- … Ах! – ей нечем было дышать, и она попыталась вздохнуть, но грудь сдавило нечто жесткое и грубое.
        Спертый воздух помещения, пропитанный гарью, потом, жутким сочетанием цветочных ароматов и пудры, попав в горло, вызвал кашель.
        Рука непроизвольно взметнулась вверх, блеснув разноцветьем огромных камней в перстнях, нанизанных на ее пальцы, и браслетах тонкого запястья, ощутила прохладу обнаженной кожи груди и шеи. 
        Глаза отказывались верить: Екатерина сидела за длинным столом, в компании чудных людей!
        Нелепые костюмы у мужчин и декольтированные, явно старинные, платья у женщин.
       Высокие и замысловатые прически с перьями и цветами в локонах.
       Чужие лица, напудренные и застывшие как у манекенов. Кривые усмешки ярко накрашенных губ.
        Взгляды опущены перед собою в тарелки.
        Блеск огромных камней и золота плещется яркими бликами от высоких свечей в канделябрах, отражаясь на пуговицах слуг в белоснежных париках и перчатках, в высоких зеркалах. С потолка свисают нереально огромные люстры.   
        Напротив Екатерины на другом конце стола высокий худой мужчина, он стоит, высоко подняв хрустальный бокал. У него вытянутое лицо, длинный нос и колючие глаза, которые смотрят на нее. Нижняя губа мужчины брезгливо оттопырена, уголки опущены. До Екатерины доносится конец фразы:
     - Je porte un toast à la famille impériale!/1
     «Ох! Мамочка!.. Где я?!.. Что он сказал?.. Французский!.. Кажется, «поднимаю тост за императорскую семью»!..» - мысли взметнулись, забились встревоженной птицей, но ни одной не удалось утвердиться в туманной голове. Екатерина продолжала испуганно смотреть, как мужчины поднимаются и пьют, женщины довольно улыбаются и кивают пышными прическами.
        - J’ ai porté un toast et vous, Madame, ne buvez pas?! Vous osez me désobéir!/2  – мужчина смотрит и обращается к ней!
        Как усмирить панику? Что он ей сказал?!  Как вздохнуть и выпить бокал, который перед нею держит на золотом подносе слуга? Она же шевельнуться не может!           
        «Что  происходит?!. Я ничего не понимаю!»
         Мужчина явно уже не просто недоволен, он в гневе выхватывает из  вазы красное яблоко и швыряет в Екатерину.
        «Ого! Нифига-се порядки!» - успевает подумать Екатерина, вскакивает, но, запутавшись в многочисленных складках длиннющего пышного платья, остается стоять, лишь краем глаза проследив полет злополучного фрукта. Едва он стукнулся об пол и покатился, Екатерина посмотрела на скандалиста, попытавшись вложить во взгляд все презрение, которое могла испытывать к незнакомому человеку, столь низко упавшему в ее глазах.
       - Folle! Vous êtes sotte, madame! Bien que je divorce.../3 – со смехом выкрикнул мужчина, затем схватил и поцеловал полную руку женщины, сидящей справа от него, - Ici unedame est digne de vous remplacer! /4
        «Что?! Это мой муж?! Прилюдно орет о разводе со мною?! Еще дурой и сумасшедшей обзывает?! Хам! Урод! Слава Богу, у меня нет мужа!»

***
1/  пер. с франц.    -  Провозглашаю тост за императорскую семью!
2/ пер. с франц. - Я провозгласил тост, а Вы, мадам, не пьете?! Как Вы посмели меня ослушаться!
3/  пер. с франц.    -  Сумасшедшая! Вы - дура, мадам! Хоть разводись...
4/  пер. с франц.    -  Даже эта особа, способна Вас заменить!
         
          Гости за столом, кто смущенно, кто злорадно, прикрываясь кружевными платочками смеются.
         «Ну уж нет! Оскорблять я себя не позволю! Нечего мне здесь делать!» - Екатерина не нашла ничего лучшего  как, подхватив путающиеся юбки, - «Да сколько ж вас?!» - быстро направиться к дверям.
