«Что происходит? Он то холоден на публике, то обжигает наедине!» - недоумевала Катя, в очередной раз, ложась в одинокую постель, сокрушаясь о своей несчастной женской доли: в прошлом одна, и здесь – кавалер, муж, манит утром, а как вечер-ночь… гуляй, Катя!
«Импотент?! Нет - извращенец!» - обозвала она предмет вожделения и уснула.
Следующий день она посвятила очередному занятию французским языком, разбору немногочисленной корреспонденции, и внезапным визитам.
Уже под вечер Шаргородская вошла, необыкновенно сияя, и доложила:
- Ваше императорское высочество, к вам Григорий Григорьевич Орлов пожаловали…
- Пьян? – оторвалась от занятий Екатерина, откинувшись на высокую спинку кресла.
- Нет!
- Проси! – махнула рукой Екатерина, и глянула на часы, было всего восемь вечера.
«Хоть не на ночь глядя, успею выпроводить «близкого друга!»
- Катенька, здравствуй, друг мой милый! Здорова ли ты, любовь моя?! – припал к ее ногам гость, лишив женщину маневра: ни встать, ни шагнуть, ни пнуть. Пока Григорий Григорьевич лобызал подол платья, Екатерина быстро осмотрела письменный стол в поисках тяжелых предметов. Малахитовая шкатулка была в самый раз, но стояла далеко, чернильница поменьше, но сгодится и она, в случае чего.
«И плевать, что платье залью! Этот гад уже под юбки полез!»
- Здорова! Сударь, уберите руки! – попыталась взбрыкнуть ногами Екатерина. «Гад» прекратил лобызание колен, обтянутых белыми чулками, одернул юбку и поднял голову.
Глаза Орлова светились неподдельной радостью и любовью. В их ясной синеве можно было утонуть. Красивое лицо античной статуи притягивало взор, а мощная стать в развороте плеч так и звала обнять и плакать от счастья… От него веяло неподдельной мужественностью. Он был мечтою, далекой и прошлой, что принадлежала еще несмышленой девушке по имени Катя Веточкина. Сейчас же она всего лишь с интересом любовалась им. Не больше.
«От таких мужчин нужно рожать, дети здоровыми и красивыми будут»
- Катя, друг мой, я пытался к тебе попасть, но деспот перекрыл пути, вот только смог прорваться! Не серчай на меня! Я так скучал по тебе, дорогая! Был занят, но ни минуты не забывал о тебе и нашем сыне/1!
- О к-к-ком?! – Екатерина сглотнула, и тут впервые повезло, корсет позволил сделать несколько вдохов, пока она переваривала информацию. Орлов не заметил ее испуга и продолжал:
- О тебе и сыне, я так хочу увидеть нашего малютку! Пусть ты сердишься, но имей сострадание – давай сходим к нему! Он младенец и отлучен от отца и матери! Катя… - гость теребил ее, что-то еще говорил, а она застыла.
«Я, то есть не я, а моя предшественница, родила от этого человека сына. Как в сказке, чем дальше, тем страшнее. И давно родила? Мой муж знает об измене или считает ребенка своим? Этот вот считает. А на самом деле? Генетическую экспертизу не проведешь. И где мой младенец, его ж нужно кормить?! Почему не приносят ко мне? О, Катя, радуйся, что не приносят, у тебя ж нет молока! А то пришлось бы симулировать поздно-после-родовую-бредовую горячку! А сколько ребенку лет, месяцев, дней? Может мне нужно взять подарки? Мамочки! Спасите!»
- Сударыня, я допускаю мысль, что стал не нужен вам. Но я имею право навестить своего сына!
- Да ради Бога! Навещайте!
- Пусть в Вас нет жалости к отцу, поимейте ее к малютке! Я должен привести к нему его забывчивую мать!
- Сударь, Вы застали меня врасплох! Ваш визит и требования слишком неожиданные!
Орлов вскочил с колен, Екатерина вздохнула и поставила на место чернильницу. Тряхнув кудрями, гость приосанился и перешел в наступление:
- Стоило мне уехать, как Вы забыли о нашем малыше, сударыня, забыли дом, в который отдали его, едва родив! Я требую, чтобы Вы немедленно отправились со мною в дом Вашего гардеробмейстера Шкурина! Иначе, не ручаюсь за себя! – гость схватился за саблю. Екатерина застыла.
«Вот же вляпалась! Чокнутый папаша явно ломает комедию. Кто знает, что учудить может, но мне скандал не нужен! Поеду!»
- Успокойтесь, найдите карету и позаботьтесь о скрытности! Мне не нужен скандал!
- Благодарю тебя, Катя! Карета уже готова! Едем немедля!
- Да-да!.. Катя! Подай мне плащ! Если спросят обо мне, скажи: приболела и легла спать, велела не беспокоить! Поняла ли?
- Да, Ваше императорское высочество! – присела в реверансе горничная.
***
1/ А.Г. Бобринский – внебрачный сын Екатерины и Г. Орлова, родился 22 апреля 1762 года.
Ехать пришлось недолго. Дом в два этажа, сад за высоким забором. Им пришлось войти с черного хода через небольшую калитку. В темной, с одной свечой, прихожей обождали минут пять, пока слуга не отворил дверь в большую комнату, обставленную скромной, но добротной мебелью.
Екатерина присела в кресло у горевшего камина. Орлов толи бодро, толи нервно вышагивал у нее за спиной, стуча шпорами и бренча саблей. Они молчали всю дорогу, да и здесь разговор как-то не клеился.
Наконец раздались шаги, к ним вошла семейная пара Шкурина, его Екатерина знала, а вот полную, можно сказать роскошную женщину, видела впервые. Она несла в руках ребенка, завернутого в голубое одеяльце.
- Мадам, - сделала жена Шкурина реверанс и положила ребенка Екатерине на колени. В ворохе белоснежных кружев она рассмотрела крошечное личико. Младенец спал. Ему не было и месяца!
«Получается, я только родила и скачу как коза?! Вот Бог здоровьем наградил!»
Госпожа Шкурина, продолжая стоять, тихим голосом в подробностях докладывала о младенце. А Катя смотрела на дитя и не заметила, как ноги сами начали его покачивать. Строить глазки и сюсюкать с малышом Екатерина не стала, посчитав, что лицемерить не стоит.
«Вот ты какой, крохотный секрет моей предшественницы, милый, тихий, несчастный ребенок! Пропала куда-то твоя непутевая мамка, я теперь за нее буду. Вырастишь таким же большим, как твой папаша, я уж постараюсь, чтобы у тебя все было хорошо. Ты же не виноват в легкомыслии родителей, и я не виновата! Расти спокойно… И как имя моего ребенка? Хороша новоявленная мамаша-кукушка! Но не буду же спрашивать? Дурацкая ситуация!»
- Григорий Григорьевич, не хотите ли взять на руки сыночка? – лукаво улыбнулась Екатерина, передавая ребенка Шкуриной. Та бережно расправила оборочки и рюшечки вокруг головы и протянула малыша Орлову.
- Алексей Григорьевич – богатырь, прям в батюшку!
Реакция папаши, который несколько часов назад устроил скандал от жажды свидеться с наследником, позабавила Екатерину, она едва не расхохоталась.
Орлов вздрогнул, встрепенулся и окаменел, и лицом и телом, с недоумением переводя взгляд с одной женщины на другую.
Шкурина всучила ему малыша и застыла, любуясь сценой. Екатерина в очередной раз удивилась магнетическому обаянию, каким обладал любовник предшественницы. Пожалуй, она была единственной женщиной в округе в возрасте от пятнадцати до пятидесяти лет, на кого красота гвардейца не действовала.
Обратной дорогой Григорий Орлов разговорился:
- Катенька, любимая, сделаю все для нашего счастья! У нас здоровый малыш. И будут еще дети! Я освобожу тебя от тирана, который тебя не достоин!
- Григорий, замолчите! Вы ведете себя крайне необдуманно! Вы постоянно привлекаете ко мне чужое внимание, совершенно не заботясь о последствиях!
- Катенька, мы с братьями все подготовили к перевороту. Нужно только твое согласие!
«И этот о заговоре! Сплошные бунтовщики! Куда смотрит полиция?! Почему Петр не пересажает их всех? Он все знает, но бездействует! Дурацкое, непонятное благородство!»
- Послушайте, Григорий, благодарю вас за помощь и заботу, но сейчас не время для бунта. Неужели Вы не видите, я слаба еще после родов… ах! – и Екатерина, вспомнив мгновенно, как умеют женщины падать в обморок, при вынуждающих обстоятельствах, изящно поникла на сиденье кареты, якобы лишившись чувств.
Орлов перепугался, кинулся расшнуровывать корсет, обмахивать «милого друга» платочком кружевным, слегка шлепать по щекам. Екатерина поприкидывалась еще немного и открыла глаза, первым делом, смущенно собирая в кучу расползшийся корсет, сорочку, кофточку.
- Катенька, милая, вот же я глупец, не понял тебя! Как скажешь, мы готовы. Конечно же, тебе нужен отдых, прости меня! Но я так тебя люблю, друг мой! Я так по тебе тоскую!
- Григорий Григорьевич, обещайте мне, Вы ничего не будете самостоятельно предпринимать. Вы дождетесь моего сигнала, сколь долго бы не пришлось ждать! – Екатерина наконец-то, с помощью Орлова, справилась с одеждой, привела себя в порядок, подивившись сноровке кавалера.
«Эк ловко у любовника-то получается управляться с женским бельем! Я уже столько времени его ношу и толку нет, а он вон как быстро… К таким вещам либо талант нужно иметь, либо опыт – не прост ты, Григорий Григорьевич, не одну видать даму одевал и раздевал впопыхах!»
- Но, Катя, я тоскую по тебе! Отчего же ждать? Почему, поясни. Это ж не женские капризы? – расстроился Орлов, наблюдая за переменами в лице Екатерины. Она их и не пыталась скрыть, а придумать в ответ умное, дельное – не получалось! Интуитивно она чувствовала искреннюю привязанность Григория, да что там привязанность, это вполне могла быть и настоящая любовь на грани самопожертвования, но к той, исчезнувшей женщине. И не было вины его или ее в том, что Екатерина нынешняя не испытывала к этому мужчине чувств, совершенно никаких, даже тщеславие отсутствовало - такой красавец добивается. В другое бы время, в ее время, она б уж маслом растеклась и не кочевряжилась, а бабочкой порхала от счастья, заполучив такого. Но здесь и сейчас Екатерину интересовал иной мужчина – Петр, и он был в нешуточной опасности. Как уберечь Петра и не погубить Григория? Жалко же …
- Нет не капризы, Григорий, необходимость. Рано еще, только и всего. Да и денег надобно. У тебя они есть?
- Вся полковая казна, моя государыня, у ног твоих!
«Ужас! У заговорщиков есть деньги!»
- Полковой казны мало, Гриша, вот найду денег, тогда и дам знать! А пока не проиграйся. Да не пропей!
- Как можно, матушка, это все наветы! Для нашего будущего я все сделаю, как ты велишь! Но, намекни, когда планируем начать?
- Когда Петр Федорович отправится Данию воевать!
«Убрать Петра подальше, что б не убили, а там он с войском вернется, и все восстановит!» - решила Екатерина, - «Поход назначен на конец июня, после именин Петра. У меня чуть больше месяца. Вся сложность, что нет друзей. Кругом чужие люди, за помощью или советом и обратиться не к кому, одна я, совершенно одна!»