельскохозяйственные и понизить промышленные цены, чтобы
достичь своего соотношения в 1925/26 году.
Однако, в реальности, в этом году соотношение товарных масс сельского
хозяйства и промышленности составляло 33,1:66,9, и в последующие годы доля
сельского хозяйства стала резко падать. К 1930/31 году соотношение составило
в неизменных ценах 1926 года 19,3:80,8, а в текущих ценах — 26,1:73,9752.
Иными словами, бурное развитие народного хозяйства в период реконструкции
сразу же сломало пропорцию Громана, и уже к началу первой пятилетки не
было никакой возможности вернуться к его пропорции, если только не
проводить свертывание индустриализации.
В общем и целом, критики сделали вывод, что вредители стремились к
реставрации пропорций, характерных для довоенного капиталистического
хозяйства, к усилению и развитию частного сектора при торможении развития
социалистического сектора, что не могло не привести к свержению Советской
власти и интервенции, о чем показывали подсудимые на процессе
«Промпартии».
На этом дискуссия с буржуазными экономистами кончилась. Собственно,
спорить стало не с кем, поскольку почти все видные представители этих самых
буржуазных экономистов, были арестованы и проходили подсудимыми по
различным процессам.
Руины планирования
Несмотря на то, что поле боя в планировании осталось за плановиками-
коммунистами, тем не менее, потери в результате этой борьбы оказались очень
большие и тяжелые. Если примерно подсчитать эти потери в планировании, то
складывается примерно такая картина.
Во-первых, распалась группа плановиков и инженеров, которые составляли
750 Вайсберг Р. «Объективная» наука госплановских вредителей. // «Плановое хозяйство», 1930, № 10-
11, с. 35
751 Рагольский М. О вредительской теории планирования Громана-Базарова. // «Плановое хозяйство»,
1930, № 10-11, с. 65
752 Рагольский М. О вредительской теории планирования Громана-Базарова. // «Плановое хозяйство»,
1930, № 10-11, с. 66
план ГОЭЛРО, оформляли Госплан и составляли первую пятилетку. Лидер
советских плановиков в 1920-х годах — Г.М. Кржижановский, в результате
раскрытия вредительства, был фактически отстранен от планирования и больше
никогда не руководил плановыми работами, а стал заниматься научной работой
в области энергетики.
Планирование фактически перешло в руки выходцев из ВСНХ СССР —
Куйбышева и его сотрудников. В столкновении позиций Госплана и ВСНХ и
стоявших за ними методик планирования, победила методика, выработанная
Дзержинским, Куйбышевым, Межлауком и другими хозяйственниками из
ВСНХ. Это вызвало изменение подхода к планированию, в котором выдущее
место заняло производственное планирование и техническая реконструкция.
Во-вторых, попытка Кржижановского выстроить стройную систему
планирования: генеральный план — пятилетний план — контрольные цифры,
полностью провалилась, поскольку составить генеральный план не удалось
совершенно, главным образом из-за действий вредителей, а составленный в
Госплане и принятый с большими трудами первый пятилетний план, быстро
оказался неудовлетворительным в целом ряде основных пунктов.
Куйбышев фактически отбросил саму идею генерального плана, и повел
дальнейшую работу таким образом, что пятилетний план являлся, с одной
стороны, суммой годовых планов в форме контрольных цифр, которые могли
довольно ощутимо меняться год от года, а с другой стороны, центральным в
пятилетнем плане стала строительная и производственная программа,
распределенная по годам и по районам. Все балансы стали строиться вокруг
этих программ. Планирование враз утратило перспективу развития народного
хозяйства.
В-третьих, большинство идей, разработанных и выдвинутых
Кржижановским и Струмилиным в 1920-е годы, такие как преобразование
народного хозяйства на основе электрификации, затрагивающее как
производство, так и социальную сферу, построение районных комбинатов на
основе электрификации и энергетических районов, были задвинуты на третий
план и вскоре были забыты. Теория Кржижановского-Струмилина фактически
была отброшена, и из нее в планировании осталась только идея создания новых
угольно-металлургических баз, что проводилось во второй и третьей пятилетке.
К концу 1930-х годов было даже забыто и отброшено оригинальное толкование
лозунга «догнать и перегнать» (использовать новейшую капиталистическую
технику и преимущества социалистического строя), а в 1939 году Сталин
провозгласил лозунг догнать передовые капиталистические страны по
производству промышленной продукции на душу населения. Основной целью
стало не структурное улучшение народного хозяйства и полное использование
всех преимуществ социалистического хозяйства, а стремление к увеличению
валовой продукции промышленности.
В-четвертых, после всей борьбы и в особенности в результате отставки
Кржижановского, была фактически отброшена только-только
сформировавшаяся энергетическая теория советского хозяйства, которая
предусматривала максимально полную замену живого труда механической и
электрической энергией, с переходом к автоматизации производства. В 1930-х
годах живой труд на производстве был увековечен и постепенно превратился в
самоценность. Электрическая энергия стала рассматриваться как средство
интенсификации труда и средство увеличения валового производства
промышленной продукции. Это сразу вызвало сильнейшее торможение
развития восточных районов СССР, где трудовые ресурсы были значительно
меньшими, чем в западных районах, и к тому же не поддавались быстрому
увеличению ни путем переселения, ни путем естественного роста. Это привело
к постепенному закреплению сырьевой роли восточных районов, к
формированию из них сырьевых и энергетических придатков западных
районов. После войны районы СССР уже выделялись трудоизбыточные районы,
в которых развивались трудоемкие производства.
Наконец, в-пятых, выкладки Струмилина о самоэксплуатации труда в
СССР и о резких структурных различиях между капиталистическим и
советским хозяйством по части использования прибавочной стоимости, также
были быстро и прочно забыты. Уже к концу 1930-х годов мало кто из
хозяйственников понимал, в чем состоит источник бурного развития народного
хозяйства, а среди экономистов стали развиваться идеи развития хозрасчета, то
есть перехода к товарно-денежным отношениям внутри советского хозяйства.
Иными словами, было утрачено понимание политэкономических особенностей
созданного советского хозяйства, понимание его сильных сторон. Это было
самой первой предпосылкой последующего разложения советского хозяйства и
реставрации капитализма.
В общем, после разоблачения вредительства от самого планирования
остались, по большому счету, руины. Результат борьбы оказался крайне
разрушительным.
Кто был вредителем в черной металлургии?
В предыдущих главах в самой превосходной степени говорилось о первом
пятилетнем плане, о его значении и тщательной проработанности, а после
изучения вопрос о вредительстве в планировании оказалось, что многие важные
элементы этого плана были признаны вредительскими и подрывающими
народное хозяйство. Нет ли здесь противоречия?
С первого взгляда такое противоречие есть, и именно оно служило основой
для утверждений в литературе, что якобы первый пятилетний план не был
выполнен. Исследователи оказались загипнотизированы цифрами выплавки
чугуна, выдвинутыми Куйбышевым — 17 млн. тонн, и спешили делать
утверждения, не пожелав разобраться в деталях столь странного положения дел.
Вот при более внимательном изучении становится ясно, что противоречия
тут никакого нет, первый пятилетний план был действительно хорошо
проработан и рассчитан, и он действительно является выдающимся планово-
хозяйственным документом.
Выше мы видели, что между Госпланом и ВСНХ шла упорная борьба за
варианты пятилетнего плана для промышленности, а по сути, пятилетки для
всего народного хозяйства, поскольку ВСНХ рассчитывал также балансы
рабочей силы и заработной платы, определял многие стороны развития
сельского хозяйства, и его проектировки влияли на все хозяйство в целом.
Рассматривая беглым взглядом развитие планирования и противостояния
между Госпланом и ВСНХ, нетрудно заметить, что это противостояние
зародилось в 1923-1924 годах, когда Госпланом руководил Цурюпа, а на
авансцену хозяйственной жизни выдвинулся Дзержинский с Главметаллом и
программой восстановления металлопромышленности. С этого момента
противоречия между Госпланом и ВСНХ только развивались и углублялись,
пока не дошли до прямой и открытой стычки вокруг пятилетки в конце 1928
года.