          Слуги подскочили, чтобы открыть, но скандалист вновь что-то крикнул, и вместо помощи Екатерина увидела: никто не собирается ей открыть створки. Она едва лбом не стукнулась! Спасли несносные юбки и какой-то каркас под ними – успели спружинить и ее остановить.
          «Ничего, мы - не барыни, умеем двери открывать!» - зло усмехнулась Екатерина и рванула створки на себя, а вслед ей нёсся хохот скандалиста.
          - Folle!/1
          Коридор встретил темнотой и мечущимися крылатыми тенями, которые никак не удавалось рассмотреть – светильников было мало.
          «Дурдом не закончился!» - огорчилась Екатерина, закрутившись на одном месте, не ведая куда идти - «Помешательство продолжается!»
          - Ваше Императорское Высочество! Осторожнее, матушка! Свети! Живее,  – раздалось слева, из-за колонны выскочил мужчина, все в таком же непонятном одеянии и белом парике, держа в руке подсвечник, и женщина в простом пышном платье с узлом в руках. Она ловко развернула тряпки, оказавшиеся большим куском ткани, и накинула их Екатерине на плечи. Тут же пошло тепло – ткань оказалась плащом, подбитым коротким нежным мехом.
         «О! Какое счастье – говорят на русском!» - облегченно вздохнула Екатерина и готова была наконец-то открыть рот и спросить, но женщина быстро затараторила:
          - Ваше Императорское Высочество, ее сиятельство Екатерина Романовна просили передать, что ждут в ваших покоях.
         «Сейчас будет взрыв мозга! Какие сиятельства, кто такая эта Романовна-тезка?!» - в очередной раз с трудом вздохнула Екатерина, подавляя желание вывернуться из сжавшего грудь корсажа. Но тот намертво врос в тело, не оставляя надежды на освобождение.
         С непривычки, половив руками многочисленные юбки, задрав их почти на уровне колен, Екатерина послушно направилась за слугой по тускло освещаемым коридорам. Она периодически спотыкалась, путаясь в неуправляемых, постоянно выскальзывающих, складках шелкового платья.

***
1/ пер. с франц. – Сумасшедшая!

        В покоях оказалось теплее, чем в коридорах, по которым они шли: не свистели сквозняки,  им преграждали путь плотные белые шторы, расшитые золотыми вензелями. Многочисленные «диванчики» на кривых резных ножках, заваленные подушками и подушечками; низенькие столики со статуэтками, вазами, шкатулками создавали иллюзию хаотичности и богатства. Здесь было все по-настоящему дорого и красиво, но совершенно  чуждо, как и наряд на Екатерине, с которым она продолжала украдкой периодически  сражаться.
       С дивана навстречу поднялась и сделала глубокий реверанс красивая  молодая девушка в платье из зеленого шелка. На голове дамы была невысокая, аккуратная прическа почти белых волос. Темные глаза смотрели тревожно и озабоченно. От незнакомки повеяло неподдельной добротой и участием.
        Екатерина поняла, что перед нею та самая тезка.
        «Что за чудеса: и муж есть – урод, и подругу предоставили. Где я? Кто я? Как меня зовут?!»
       - Ваше Императорское Высочество, вы встревожены! Его Императорское Высочество снова допустил грубость? – голос у тезки оказался приятным. Девушка подошла мелкими шажками и взяла ледяные руки Екатерины, участливо делясь теплом и стремясь заглянуть ей в глаза.
         - Он бросил в меня яблоком, обозвал дурой и сумасшедшей, - тихо прошептала Екатерина, внутренне дрожа от ужаса – скандалист-муж оказался не просто богатым мужиком, а каким-то высочеством с приставкой «императорский», - Он объявил, что скоро разведется со мною.
         - Какой ужас! – вскрикнула Романовна, всплеснув красивыми руками, и испуганно прикрыла пальчиками рот, - При принцах и послах?
         Вопрос смутил Екатерину, и она лишь кивнула, понимая, что после такого происшествия явно обречена на что-то ужасное.
          - Он еще при всех страстно поцеловал руку какой-то толстухе в бордовом платье…
          - Ну,  Лизка-дрянь! Косы бы ей повыдергать! - вырвалось у новой подружки совсем как-то по-современному, очень привычно. Екатерина прыснула:
         - Парик не забудь стянуть!
         - Ваше Императорское Высочество, - тезка перешла на французский. Предварительно убедившись, что никого кроме них в комнате нет: выглянула в смежную, и зашептала: - Нельзя более медлить! Пора решиться! Все готово!
         Екатерина от неожиданности попыталась примоститься хотя бы на край диванчика, но ей мешал каркас платья, это уже начинало раздражать. Тезка подскочила и ловко устроила подругу, подняв обручи сзади.
         -  Что Вы хотите сказать? – выдержав паузу, Екатерина, не притворяясь, продемонстрировала полное непонимание, очень рассчитывая получить информацию о происходящем.
          Тезка поерзала на диване, распихивая подушки, еще разок оглянулась и ответила:
          - Переворот! Все готово: знать вас любит, Сенат, Синод, канцлер – ждут только сигнала! Лучшего случая не будет: государь отправляется воевать с Данией за свою, никому не нужную Голштинию! И это после заключения позорного мира с Пруссией! Он совершает ошибку за ошибкой, настраивая всех против себя! Все полны возмущения! Решайтесь! После слов Его Императорского Высочества Вам грозит реальное заточение в камере Шлиссельбургской крепости, неподалеку от тюрьмы Ивана Антоновича или монастырь! Я не удивлюсь, если завтра же поутру у дверей поставят стражу!
         «Муженек кого-то уже посадил? Кто этот несчастный Иван Антонович?!»
         - Ах… - новость оглушила Екатерину, в истории она была слаба, в географии тоже, но, где находится крепость, знала – Санкт-Петербург!/1  Вот куда ее занесло из родной Москвы… Теперь бы вспомнить судьбу-злодейку кем она стала! Но белое пятно знаний не спешило снимать покрывало тайны.
         - До утра время еще есть, но, может, я и не права? Друг мой, Екатерина Алексеевна, молю: вспомните, как мы мечтали об этом! Сколько великих и славных дел сможем совершить! Не сидите, сложив белы рученьки, не позволяйте деспоту лишить Россию единственной надежды – Вас! – горячо зашептала тезка, сползая с дивана на колени перед Екатериной, напугав ту еще больше. Но Катя Веточкина наконец-то услышала свое новое имя! Это было таким счастьем.
        «Хоть имя осталось, и отчество! Фу-у-ух!»
         - Екатерина Романовна, - совершенно забыв титул тезки, да собственно и не зная, как к ней еще можно обратиться, Екатерина решила рискнуть, - Я должна подумать. Это нелегкое решение! Ввергнуть страну в революцию…
          - Какая революция?! Вспомните – Елизавете Петровне удалось в одну ночь взойти на трон, и вы сможете!
         «Еще одно неизвестное мне имя! Какой трон?!»
         Екатерина не отвечала жарким призывам тезки. Она смотрела на горящую свечу в золотом подсвечнике. Прозвучавшее отчество «Петровна» разбудило память и позволило предположить, что это всем известный Петр I. Кажется, в его времена брили бороды, а вот женщин заковали в эти дикие корсеты и заставили всех носить смешные огромные прически – целые скворечники. Расстраивала собственная дремучесть, но ведь она – Екатерина Веточкина и представить не могла, что станет попаданкой! Что случай занесет ее в непонятное время.
         Очень хотелось остаться одной.
         - Я должна подумать! – твердо произнесла Екатерина и встала.
         Тезка поднялась следом, сделала глубокий реверанс, изящно и красиво, почти распластавшись на юбках:
         - Разумеется,  Ваше Императорское Высочество! Я приду утром, как всегда! – Екатерина Романовна направилась к выходу, а Екатерина готова была радостно вздохнуть, но проклятый корсет в очередной раз не позволил.
