Екатерина обрадовалась – приглашение на завтрак от Петра, хотя бы завтрак, а не на ужин, означало, что ему понравилось с нею общаться. Кто знает, как скоро будет обед и ужин… А пока нужно пользоваться случаем и не упускать подвернувшуюся удачу. Да и что скрывать? Она уже измаялась, разуверившись в своих чарах и отработанных приемах по соблазнению. И вообще, странные здесь эти мужчины: дрожат и обмирают от взгляда в декольте, трепещут при поцелуе ручки, а дальше ни-ни; а то позволяют заломить и до  койки не донести, на полу штурмуют. В чем дело?
          С большой ответственностью она подошла к выбору платья, красивый бирюзовый цвет, вышивка серебряным кантом, и небольшие речные жемчужины, сплетенные в виде бантиков, придавали нотку легкомыслия холодному утреннему туалету. Маленькое серебристое кружево шаловливо выглядывало из корсажа, толи прикрывая, толи открывая грудь, поднятую и стянутую жестким корсажем со шнуровкой впереди. Наученная предыдущим опытом общения с Петром, Екатерина внимательно пересмотрела свой гардероб и велела подавать теперь платья только такого фасона. 
        «Когда же я привыкну к этой пытке?!»
        Темные волосы она приказала поднять вверх и уложить кольцами, открыв полностью шею, лишь пара завитых локонов опускалась на грудь – женственно, аккуратно, скромно – утро же, не вечер!
        - Катя, сказала же пудру не нужно, когда ж ты ее подавать перестанешь?
        - Зачем выкидывать, Ваше Императорское Высочество, мало ли, пригодится, вдруг передумаете.
        - Экономистка! – рассмеялась Екатерина.
        - Что вы сказали? Не сердитесь, матушка-государыня! – не поняла слова горничная, испугавшись, что госпожа рассердится.
        Пока собиралась, Екатерина ловила себя на мысли, что весьма ждет встречи. А еще больше «новых порций» флирта, и, конечно же, столь нежных и рискованных поцелуев. Хоть каких! Хоть в ладошку с холодком, хоть, не смея мечтать из скромности (и откуда взялась-то?!), о более интимных – в шею, за ушко-о-о… Залившись краской от нескромных мыслей, Екатерина, вдохнув пьянящий аромат из бутылочки,  добавила духов – легкий, цитрусовый, почти невесомо, но очень элегантно дополнивший ее образ.
       Вот и двери в покои Его Императорского Высочества, их отворяет с поклоном караул.
       - Ее Императорское Высочество!
        «Приятно звучит! Голову вверх, Катя!»
        Солнце заливало комнату, май выдался теплым, множество живых цветов стояло в красивых напольных вазах. Небольшой стол был сервирован на двоих и блестел золотыми приборами, отражая блики в крутых боках хрустальных бокалов.
         Его Высочество стоял у письменного бюро и перебирал бумаги. Он был свеж и немного румян.
         - Вы точны, сударыня!
         «Хм… Это ж не на работу троллейбус атаковать в час пик, всего три залы пройти…» - успела подумать Екатерина, вспомнив прошлую жизнь, и тут же улетела, ощутив теплоту рук и  нежность губ Петра. И распахнула широко глаза от удивления – он не позволил себе лишнего – так… деловой, можно сказать, поцелуй, без всяких шалостей. Сплошное разочарование!
        - Не могу же я вас задерживать. Вдруг у вас дела… - потупила скромно глазки Катя, - Я вот тоже собираюсь после завтрака пройтись…
           «Ну дура! Еще б ляпнула: по магазинам или зайти в парикмахерскую!» - вовремя прикусила язык Екатерина.
           - Вот как, а, может быть, Вы прогуляетесь со мною?
           - А куда Вы меня приглашаете, там будет ин…тересно? – стрельнула глазками. И опять чуть не ляпнула глупость! Что-то она сегодня не в тему все, нервничает, того и гляди опозориться. А так все хорошо начиналось! Есть расхотелось совершенно, еще и розовое платье мелькнуло мимо приоткрытой двери в соседней комнате, таких платьев у горничных нет, да и фрейлин у высочеств мужского рода на службе не состоит…
          «Завтрак значит, ну-ну… Посмотрим за кем обед будет и ужин!»
