Проснулся он затемно и долго смотрел в потолок, не желая вставать. В комнате было тихо и темно: до подъема было минут сорок, и однополчане благополучно смотрели сны. Спать не хотелось, вставать тоже – комната выстыла, и тепло сохранялось только под одеялом. Все же Виктор поднялся и зябко  ежась, зажег коптилку. Тусклый огонек осветил темные, давно не беленые стены комнатушки, развороченную постель, столик и колченогий табурет – барские хоромы командира эскадрильи.
Дневальный спал в соседней комнате, прижавшись к стене, нахохлившись и спрятав лицо в вороте шинели. Саблин легонько пнул его в голень и показал на потухшую печку. Боец подскочил, спросонья тараща перепуганные глаза, кинулся к запасу дров. Сам Виктор пошел на улицу ставить самовар, утреннее чаепитие стало для него своеобразным ритуалом, компенсацией за бессонницу. Когда  вернулся, в комнате уже заметно потеплело, а проспавший боец с покаянным видом шурудил у печи.
- Через двадцать минут подъем, - сказал он дневальному и пошел к себе, бриться. Брился Виктор утром, напрочь игнорируя летное суеверие. Потом вернулся к закипевшему самовару и направился в свою комнатушку, чаевничать.
Самовар, Виктор купил две недели назад, на таганрогском рынке. Вещь оказалась удобная и практичная - подогреть воды для внеплановой помывки или бритья, попить чая. По утрам он чаевал в одиночестве, наслаждаясь коротким временем ничегонеделания, по вечерам гоняли чаи уже всей эскадрильей. Конечно, чай с сахаром были дороги, но оклад комэска и многочисленные боевые позволяли и не такие траты…
Правда, когда он притащил свою покупку в общежитие, так сразу превратился в мишень для шуток. Один раз, когда Саблин был в небе, «Сирень» шубинским голосом вдруг стала запрашивать «Самовара» по радио. После отличился Иванов, выступив с инициативой изобразить этот девайс на борту саблинского истребителя. Виктор не обижался…
Солнце едва показалось над горизонтом, когда пилоты пришли на аэродром. Ветер гнал по небу холодные равнодушные облака, пробирал сквозь хлопчатобумажные комбинезоны и летчики строились, морщась от холода. Потом, после короткого построения, эскадрильи разбрелись по своим землянкам, комэски же отправились в штаб. Получать ценные указания и по ушам.
В обжитой, пахнущей хвоей землянке командного пункта было людно. Помощник начальника штаба по связи капитан Вотинцев, освещенный тусклым пламенем коптилки, что-то усердно писал. Из занавешенного плащ-палаткой закутка доносился стук печатной машинки. Марков, о чем-то оправдывался, прижав к уху трубку и делая пометки в блокноте, судя по цвету телефонного аппарата, песочили начштаба из дивизии.
Виктор направился в «печатный» закуток, к Тане, но тут, скрипя кожей реглана, в помещение вошел Шубин. Присутствующие поднялись, но он приказал сесть, оглядел землянку злым, придирчивым взглядом:
- Саблин, ты куда это тута намылился? Успеешь еще… Николай Николаевич, что там с получением самолетов из ПАРМа? Когда будут? Девятку починили? Товарищ Марков, что там с прикаом о выплате денежного вознаграждения за август? Скоро сентябрь кончится. Чтобы сегодня документ был у меня…
Озадачив большую часть присутствующих и не собираясь выслушивать ответы, Шубин развалился на своем стуле и сразу задымил папиросой.  Курить в помещении КП дозволялось ему одному.
- Двенадцать вылетов по плану, - сказал он. – Капитан Щеглов, вторая сегодня летать не будет, со своими организуйте занятия по тактике. Товарищ Попов, после обеда запланируйте политучебу. Пора за наших орлов браться, а то распоясались тута на курортах…
Это был намек на третью эскадрилью и Виктор насторожился, прикидывая какую же пакость уже учинили его подчиненные и что успел раскопать комполка.  Шубин, однако, эту тему развивать не стал.
- Хорошая новость, - объявил вдруг Марков, - нашелся Литвинов. Сейчас в Азове, в госпитале. Только что звонили.
- Это хорошо, – командир подобрел, - пусть Соломин на У-2 слетает, проведает. И врача с собой захватит. Собирайтесь сейчас же. Как же его в Азов занесло тута?
Вопрос был риторический, но обсуждали его долго. Потом Виктор получил приказ прикрыть разведчика Пе-2, потом спорил с Шубиным, кому лететь. Таню он толком и не увидел, успел только подмигнуть, когда она вышла из закутка за какой-то бумажкой.
Рыжие шапки разрывов легли слева, и Саблин дал ногу, меняя курс машины. Новый залп взорвался правее, он снова заработал педалями, кляня немецких зенитчиков и нашего разведчика, заставляющего лезть под огонь. Прикрываемая ими «Пешка» летела чуть ниже, но почему-то все предназначенные ей снаряды доставались истребителям.
- Дед, Я Река – семь. Меняю курс. Триста тридцать.
- Я Дед. Принял триста тридцать.
«Пешка» немного опустила правое крыло. Остекленение ее кабины пускало солнечных зайчиков, грозно торчал ствол крупнокалиберного пулемета. Под ней проплывали серебристые изгибы реки «Молочной», обрывистые склоны ее правого берега, линия противотанкового рва, длинные бесчисленные зигзаги траншей, едва видимые паутинки проволочных заграждений. Внизу проплывала линия «Вотан», новый оборонительный рубеж немецкой армии. Рубеж, который предстояло одолеть…
«Пешка» закончила фотографирование и они повернули на восток. Слева, пачкая небо копотью, горела деревня. Над дорогами клубились облачка пыли, но сверху было не разглядеть, были ли это отступающие немцы или наступающие наши.
- Дед, у нас гости. – Захрипел в наушниках Славка, - слева выше…
Солнце жгло глаза, но он все же сумел разглядеть несколько темных точек. Похоже мессеры и похоже догоняют…
- Река семь, - обратился он к разведчику, - добавь-ка газу.
Пешка припустила нос и пошла в разгон, сразу вырвавшись вперед. Видимо, ее экипаж совсем не жаждал участвовать в воздушном бою и Виктор был с ними солидарен. «Лавочки» тоже добавили оборотов, чтобы не отстать. Точки слева в скором времени превратились в худые силуэты «Мессеров», но наши самолеты уже километров на тридцать углубились к себе в тыл и немцы решили, что игра не стоит свеч, повернули на запад.
- Дед, спасибо за прикрытие, - «Пешка» качнула крыльями. – Дальше я сам.
Через несколько минут Саблин выключил мотор и, оставив парашют в сиденье, спрыгнул на землю. Прошел по запыленной траве, разминая ноги, потянулся. После духоты кабины на улице казалось очень холодно и неуютно. Показались Кот с Остряковым, они вместе, неестественно громко переговариваясь. Рябченко что-то доказывал своему технику, потешно размахивая руками. Подъехал бензозаправщик, чумазый водитель потянул Палычу шланг, механик покатил на тележке воздушный баллон. Вокруг самолета царила обычная послеполетная суета. Картина эта была сотни раз виденная и Виктор лениво пошел на КП.
…- Товарищ Сталин в своем приказе требует  бросить все силы на освобождение Советской Украины…, - заместитель комдива по политической части подполковник Дорошенко, педант и чистоплюй, вещал долго и нудно, превращая награждение в заурядную политинформацию. Полк, выстроенный по-эскадрильно, молча внимал. Прохладный ветер, налетающий с моря, продувал сквозь хлопчатобумажные комбинезоны, летчики ежились от холода, тихонько ворчали. Во-втором ряде, на правом фланге, среди темной массы техников что-то шевельнулось, послышалось приглушенное бормотание, кто-то хрюкнул от смеха и Виктор зло прошипел пару матюгов.  Строй моментально замер и затих, превратившись в сине-зеленый монолит. 
- Партия учит, партия требует… - Дорошенко все не унимался, пережевывая одно и то же.  Саблин едва сдержал зевок и мрачно пожелал поймать замполиту икоту. Не помогло, тот продолжил свои разглагольствования про руководящую и направляющую роль. От затянувшейся речи поморщился даже комдив, стоящий там же, у стола с разложенными коробочками наград. Он из-за своего заикания, выступать не мог и не любил, предпочитая говорить кратко. Наконец руководство перешло к делу:
- За мужество и героизм, проявленные в боях с немецко-фашистскими захватчиками, - Виктор при этих словах согнал дрему и прислушался, - наградить старшего лейтенанта Саблина орденом Александра Невского!
Виктор удивился. Он конечно помнил, про обещание командарма наградить, но не думал, что это случиться так скоро… Чеканя шаг подошел к столу. Адъютант шилом проколол в ткани гимнастерки дырочку, комдив повесил орден, сильно, до боли пожал руку.
- Служу Советскому Союзу!
- Наградить старшего лейтенанта Литвинова орденом Красной Звезды. – Отощавший, но довольный жизнью Сашка, похромал за наградой. Его привезли сегодня в обед, буквально выкрав из госпиталя и везунчик, двух часов не пробыв в полку, попал на награждение.
В том бою Литвинов уцелел чудом. Подбитый он умудрился оторваться от преследования и плюхнулся на вынужденную посадку в море, рядом с берегом. Потом долго сидел в камышах, прячась от  немцев, а ночью наткнулся на наш десант. С этим десантом Сашка полдня куролесил по округе, поучаствовал в боях за Мариупольский порт, потом дрался в самом городе, где и поймал свой осколок.  Его эвакуировали вместе с раненными морпехами, так он и оказался в Азове.
Свою вину, и  за то, что его сбили и за потерю Усманова, Сашка осознал не сразу, рассказывая истории из серии «Рафик невиноватый». За это ему и досталось сильнее. Сперва его прилюдно и довольно унизительно дрючил Виктор. Потом подключилась  тяжелая артиллерия в лице Шубина и вдвоем они Сашку растоптали и перемешали с черноземом. Тот оправдывался, едва плакал, но выводы вроде сделал…
…- Наградить лейтенанта Ларина орденом Отечественной войны… - снова затянул замполит вызывая очередного награжденного. За июльские бои красных коробочек пришло много. Наградили Иванова, Гаджиева, Соломина, Ильина, Подчасова, Козлова – ветеранов пока, дравшихся еще с февраля и активно участвующих в летнем наступлении. Пришли ордена Землякова, Егорова, Битмана, Никифорова… – неврученных наград тоже было много, но они так остались лежать в коробочках, скорбным напоминанием. Боевой счет полка вырос, но и собственные потери были велики…
На стоянке эскадрильные механики окружили Палыча, пересмеиваясь и подтрунивая над его медалью. Технический состав одарили скупо – еще одна медаль досталась Гольдштейну и на этом поток наград иссяк. Увидав комэска, все внезапно вспомнили про неотложные дела и как-то незаметно рассосались, оставив техника на растерзание.
- Поздравляю с наградой!
Палыч кивнул, поскреб затылок.
- Неправильно получается, - смущенно сказал он, - медаль конечно красивая, но мне же ее не за дело дали… Я сотни самолетовылетов обслужил, и зимой, в морозы работал и по ночам, а тут прогулялся за пленными. Как насмешка…
- Ну, извиняй дядьку, бананьев нема! – усмехнулся Виктор. – Что смог, то из Шубина вытряс. Болтали, что на техсостав еще в августе наградные подавали. Видать в дивизии завалялись…
- Все равно, - застеснялся Палыч, - сколько у нас ребят хороших, работают ничуть не хуже, а наградили только меня…
- Носи, не выделывайся. Ты с самого начала воюешь, а имеешь только «За оборону Сталинграда». Так, после победы хоть домой прийти не стыдно будет. Медали увидят сразу понятно – герой-фронтовик. Медали дают не там где совершают подвиги, а там где их дают. Слышал такое?
- Все бы тебе языком чесать, - усмехнулся Палыч. – Тебя тоже с наградой. Долго тянули, уж кто-кто, а ты давно заслужил.
- Да ладно тебе…
- Я серьезно, - обиделся техник, - орден солидный, красивый. Вот, кстати, его бы и нарисовал на борту. Как бы здорово смотрелось!
- Не, - засмеялся Виктор, - я медведя хочу, злого такого, волосатого. С балалайкой.  Чтоб он, значит, размахивался ею кому-нибудь голову проломить. