***

Лететь на собственных парапланах очень приятно. Федька с Нинкой отправились на поиски холма с травянистым восточным склоном не пешком, а на транспорте — больше десяти километров от дома Па и Ма до места встречи. Тут всё знакомо ещё со времени трёхдневной войны — ногами они этот маршрут помнят прекрасно.
Четверть часа полёта, и перед ними череда пологих возвышенностей, поросших лесом и кустарником. А вот и склон, обращённый на восход — нет на нём ни кустов, ни деревьев, только дикий клевер и хорошо заметные издали одуванчики.
Ребята — не самые великие искусники в лётном деле, поэтому приземлились у подножия на не слишком плотно укатанный просёлок.
- Узнаёшь?
- Да. Наша вторая лёжка. Вон в тех камнях меня приложили гранатой. Давай подождём — что-то не видно пока никакого тигры.
Свернули купола и поднялись почти на самый верх. Камни, среди которых они когда-то прятались, ожидая появления врагов, оказались покрытыми слоем земли, поверх которой проросла трава — наспех набросанные ветки, державшие глину и дёрн, сгнили и провалились.
- Меня зовут Цуцик, - раздался голос прямо в головах у ребят. - Мешок был вынужден заняться исправлением последствий своего недальновидного поступка, и некому стало присмотреть за тем, что творится здесь. Поэтому меня срочно вернули на Прерию, прервав процесс обучения. Вас рекомендовали, как единственный безопасный контакт среди людей... на крайний случай.
- И этот случай наступил? - удивлённо воскликнула Мелкая. - Что стряслось?
- Впрочем, можете не объяснять, - поторопился сгладить порывистость подруги Нах-Нах. Постараемся быть полезны в меру своих сил. И не беспокойтесь! Если вам удобней общаться с нами, не показываясь на глаза, то ничего страшного.
- Я не то, чтобы прячусь от вас, но хотелось сохранить некоторую непринуждённость общения. Обычно мой облик вызывает заметную напряжённость и создаёт условия для возникновения неискренности. Хотя в ваших книгах и написано, что наш вид не нападет, если не спровоцировать, но природный страх приматов при виде кошачьих, как правило, одерживает верх.
- Пожалуй, - согласилась девушка. - Уж на что Мешок приучил всех к своему образу и присутствию, а даже мой Феденька чувствовал оторопь, находясь с ним в одной каюте. А я, наверное, остолбенела бы от страха, когда бы не держалась за его руку.
- Не свисти, - парень обнял подругу и притянул к себе. - Я стараюсь не трусить, чтобы не оказаться боягузом по сравнению с тобой. Но вообще-то, - обратил он мысль в сторону невидимого собеседника, - на всякий случай нам бы стоило привыкнуть к вашему присутствию, чтобы в другой раз при встрече не показаться невежливыми.
- Хм! Вежливость и отвага — гармоничное сочетание. А, выпади вам встретиться с неразумными животными, внешне неотличимыми от нас? Мы ведь очень похожи на эндемиков. Да ещё и повадки их копируем.
- В этом случае, полагаю, будет полезно спросить у того, с кем столкнусь, не жаждет ли он общения? Разумеется, ответное молчание придётся истолковать как отказ и не быть назойливым.
Негромкий мурлыкающий смех, раздавшийся в головах ребят, воспринялся приятно и вызвал ответные улыбки. Сразу поднялось и без того хорошее настроение.
- Собственно, мне не с кем обсудить одну тонкость, - продолжил Цуцик. - В вашем языке отмечено довольно много слов, выражающих разные степени приязни. Меня смущают два из них — товарищ и друг. Никак не могу уловить разницу в тонкостях их применения. Или тонкость в разнице...
- Ну... не знаю, - смутился Фёдор. - Я как-то не задумываясь применяю и то и другое и не чувствую отличия.
- А я чувствую, - добавила Нинка, - но не готова выразить внятно. То есть мы с тобой во время войны были товарищами, а потом стали и друзьями. Только непонятно, какой из этих видов приязни сильнее.
- Погоди! Помнишь? Что-то вроде: «Живота не пожалеть за други своя». То есть за друга — насмерть, - принялся рассуждать юноша. - А товарищество — оно и торговое бывает. То есть — за товар. Но тоже насмерть.
- Это ты пытаешься проникнуть в коренные истоки слова. А в жизни исходные значения уплывают от своего первоначального понимания... то есть уплывает понимание первоначального значения и становится не первоначальным, - Нинка запуталась в словах и хихикнула.
- Кажется, я уловил нюанс, - откликнулся Цуцик. Но тоже не могу ясно передать его. Наверное, дело в том, что с другом расставаться печальнее, чем с товарищем.
- Наверно, - кивнула Нинка. - Товарищи, они по оружию. Или по борьбе. А друг... знаешь, тут по сёлам кое-где жену называют дружиной. А жениться — одружиться.
- У нас на Эолке, что к западу от Большого Хребта, я таких слов не встречал, - как бы про себя произнёс саблезуб, но слова эти в головах ребят прозвучали отчётливо.
- Так ты не инопланетянин? - удивился Федька.
- Раса моя не отсюда, а на свет я появился здесь. Мама работала на Прерии. Она меня оставляла у фермеров пожить — знаешь, я их по-настоящему полюбил, этих бесхвостых приматов. Но по условиям маминой работы приходилось притворяться неразумными. Было весело. Я копировал поведение домашних кошек — меня даже метлой гоняли и трясли за загривок, пока я не вырос. Гы-гы-гы. Учился экстерном... то есть в домашних условиях. А после войны меня отозвали за вмешательство в дела наблюдаемой планеты и посадили за парту.
Но сейчас, когда весь прерианский отдел срочно отозвали к границам сектора и прислали меня сюда, чтобы я тут за всех отдувался, выяснилось, что мне больше нельзя появляться в родных местах.
- Э-э-э... погоди. Как это ты вмешивался в наши дела? - вскинулась Мелкая. - Воевал? За нас?
- Да придушил нескольких десантников, когда они охотились за моими соседями. Домашнему животному это простили бы, но я же «дикий зверь из дикого леса», убивший чуть не десяток представителей вашего вида. Нельзя мне теперь в родные края. Те, кто мне доверяет, поссорятся с теми, кто меня боится. А это неправильно, - протяжный вздох крупного зверя, прозвучавший в голове, это вам не шуточки. У Мелкой даже поджилочки затряслись. Да и Федька невольно содрогнулся.
- Знаешь, Цуцик! Я тебя понимаю. Сам недавно почувствовал нечто подобное, когда побывал на родной Земле. Там за нами отнюдь не с мётлами гонялись. Из-за этой проклятой войны я стал чужим в родных местах.
Из Нинкиного глаза выкатилась слезинка — она тоже сочувствовала «зверю».
В тишине стал слышен звук мотора — какое-то четырёхколёсное недоразумение катило по чуть приметной дороге у подножия холма. И, надо же, остановилось рядом с лежащими на обочине парапланами.
Водитель, а он один сидел в собранной из разнородных частей машине, заглушил двигатель, мазнул равнодушным взглядом по чужим вещам, взвалил за спину большой ранец и двинулся вверх по склону, почти прямиком к ребятам — совсем чуточку мимо. Увидел он их довольно скоро, но не подошел и не поздоровался, как это принято у местных. Даже не кивнул — прошёл словно мимо пустого места. Остановился этот человек в паре десятков шагов выше по склону и стал там что-то искать, раздвигая траву.
- Вам помочь? - Нинка с Федькой уже подошли. Собственно, подошла Нинка, Федька просто держался рядом. - Холмик, который вас интересует, вон там, она показала рукой правее и немного дальше.
Мужчина переместился, куда показали, и вскоре обнаружил искомое. Срезал траву серьёзным длинным ножом, оттащил в сторону полусгнивший повалившийся деревянный столбик с оплывшей надписью, извлёк из ранца несколько блестящих стальных пластин и собрал из них обелиск, который стал пристраивать над могилкой.
- С той стороны полагается ставить, чтобы был в ногах, - подсказала Мелкая.
- Откуда ты знаешь, - впервые открыл рот неизвестный. - Ты их хоронила! - вдруг догадался он. - А кто их...? он посмотрел на ребят с такой ненавистью...
- Я. Оттуда, - показал Федька в сторону кучи камней.
Лицо мужчины налилось гневом. Он отбросил нож и угрожающе шагнул к подростку. В этот момент на его плечо опустилась тигриная лапа. Сильно опустилась. Так, что отбросила в сторону и свалила с ног. Цуцик по-звериному зарычал, оскалился и навис над горлом поверженного врага, грозя вцепиться тому в глотку клыками длиною в две ладони.
- Цуцик! Фу! - воскликнула Мелкая. И зверь подчинился, всей мордой изображая при этом неудовольствие. - Наверное, напрасно я тебя тогда не добила, - обратилась девушка к мужчине. - Два индивидуальных пакета извела на перевязку и три шприц-тюбика вколола. В тот момент, когда Федя лежал без сознания от твоей гадской гранаты.
За время, пока длился этот монолог, саблезуб куда-то спрятался.
- Извини, девочка, - вдруг словно пришёл в себя мужчина. - У Мишки на Земле жена осталась на сноснях в Нижнем, у Глеба братишка в пансионе в Питере, совсем малец, а я один как перст — и живой.
Глеб Сергеевич Калугин, Михаил Игоревич Селивёрстов, - прочитали ребята на на табличке, привинченной к обелиску.