          - Я с радостью принимаю Ваше приглашение! – протараторила Екатерина и подарила томный взгляд. Да такой, что Петр, проглотил нечто  быстро-быстро и замер с вилкой у рта.
         А Катерина потянулась за … в прочем, она и сама не знала за чем, но тянулась, по-лебединому вытягивая белую руку в пенных кружевах к высокой вазочке, которую выхватила краем взгляда. Тянулась, чуть привстав,  наклоняясь грациозно вперед, представляя для обозрения бело-розовую грудь, уже не скрываемую тонким кружевом; демонстрируя и завлекая, забыв про жесткий корсет. Прищурилась. И легко отпустила взгляд мужчины, который скользнул, жарко обжигая шею,  к с самому вырезу декольте, потому что Екатерина именно туда прижала ярко-красное яблоко. Она вовремя успела его выцарапать из вазочки.
        В растерянности, чтобы прогнать смущение,  Петр коснулся пальцами лба и в замешательстве потер его. На губах появилась озорная улыбка: мужчина понял ее уловку.
        - Я хотел взять Вас в гости к Михайло Васильевичу, но вот не уверен, будет ли Вам это интересно.
        «И кто такой Михайло этот? Катя, напряги мозг! Ты же все газеты до дыр изучила!»
         Мозг услужливо подсказывал единственную фамилию, еще в школьные годы накрепко связанную с похожим именем и отчеством, но Катя отмахнулась, не поверив в совпадение, про себя ехидно хихикнув и, в очередной раз, поздравив с девичьей памятью при тридцатилетнем возрасте.
         - Мне будет интересно!
         - Вы ничего не едите?
         - Почему же, яблоко, сочное и сладкое… - Екатерина поднесла фрукт к губам, приготовившись его надкусить.  Но устроить еще одно представление для Петра не удалось, видимо, мужчина в нем уступил мужчине: встреча оказалась важнее флирта с собственной женой, к тому же, мало ли куда могла завести шаловливая демонстрация поедания фрукта.
         - Тогда в путь?!  - Петр поднялся, отбросив салфетку, и подошел к ней, заботливо помогая встать. Екатерина подчинилась, скрыв разочарование.
        Пара вышла на крыльцо, им подали коляску, и они поехали, без эскорта… Видя изумление жены, Петр рассмеялся:
         - Вы впервые без охраны?
         - Д-да… Но почему?
         - Зачем создавать шум, друг мой? Так быстрее и удобнее. Очевидно, Вы только узнали о таких моих путешествиях?
           Екатерина кивнула, и с интересом начала рассматривать Петербург  старинный. Людей на улицах было много, прогуливались дамы, куда-то спешил деловой люд. В открытых экипажах ехали вельможи, скакали военные, все радовалось  солнцу и теплу.
          - Правь на Мойку, к дому Ломоносова, ты уже возил меня туда! – приказал Петр кучеру. Екатерина замерла:
         «Ло-мо-но-сов… Не может быть! Однофамилец или дедушка, прадедушка!»
          Добрались они к месту быстро. Двухэтажный каменный дом с двумя флигелями, с выходом на реку Мойку и деревянным причалом. Зеленый сад и дым из трубы. Веселый шум хозяев, когда сообщили о том, кто пожаловал в гости. Суета. И вот выходит встречать высокий дородный мужчина…
            - Ломоносов… - прошептала Екатерина, во все глаза глядя на знакомые по портретам в учебниках  черты гордости «отечественной науки».
           - Ваши Императорские Высочества, какая честь! Очень… Весьма…Рад! – всплеснул руками Ломоносов.
           - Веди в мозаичную мастерскую, Михайло Васильевич. Дюже хочу лицезреть успехи, коими ты хвалился мне в записке! Неужто разгадал секрет «золотого рубина»  Иоганна Кункеля 1/?!
          - Разгадал, Ваше Высочество, как есть – разгадал и рецептуру составил! – счастливо рассмеялся Ломоносов, указывая путь в мастерскую.
          - Хвались!
          - Вот оно, чудо царицы-химии! – ученый поставил перед государем на стол, заваленный бумагами и чертежами, вазу с узким горлышком из красного с золотым отливом стекла. Петр осторожно взял ее, вынес на улицу и прокрутил в руках, подставив под солнечные лучи.