         
***
1/ автору известно, что Шлиссельбургская крепость находится не в Петербурге, который ошибочно назвала героиня, а в городе Шлиссельбург.

         Из приятного в новой жизни были: услужливое высвобождение из ненавистного корсета и неудобного колокола-каркаса для юбок. Екатерина даже удостоила последний внимательному осмотру, потрогала, покрутила, попыталась согнуть – не получилось. Словом, познакомилась.
         Только ее оставили одну, она кинулась в поисках зеркала.
          - Та-ак. Волосы короче, чем были мои, ветром что ли отстригли. Талия? Всегда мечтала такую! Грудь – моя ж ты красавица! Попа? Ну нет, фу-у-у, - Екатерина крутилась, обтягивая рубашкой поочередно части тела, - Я столько сил потратила, сгоняя ненужные жиры! Ножки? М-м, никому не признаюсь, но стали стройнее. Спасибо! А вот лицо. Нос вроде бы мой, только…нет мой. Не могли греческий подарить? Глаза синие, ярче, или свет так падает, однозначно – ярче, лоб высокий. О-ох! Ума б еще добавили, раскрутилась! Нужно документы, газеты искать, чтобы понять куда попала и что ждет меня!
        И Екатерина кинулась к ближайшему невысокому шкафу с многочисленными ящиками, не любопытства ради, а познания себя новой. Лихорадочно открывала и закрывала отделения, но ничего кроме  драгоценностей, бантов, шпилек, булавок не нашла…
        «Но где-то же должны быть какие-нибудь бумаги! Господи, не оставь, помоги мне, пожалуйста!» – впервые взмолилась Екатерина, - «Дай мне хоть что-то, чтобы понять все это!»
        Не найдя ничего путного, она направилась в соседнюю комнату, потом вернулась, прихватила с собой свечи, которые непривычно было таскать с собою.
         «Только бы не сделать пожар!»
         Помещение одновременно напоминало библиотеку и кабинет огромным столом с аккуратно сложенными стопками бумаг, длинными стеллажами книг вдоль двух стен. В кресле, стоящем в углу, лежало вязание, в высоких вазах – стояли букеты  роз.
        «Какой же ты была, «Ваше Императорское Высочество»? И не выговорить сразу, с непривычки! Чего ты хотела на самом деле? За что тебя решил бросить муж? Хотя, с таким козлом я б жить не стала! Но, видно,  – золотая клетка манит, пока не попадешь в нее. Может и правда, вопрос в Империи?» - Катя старательно рассматривала и читала каждый листок на столе своей предшественницы, порою с трудом разбирая витиеватые росчерки пера и французский язык. В бумагах мелькали фамилии, которые она прокручивала в памяти, но та услужливо, немного с насмешкой, отвечала: «Не знаю! Не помню!».
           Золоченые корешки книг ужаснули многочисленностью – вытащив несколько томов, Катя убедилась – предшественница читала их, а значит, была весьма образованной интеллектуалкой, нечета ей Катя Веточкина.
           Ой, нечета!
           За плечами-то всего медучилище и школа, немного прочитанных романов, дамские журналы, сайты интернета. Ведь как водится: мужчины умных не любят – аксиома, так было во все времена. По мнению Алены, нужно быть красивой, или уметь ею быть, хитро-мудрой, активной. Тогда все будет «ок».
         «Какое из меня высочество?!. Что же делать?! Не хочу в крепость!» - расстроилась в конец Катя, - «Из всех достоинств – средненькое знание французского языка! А они вон как чешут на нем, я едва успеваю дотумкать, как отвечать пора. Торможу!»
        Бросив пачку бумаг на стол, Катя Веточкина совсем опечалилась, к тому ж в памяти возникла наглая морда любимого кота, и так захотелось домой, что слезы закапали.
        «Пойду я спать, а вдруг дома проснусь!»