Интерлюдия I
       
            Орлов провел Екатерину до ворот, что вели внутрь дворца и вернулся на площадь – напротив был дом, где он проживал. Подойдя ближе, Григорий Григорьевич заметил в окнах мельтешение тени.
          «Брат Алешка, верно, пришел и ждет!»
          Орлов быстрым шагом прошел к себе. За столом сидел действительно  брат Алексей Орлов – сержант Преображенского полка, крупный, статный, выше Григория, немного уступавший ему в миловидности, но такой же бравый гвардеец.
          Братья сердечно обнялись, Алексей налил в два кубка вина, свой опорожнил одним махом и со стуком поставил на стол.
           .- Рассказывай, братка!
            - Виделся с Катей, к ребенку ее возил.
            - И? Мне ваши нежности ни к чему, о деле говорили или миловались всю дорогу, ненасытные? – усмехнулся Алексей.
           - Не понимаю я ее!
           - Вот невидаль – не понимает! У женщин одни балы и маскерады в башке, как их понять? Не темни! О деле что?!
           - Сказала рано пока, денег надобно больше!
           - И все? Ну немцы народ коммерческий, они любят считать копейки, - задумался Алексей, - Этого не отнимешь, только рыбьим пузырем все попахивать начинает, Гриша! Оторвут нам бошки за твою нежность к государыне! Сам влип, и меня втянул, только я не легковерный дурачок,  бабским бредням верить не буду!
         - Да пойми ж, Алексей, после родов не отошла еще. Сказала, что как Петр в поход двинется, так мы и выступим. Чего тут осталось ждать-то?
        - Крови царской боится, раз этого ждет! А Петр, не будь дураком, вернется с армией, которая в Пруссии стоит. Что тогда? Гражданскую войну воевать будем? Вместо того чтоб здесь разом с делом порешить? Стратеги хреновы! Здесь нужно все делать, Гриша!
         - Не торопи, Алексей, она просила ждать и готовиться лучше! Я обещал!
         - Болван! Как есть – влюбленный болван!

          Странная суматоха разбудила Екатерину, было что называется «ни свет, ни заря», а в передних комнатах носились слуги, грохало и бухало отменно, да и Шаргородская суетилась жужжащим шмелем, добавляя шорохи и вздохи.
         - Катя, что происходит? – самостоятельно вылезла и спрыгнула с перин госпожа, когда поняла: поспать не дадут – не до того, да и полежать, понежиться в шуме – никакого наслаждения не получишь.
         - Переезжаем, матушка, в Зимний дворец!
         «А мы где сейчас?» - едва не ляпнула Екатерина, вовремя спохватившись.
         - Вот как…
         - Вчера освятили, а сегодня вот - спешно пакуем – приказ государя в один день переехать, потому и суматоха. Ох, говорят, такой красивый дворец вышел и огромный!
         «Вот это плохо, здесь не вижу Петра, а там и подавно!»   
         - Его Императорское Высочество собирается?
         - Нет, он с утра пораньше уже перешел в новый дворец, слуги сегодня к обеду уже справятся – вещи перевезут.
        - Не поняла, Катя, что значит «перешел»?
        - Как есть и сказала – поутру встал и пошел. Остальным приказал следовать за ним!
        - Бросай все и помоги одеться, приказы государя нужно выполнять, а ты меня не разбудила, растяпа!

        Екатерина, конечно же, пешком не пошла – могла заблудиться, вот  потеха  – потеряли матушку-государыню. Она поехала в открытом экипаже, ожидая увидеть великолепный дворец, но вместо него глазам предстала совсем не та картина.
           Крыша дворца высилась за многочисленными деревянными постройками, горами мусора, строительными лесами; всюду была грязь, шум, гам; бегали в перепачканных робах строители.
          Екатерине пришлось выйти из кареты и пробираться пешком, прыгая с доски на доску, балансировать над канавами, ахать и охать, когда выскальзывали юбки. Но она добралась!