Причина столкновения позиций состояла в принципиально различных
идеях, положенных в основу планирования. В Госплане в основу планирования
была положена сформулированная еще в 1920 году идея восстановления
хозяйства на новой технической базе и электрификации, то есть восстановления
по валовой продукции и коренной реконструкции по технической базе. Потому
Кржижановский планировал развитие народного хозяйства плавно, в расчете на
10-15 лет, в течение которых можно радикально реконструировать ключевые
отрасли промышленности. Если строить — то строить нечто новое, дотоле
неслыханное: Волховскую ГЭС, ДнепроГЭС, электросверхмагистрали и т.п.
Судя по всему, Кржижановский был против быстрого и широкомасштабного
развертывания промышленности «старого типа», поскольку это сильно
тормозило структурные изменения в хозяйстве.
В ВСНХ Дзержинский сформулировал идею другого рода: надо
максимально восстановить, отремонтировать и ввести в строй имеющиеся
мощности, чтобы максимальным темпом поднять валовый объем продукции.
Он опробовал свой подход на Югостали, получил успех, и сразу же перешел от
восстановления к капитальному строительству. Надо увеличивать мощности
предприятий, надо вводить в строй новые агрегаты, строить новые
предприятия. Под этим лозунгом начало работу ОСВОК и был составлен
первый план капитальных вложений в развитие и расширение
промышленности. Материалы ОСВОК убеждают в том, что Дзержинский
весьма мало заботился о росте технического уровня промышленности, и уж
конечно не замышлял строить «нечто новое, дотоле неслыханное». Завод
серпов, кос, плугов — вот его подход.
Нельзя сказать, что он был полностью не прав в своем подходе. Увеличение
производства и насыщение рынка очень благотворно сказывались на народном
хозяйстве, и стали причиной быстрого восстановления промышленности до
довоенного уровня уже в 1925/26 году. Но вряд ли Дзержинский с планами
строительства плужных заводов мог найти понимание у сторонников
электрификации в Госплане.
Куйбышев полностью наследовал этот подход Дзержинского, павшего на
хозяйственном посту, и усилил составляющую капитального строительства.
Судя по всему, генеральная идея Куйбышева состояла в том, чтобы крупными
капиталовложениями расширить промышленность до таких масштабов, чтобы
народный доход достиг уровня ведущих капиталистических стран, чтобы
усилилась индустриальная и военная мощь. События 1927 года резко
подстегнули эти работы в направлении усиления военной мощи, и Куйбышев в
ВСНХ развернул такую бурную деятельность по вложению в реконструкцию
промышленности, что до конца 1928/29 года прошла, по сути дела,
«предпятилетка». Как и Дзержинский, Куйбышев опирался на достигнутый
технический уровень, боролся за валовый рост продукции, и не замышлял
ничего в духе электрификаторских идей Кржижановского.
На этой почве произошло лобовое столкновение Госплана и ВСНХ в конце
1928 года за темпы роста и объемы капиталовложений в промышленность,
которое разрешилось только личным вмешательством Сталина.
Даже после известного примирения позиций, Куйбышев не бросил
попыток провести свой вариант пятилетки, и сосредоточился на плане развития
черной металлургии, чтобы ликвидировать дефицит черного металла и снять
ограничения в развитии других отраслей. Появился его план выплавки сначала
10 млн. тонн, а потом и 17 млн. тонн чугуна. Он сделал ставку на расширение
мощностей уже запланированных металлургических заводов и строительство
новых, для чего в 1929-1930 году добивался выделения дополнительных
капиталовложений.
Вот на этом нужно заострить внимание. Фактически, развивалось две
линии планирования — в Госплане и ВСНХ. Фактически было две пятилетки:
пятилетка Госплана и пятилетка ВСНХ. Причем если первая была официально
утверждена и широко опубликована, то вторая никогда не публиковалась и
осталась во внутренних документах ВСНХ СССР, которые к тому же тогда
были секретными. Но при этом, в промышленности явочным порядком
реализовывалась пятилетка ВСНХ, и Куйбышеву удалось убедить Сталина
поддержать именно его вариант развития тяжелой индустрии. Рядом
постановлений Политбюро ЦК ВКП(б), решением XVI съезда ВКП(б),
пятилетка ВСНХ фактически была узаконена и стала проводиться в жизнь.
Ни советские, ни российские исследователи, почему-то не увидели этих
двух линий планирования, столкновения позиций Госплана и ВСНХ, и
существования двух пятилеток. Они не разобрались в ситуации, и в их работах
царит путаница по вопросам развития планирования. Из них невозможно
понять, что именно произошло и почему. И в них делается заведомо
неправильный вывод о том, что якобы первый пятилетний план не был
выполнен.
План выплавки чугуна в 17 млн. тонн, утвержденный XVI съездом ВКП(б),
нельзя считать частью первого пятилетнего плана. Это часть варианта
пятилетки, выработанной в ВСНХ под руководством Куйбышева и узаконенной
решением партийного съезда. Она никогда не вводилась в первый пятилетний
план (то той простой причине, что в таком случае потребовалось бы
производить перерасчет всех балансов и всех показателей плана), равно как и
сам первый пятилетний план никогда не отменялся.
Сам по себе первый пятилетний план, даже в области черной металлургии,
вряд ли можно считать вредительским. Во-первых, как мы видели на
материалах процесса «Промпартии», вредительство состояло в основном в
нарушении пропорций отраслей, в задержке строительства и ввода уже
запланированных объектов. Сам по себе объем и общий план реконструкции
черной металлургии, составленный для первого пятилетнего плана, был вполне
на высоте.
Напротив, стремление Куйбышева во что бы то ни стало увеличить
мощности и начинать строить все новые и новые заводы, в куда большей
степени соответствовало вредительским установкам. ВСНХ, бесконечными
пересмотрами проектов, увеличениями мощностей (на Кузнецкстрое, например,
проект мартеновского цеха переделали уже после заливки фундамента этого
цеха) и изменением состава и мощности оборудования, сильно затянул ввод в
строй новых заводов, которые задули первые домны в начале 1932 года, а как
заводы полного цикла вошли и того позднее, уже в начале второй пятилетки.
Особенно длительная была задержка на Магнитогорском комбинате, который
нормально заработал только с 1935 года. Было потрачено немало времени, сил,
а цель - выплавка 17 млн. тонн чугуна так и не была достигнута.
Во-вторых, развитие металлургии в первом пятилетнем плане было куда
лучше увязано с развитием других отраслей промышленности, с поставками
оборудования и промышленным импортом, чем в варианте ВСНХ, который
обрекал новостройки на строительство в условиях дефицита материалов,
несвоевременной поставки оборудоваия, в условиях спешки и штурма, что
неизбежно сказывалось на качестве работ. Вариант ВСНХ, в отличие от первого
пятилетнего плана, почти не учитывал возможности народного хозяйства по
части капиталовложений, и именно на этом план Куйбышева, в сущности, и
провалился. Большой план по черной металлургии, который он намеревался
выполнить за первое пятилетие, пришлось растянуть на вторую и на третью
пятилетки.
К тому же, в-третьих, вредительские предположения Калинникова и
Чарновского были серьезно откорректированы в сторону повышения на
отраслевых конференциях, которые проводились перед составлением
окончательной редакции первого пятилетнего плана.
Так что особого вредительства в области планирования черной
металлургии, членам «Промпартии» провести не удалось, и все, чего они
добивались, могло быть устранено в течение ближайшего времени. Гораздо
больший вред черной металлургии нанесли действия руководства ВСНХ СССР,
которое хваталось за самые разные объекты, и не смогло обеспечить ни
реконструкцию старой, ни строительство новой черной металлургии.
Орджоникидзе пришел в руководство ВСНХ в очень тяжелое время, когда
черная металлургия проваливала свои плановые задания: «Металлургия в 1931
году не только не выполнила заданного ей плана, но одна из всех отраслей
тяжелой промышленности отступила назад от завоеванного ею в 1930 году
уровня производства»753. Это показатель того хаоса, который Куйбышев создал
в отрасли своими планами.
753Гуревич А.И. Победа партии. Черная металлургия к VII Съезду Советов СССР. М.-Л.,
«Объединенное научно-техническое издательство НКТП СССР», 1935, с. 106
В конечном итоге, в 1932 году выплавка чугуна составила 6,1 млн. тонн, а в
1933 году — 7,1 млн. тонн. Поскольку в 1930 году хозяйственный год был уже
отменен, то можно считать, что по итогам первого пятилетнего плана выплавка
чугуна не дотянула до отправного варианта примерно 1,3 млн. тонн. Между
тем, уже в 1934 году выплавка составила 10,4 млн. тонн, подскочив сразу более
чем на 3 млн. тонн, что показывает, что проектировки первого пятилетнего
плана были вполне реалистичными. В 1934 году вступили в строй новые печи
на новых и старых заводах, быи запущены новые агрегаты, дала свои первые
результаты механизация труда (4,9 млн. тонн чугуна было выплавлено на
механизированных заводах). Если бы реконструкция старых заводов и
строительство новых началось бы с лета 1929 года, велось бы своевременно и
по графику, без метаний и шараханий, то реализация этой программы могла бы
состояться уже в конце 1932 года, то есть за полгода до окончания пятилетки. .