***

Когда незнакомец уехал, опять «проявился» голос в головах:
- Я только попугать хотел, - объяснил своё поведение Цуцик. - Сжал бы слегка, чтобы знал, как нужно обходиться с людьми.
- И как штаны отстирывать после неправильного обхождения, - добавила Нинка.
- Ты это, Цуцик, не вступайся за меня так быстро в другой раз, - попросил Федька. Хоть  и не самый я лютый боец, но дай мне шанс самому за себя постоять. Ниночку, да, следует защищать всегда.
- Ладно. Учту, - хмыкнул саблезуб.
- И слушай! Тебе же от нас помощь требовалась?
- Так вы мне всё нормально объяснили. Про друга и товарища.
- Ха! Тебе просто было нужно с кем-то поговорить! - догадалась Нина. - А зачем так далеко? В смысле — за городом, в глухом месте.
- Глухое оно! Как же! Не успели начать, как кого-то нелёгкая принесла!
- Знаешь что, когда тебе в другой раз понадобится поболтать, позвони нам на визоры. Или мессадж пришли с указанием места и времени встречи.
- А ещё можно надеть на тебя жилетку, как на мегакотов, что служат у нас в представительстве. Тогда ты будешь выглядеть своим... ну... служащим, вот! И на Эолке никто не посмеет даже пытаться тебя отстреливать. Нин, доставай сантиметр. Сейчас мерки снимем.
- Дяденька! Только не это! - зазвучал в головах у ребят радостный мурлыкающий смех. - Вы совсем берега потеряли! Я же тут инкогнито!
- Вот и будешь носить своё инкогнито под жилетом и притворяться домашней кисой. Получать по заднице метлой и жаловаться нам на человеческое жестокосердие.
Троица некоторое время от всей души веселилась.