***
1/  М. В. Ломоносов был первым, кто привнес в область стеклоделия научный метод исследования. М.В.Ломоносову удалось разгадать секрет «золотого рубина» Иоганна Кункеля, владевшего этим секретом. Способ получения «золотого рубина» был заново открыт в западноевропейских странах лишь в 40-х годах XIX в.   

          - Точно, оно самое – золотой рубин! Ай-да, господин Ломоносов! –  вскричал будущий император России, восторженно любуясь… стеклом. Екатерина нацепила улыбку, кивала, хлопала в ладоши, но внутри недоумевала:
         «И чему радуются? Обычному стеклу?! Да кому оно надо, за копейки продают в посудных отделах!»
          - Когда начнешь выпускать на продажу, Михайло Васильевич? С меня первый заказ! Нынче на днях был у однокашника твоего Воробьёва, так он тоже порадовал – знатный фарфор получился у него, я ему тоже сервиз заказал! А с тебя бокалы цвета золотого рубина! Успеешь ли к моим именинам, до двадцать восьмого июня?
         - Никак нет, Ваше Императорское Высочество, рад бы, но для Вас у меня другой подарок приготовлен!
         - Да ну? Открой тайну! – весело, подмигивая, говоря недомолвками, как старые приятели, Петр и Ломоносов, забыв о Екатерине, направились опять в мастерскую.
         «Первый бой за обед я проиграла обычному стеклу! Сказать кому –не поверят!»
         Екатерина прогулялась немного по саду, постояла у пруда и пошла отвоевывать мужа у науки. Да ей и самой хотелось понаблюдать и послушать гениального человека.
         - О, мадам, простите… - смущенно извинился Петр, когда Екатерина появилась в дверях кабинета, где Ломоносов ему рассказывал:
      - … и я решил, что надобно увеличить световой поток, но наши мудрецы поохали и, как всегда, не поняли! – хлопнул себя по коленям ученый.
       - Я помню ваше выступление тринадцатого мая на заседании Академического собрания, я же был там! Ничего, Михайло Васильевич, со временем и это открытие будет оценено!
      - Надеюсь и верую!
      - А что за подарок ты мне приготовил? – напомнил Петр.
      - Вот, Ваше Императорское Высочество, новый труд мой, непременно допишу к Вашим именинам - «Об усовершенствовании зрительных труб» называется, - похлопал по стопке с чертежами и исписанными листами Ломоносов. Петр взял несколько листов, бегло, но с интересом и пониманием просмотрел. Со знанием дела  задал с десяток вопросов и вернул хозяину:
       - Великое дело, Михайло Васильевич, нужное, весьма нужное, порадовал подарком, на моих именинах зачитаешь доклад сей, много гостей планирую, просветишь нас. А на бокалы все ж заказ прими! – и рассмеялся.
         - Отобедаете ли, Ваше Императорское Высочество, окажите ли честь? У нас все просто!
         - Не откажемся, если Екатерина Алексеевна согласится, - поднес Петр ручку Екатерины к губам.
         - Конечно, отобедаем!
         Стол под белоснежной скатертью, отделанной кружевом с фарфоровыми тарелками, бокалы из цветного синего стекла, серебряные приборы на почти прозрачных салфетках, пожалуй, только это и было единственным напоминанием о роскоши. Никаких тебе объявлений: «антрме». Но как же вольно и покойно чувствовалось за этим столом!
        Обычные щи, щедро сдобренные сметаной, такие знакомые и родные Катиному сердцу, что поднеся первую ложку с прозрачной, тонко нашинкованной капустой и пахучим бульоном, она прикрыла глаза от наслаждения: петрушка, укропчик, перчик – ничего не забыли положить!
        Ломоносов и Петр успевали есть и разговаривать. Теперь они обсуждали открытие атмосферы у планеты Венера, которое смог рассмотреть Ломоносов в прошлом году.
       «Аф-фигеть! Это в тысяча семьсот шестьдесят первом году открыли атмосферу у Венеры?! А в школе нам такое говорили? А я где была? Ну, понятно где, с Аленкой косметику опробовала, мальчиков делила…Темнота необразованная, а еще в императрицы лезу!»
        На стол подали блюдо напоминающее окрошку, но цвет другой, серо-буро-малиновый, красную рыбку с морковью и луком и в серебряной вазе кусочки льда, которые искрились и начали таять на теплом воздухе. Видя удивление и нерешительность Екатерины, хозяин рассмеялся:
        - Чисто русское блюдо – ботвинья, Ваше Императорское Высочество, обладает необыкновенно пользительными свойствами! Откушайте, сделайте милость! Она целебнее, чем окрошка, да и посытнее будет! Здесь весь огород, можно сказать: свекла, и ботва с нее, зеленый лук, зелень всяческая, щавель и крапива, хрен молодой да крепкий! Квас свой - ядреный! И багренец непременно положить нужно!
        Екатерина поискала глазами «багренец», но ничего подходящего не обнаружила.
        - Вот багренец, Ваше Императорское Высочество! – Ломоносов подхватил вазочку со льдом и поднес Екатерине, она положила кусочек в тарелку и, не став скрывать незнание, спросила:
        - Просветите, Михайло Васильевич, отчего ж багренец? Лед-то белый, красным не отливает…
        - Правда Ваша, матушка, Екатерина Алексеевна! Только лед как, чем добывают в зимнюю пору? Баграми! Оттого и багренец!   
        - И все то вы знаете, Михайло Васильевич! – рассмеялась Екатерина, поедая с огромным удовольствием ботвинью.
        -  Знание – это сила! Хочу опять напомнить вам, государь, о моем прошении – надобно в студенты Московского университета определить несколько отроков простого сословия! Дюже охочи до знаний мальчишки! И вы получите грамотных не вельмож, что на диванах лежат, а инженеров, своих, - хозяин в запальчивости сжал кулак, - Русских!
        - Эх, Михайло Васильевич, понимаю, нужно учить, нам ведь умные и грамотные люди для мануфактур и заводов необходимы! Но ты ж знаешь, как возмутился Сенат, когда я монополию у дворян отнял? Подумать только: в России, такой огромной стране, практически нет сословия мещан! Купцы, дворяне, крепостные - есть. А тех, кто дело свое в руки возьмет, вот как ты, уважаемый, и нет людей!  Сибирь нужно осваивать, мануфактуры там строить, а не ввозить товары, что мы сами производить можем! Нет свободных денег у промышленников наших, как и самих новых дельцов нет. Задумал я, на пример европейских банкиров, сделать наш Российский банк, только государственный, собираюсь положить в него пять миллионов рублей, чтобы любой  человек мог в заем взять на развитие дела сколько нужно денег, вот и ассигнации приказал отпечатать. Все ж должны мы махину эту побороть, а?
        - А велики ли ставки, проценты планируются, велик ли срок долга? – оживился Ломоносов.
        - Зачем же высоки? Деловому человеку тоже прибыль нужна, ему поперва производство развить надобно! Если его процентами напугать, зазря  все будет, не дураки ж дело организовывать станут, просчитают и отложат, и опять к старому вернутся!
        - Ничего, Ваше Императорское Высочество, потихоньку пойдет дело-то, и деду вашему Петру Первому эк палки в колеса поначалу-то вставляли! Но выстоял, справился. Выдернул Россию из болота! И у вас получится! Вы только начали, а указами и прожектами Сенат завалили!
        - Прав ты, Михайло Васильевич, однако столько времени нужно, чтобы Сенат и подданные мои поняли пользу от замыслов наших! До сих пор Сенат  не может мне простить  указ о веротерпимости! А ведь я руководствовался твоим проектом «О сохранении и размножении российского народа», что ты еще покойной тетушке Елисавете Петровне представлял, - лукаво подмигнул Петр Ломоносову.
          - Да, государь, много еще чего сделать нужно, но на изменения требуется  время! Вот потому и надобно растить своих умных, образованных людей, окружать себя ими, как Петр, дед ваш делал!
          В разговорах засиделись допоздна. Екатерина только слушала и старательно скрывала удивление, все запоминала, знания они ведь времени не имеют, а их ей не хватало.
         Простились уже ближе к полночи, когда третий или пятый нарочный осведомился, ждать ли супружескую чету к запланированному ужину с гостями в Зимнем дворце. Пришлось ехать, уговорить радушного хозяина на ответный визит не удалось. Ломоносов сказался занятым и пообещал подарок к именинам закончить.
         Ужин Екатерина проиграла гостям. Петр Федорович оказывал жене обычные знаки внимания. В чем они выражались? В привычном игнорировании ее особы.

Конечно же печально, что не убедила, но такой цели не ставила)) За чтение и комы спасибо)