Вот какая получилась цена борьбы между линиями в планировании.
Применительно к черной металлургии, Куйбышев оказался большим
вредителем, чем члены «Промпартии».
Могильщик планового вредительства
В своих показаниях на процессе «Промпартии», Рамзин заявил: «Затем
последнее дополнение, которое я хотел сделать, сводится к тому, что причиной
краха планового вредительства «Промпартии», который обнаружился к концу
1929 года и к началу 1930 года, было создание встречных промфинпланов,
которые в конце концов и сорвали плановую вредительскую работу. Встречные
промфинпланы нанесли коренной удар по плановой вредительской работе»754.
На этом моменте окончательного крушения вредительства в планировании
стоит остановиться более подробно. Сама по себе идея планового вредительства
заключалась в создании умышленно заниженных планов, чтобы таким образом
возникало недопроизводство и тормозилось все развитие народного хозяйства.
Все 1920-е годы планы составлялись на основе общей статистики, на основе
балансовых расчетов и подразумевалось, что выработанные таким образом
плановые задания являются продуманными и обоснованными. Даже более того,
балансовые расчеты, в целом, не предусматривали значительного
перевыполнения планов, поскольку в таком случае нарушались натуральные и
финансовые пропорции производства, взаимосвязи между отраслями.
Однако, планирование по средней статистике никогда не было надежным
методом, поскольку статистика сплошь и рядом была неточной, неполной,
сильно запаздывала, и даже после многократных проверочных расчетов все
равно оставались неточности и погрешности. Самый главный недостаток
статистики был выявлен еще во время реорганизации Главтопа — статистика
почти всегда не учитывает реальные, технически достижимые объемы
производства.
Промфинпланы, составляемые на основе контрольных цифр и спускаемые
754Процесс «Промпартии» (25 ноября — 7 декабря 1930 года). Стенограмма судебного процесса и
материалы, приобщенные к делу. М., «Советское законодательство», 1931, с. 148
в тресты и на предприятия, также совершенно не учитывали реальных
технических возможностей производства.
Впрочем, нет худа без добра. Несмотря на то, что бурная деятельность
Куйбышева на посту председателя ВСНХ СССР нанесла существенный урон и
планированию, и черной металлургии, в других отраслях промышленности она
вызвала небывалый подъем и привела к появлению новой формы планирования.
- встречному промфинплану. Для новых предприятий требовалось
оборудование, и ВСНХ всячески нажимал на предприятия, чтобы они
увеличивали выпуск.
Обычно, составление первого встречного промфинплана относят к июлю
1930 года. Рабочие ленинградского завода им. Карла Маркса (этот завод,
известный до революции как «Новый Месснер», перешел от выпуска
корабельных котлов и минного оружия к выпуску текстильных машин) в ряде
цехов выдвинули встречный промфинплан на 1930/31 год. Если по
промфинплану литейный цех должен был выпустить 11 тысяч тонн литья, то
рабочие, рассмотрев возможности цеха, предложили выпустить 14,5 тысяч тонн
755. Инициативу поддержали и другие рабочие, в результате чего встречный
промфинплан завода предусматривал увеличение выпуска продукции в 2,2 раза
756. Основую роль в увеличении выпуска играло усовершенствование процесса и
внедрение многочисленных рационализаторских предложений. Однако, судя по
словам Рамзина, эта идея возникла еще до инициативы ленинградского завода
им. Карла Маркса.
Встречный промфинплан ломал цифры и пропорции, созданные расчетным
путем в Госплане, и заставлял переходить к планированию на основе
совершенно других данных, коэффициентов и пропорций. Сообщение с
призывом о введении встречного промфинплана появилось в «Правде» от 30
июля 1930 года, незадолго до ареста Рамзина, и это ему подсказало, что с любой
возможностью для вредительства в планировании скоро будет покончено.
Методика составления встречного промфинплана была примерно
следующей. После того, как завод получал промфинплан на следующий год, он
рассматривался в цехах и в управлении завода. Показатели промфинплана,
переведенные в натуральные показатели, сравнивались с наличными
техническими возможностями. Потом рассматривались варианты увеличения
производства, и уже на основе новых натуральных показателей, которых завод
мог достичь, составлялся встречный промфинплан.
Они отправлялись в вышестоящие организации, и там, даже при получении
встречных промфинпланом хотя бы от полутора-двух десятков наиболее
крупных и важных заводов, уже требовалось вносить коррективы и уточнения
во все остальные планы. Поправки в одной отрасли, через балансы, требовали
поправок в планах по другим отраслям, и постепенно весь план народного
хозяйства подтягивался к новому уровню.
Новый опыт и показания Рамзина очень быстро оценили по-достоинству.
Уже 3 сентября 1930 года вышло обращение ЦК ВКП(б) «О третьем годе
755 Млечин В. От станка до Госплана. // Смена, 1930, № 165
756 История рабочих Ленинграда. 1703-1965. Том второй. 1917-1965. Л.: "Наука", 1972, с. 238
пятилетки», которое призывало к широкому внедрению встречных
промфинпланов. В 1931 году встречное планирование становилось частью
плановой системы. В мае 1931 года Госплан СССР принял решение о
организации планово-оперативных групп на предприятиях, которые должны
были заниматься составлением годовых, квартальных, месячных, декадных,
сменных и часовых встречных планов, а также обосновывать встречные
технические нормы757.
В начале 1932 года перед планово-оперативными группами была
поставлена задача составления встречного плана на 1932 год: «Особое
внимание во всей работе по встречному планированию в 1932 году должно
быть направлено на обеспечение выполнения и перевыполнения своих заданий
на решающих участках народного хозяйства: металлургическому, топливному,
транспорту и машиностроению», - говорилось в постановлении ВЦСПС и
Госплана СССР о встречном планировании на 1932 год от 10 января 1932
года758.
Вскоре появилась мысль, что встречное планирование можно сделать
одной из опор составления пятилетнего плана. Развитие и реконструкция
промышленности и всего народного хозяйства шло так быстро и в таких
машстабах, что центральные органы зачастую не имели четкого представления
о возможностях производства на местах. В напряженные годы первой
пятилетки меньше всего заботились о статистике, и потому составить сколько-
нибудь обоснованный пятилетний план без встречного планирования было,
пожалуй, невозможно.

Абрамий, это как раз вы тут занимаетесь пропагандой, подменяя смыслы и причинно-следственные связи (подменяя и примитивизируя).

Как из перечисленных диспропорций и ошибок в 30-х вытекает отсутствие вредительства в 20-х??? И не нужно прятать за Кржижановского вредителей всякими риторическими оборотами "старые спецы во главе с Кржижановским". Он был большевиком, а не старым спецом. Словосочетание старый спец относится к буржуазным специалистам. Кржижановский не старый спец, а хозяйственник-коммунист.

Невыполнение первой пятилетки - это опять же пропагандистская риторика. Главное в ней было - вложения! А вовсе не чугун или что-то другое. Потому что шли стройки. Освоены ли были капиталовложения? Были ли они в объёме запланированном, меньшем или большем, чем планировалось изначально?...

Запасной, вы просто вырвали цитату из контекста. Вредительством они занимались много времени, и направлено оно было не только на планирование чёрной металлургии. Было так же и направление по планированию других отраслей и всего хозяйства, было и вредительство по добыче угля. При том по углю вредительство проводилось в весьма трудные годы, когда уголь был лимитирующим ресурсом для всего хозяйства. Так что вред был, через цепочку причинно-следственных связей, огромен. Совокупно они года на два задержали развитие хозяйств СССР.

В ВСНХ они кстати тоже приложили усилия (затягивание проектов к примеру), не только в Госплане. Хотя конечно с руководства этого органа никто ответственности не снимает за провалы в металлургии и на стройках. Но провалы от неумения это одно, а сознательный организованный саботаж - другое.