          Великолепие главной парадной лестницы ее потрясло… Екатерина не могла сдвинуться с места, так сверкало и искрилось в глазах золото отделки.
          - Мадам! Вы прибыли! – раздался сверху голос Петра.
          - Думала, не доберусь! – рассмеялась Екатерина и весело вбежала по парадной лестнице, лавируя между слугами, заносящими ящики и узлы, - Через площадь не пройти, Ваше Императорское Высочество, мне пришлось бабочкой порхать! А дворец-то, дворец, какое сказочное великолепие!
          - Вы правы, мадам, с этим безобразием нужно срочно что-то делать! Господа, какие будут предложения? Как быстро и без затрат расчистить Дворцовую площадь от шалашей и строительного мусора? – Петр обернулся к группе сопровождающих его придворных, - Скоро праздник Пасхи, не многие наши гости обладают резвостью нашей государыни и способны… хм… изящно прыгать через лужи!
          - Ваше Императорское высочество, позвольте предложить? Нужно объявить горожанам, что каждый может забрать, что ему нужно. Народ у нас шустрый, дня за три растащит! – вперед вышел невысокий мужчина, в форме, но явно не военный.
          - Вот что значит хорошо знать нравы, господа! Браво, генерал Корф! Вы достойный начальник полиции! – рассмеялся Петр, - Объявляйте нашу волю! – и добавил, повернувшись к Екатерине, - Желаете посмотреть мои покои, мадам, а потом я покажу Вам Ваши?
          - Желаю!
          Екатерина шла по комнатам, залам, коридорам вслед за супругом и с ужасом понимала, что одна не сможет найти дороги. Сколько они прошли комнат, не помнила, но везде была дорогая пышность, изобилие золота и украшений, великолепие било в глаза и не оставляло шанса усомниться – это достойная царская резиденция.
          В покоях государя суетились грузчики, расставляя мебель, камердинеры подгоняли слуг, заполняя гардеробную комнату. Но похвалиться было чем, и Катерина вертела головой. Впечатлений от роскоши оказалось настолько много, что очень скоро она перестала ахать – пресытилась.
          Гости собрались покинуть опочивальню государя, как отворилась незаметная дверь и возникла, Катя глазам не поверила – Елизавета Воронцова.
         «Ничего себе явление!» - вспыхнула Екатерина.
           - Ваше Императорское Высочество, разрешите Вас поблагодарить за прекрасные комнаты! – женщина сделала реверанс перед Петром, который милостиво кивнул и тут же бросил взгляд на жену.
          А Екатерина была в гневе! И не собиралась этого скрывать. Вздернув подбородок, она круто развернулась к выходу, взметнув юбки, и пошла из комнаты… куда глаза глядят.
          «Подлец! Негодяй! Променять меня на эту толстуху! Спецом же вылезла ко-ро-ва! Нарочно. Чтобы все видели – она рядом с государем!»
          -  Мадам, не спешите, я собираюсь показать Вам Ваши покои! – неслось ей в след.
          «Да плевать мне, на что ты собираешься делать! С высокой колокольни!» - не сбавляла ход Катерина. Жалея, что не может произнести эти слова вслух, да и бежать бы не смогла: юбки и каблуки были плохими союзниками.
           - Мадам, остановитесь!  - Петр быстро догнал жену, схватил  за локоть, развернул к себе лицом, - Я приказываю Вам!
           - Слушаю Вас,  Ваше Императорское Высочество! Вы предусмотрели домашнюю тюрьму? И на сколько дней меня арестуют?
           - Катрин, прекратите скандал! – было видно, что Петр рассержен, чувствует неловкость ситуации, гнев жены. Екатерина продолжала молчать. Гордо вздернув подбородок, плотно сжав губы.
           - Пройдемте, мадам, я покажу Ваши комнаты!
           Пришлось идти. Долго. На другой конец дворца.
           С каждым шагом накапливалась злость и обида; рухнувшие мечты и надежды с воплями метлой изгонялись из Катиного сердца. Ей с трудом удавалось удерживать маску равнодушного спокойствия, пока распахивались двери ее новых комнат, по великолепию не уступавших покоям государя.
          - Как Вам Ваши покои, мадам? – Петр наивно полагал, что жена уже остыла и обрадуется царскому подарку, но слишком плохо знал новую Катю.
         - Замечательная ссылка!
         - Простите? – опешил муж.
         - А как я должна назвать комнаты, которые находятся так далеко от Ваших?! Только: ссылка или тюрьма! Свою фаворитку Вы поселили по соседству!   
         - Но, Катрин… Я не знал, что Вы желаете быть рядом!
         - Не знаете? А все что между нами было это что? Дежурный флирт с женой?!
         - Нет, я не дежурил… - не понял ее фразы Петр.
         - О, Господи! – и Екатерина перешла на французский язык, который государь знал намного лучше русского. Но мужчину это не спасло, в запальчивости, Екатерина трещала слишком быстро, перемежая слова двух народов и создавая такую неповторимую кашу, что Петр в итоге ничего не понял. Но поступил как мудрый джентльмен. К тому моменту супруги остались наедине – слуги ретировались из комнаты кто куда, и он, подхватив Екатерину на руки, ловко переместил в нишу у окна. Еще секунда и упал плотный занавес, создав уютный неожиданный интим.
        Петр поставил жену на ноги. Она замолчала, смутившись и впервые в жизни не зная, что предпринять. Смелость улетучилась и у супруга. Теперь пара напоминала нашкодивших детей. Но тут возобладали чувства, которые  они тщательно скрывали, позволяя себе заигрывать, дразня друг друга.
          Петр накинулся на Екатерину, грубо сминая  губы, в то время как его руки вмиг с треском рванули вниз до пояса и разорвали ее одежду вместе с пышными рукавами, обнажив белую грудь и сковав движения женщины. Лишенная возможности пошевелиться, направить бурную атаку в более нежное русло, Екатерина застонала, попыталась отпрянуть, но сзади была стена, а впереди жесткий костюм мужа, его жадные и своевольные руки, которые проникали всюду, не имея преграды. Петр, казалось, забыл как быть ласковым. Совершенно не такого всплеска страсти хотелось Катерине, и она попыталась оказать недовольное сопротивление. Петр остановился:
         - Вот Вам Ваш дежурный флирт, мадам! Его Вы хотели? Он Вам по нраву? Получайте удовольствие!
        - Нет!
        - Нет? Тогда я не понимаю, чего Вы требуете,  мадам! Прощайте! – Петр развернулся, кинул взгляд на растерзанную одежду жены и скрылся за занавеской, - Я пришлю к Вам горничную! Вечером концерт. Жду Вас.
         Катя тихо плакала, когда бесшумно возникла Шаргородская.
         - Ой-ля-ля, какая страсть, мадам! – горничная, не скрывая завистливых вздохов и лукавых, всезнающих улыбочек, ловко привела госпожу в порядок и только тогда отдернула штору. Екатерина, немного успокоившись, прошла по комнатам  в поисках стула – ноги не держали. Ей было чрезвычайно жаль себя и рассыпавшиеся мечты о красивой любви.
        Тот неожиданный всплеск эмоций лишил ее сил, она доплелась в комнату, где стояла кровать и навзничь упала. Проплакав некоторое время, пожалев себя, Екатерина уснула. Разбудил ее едва слышный шорох, сквозь ресницы она увидела, как опустился полог балдахина, и почувствовала тонкий аромат. Рядом на подушке лежал букет бордовых роз, перевязанный розовой лентой, записка и коробочка, оббитая красным бархатом.
          Первым делом Екатерина схватила листок. Всего одно слово.
          «Простите»
          В коробочке лежало бриллиантовое ожерелье.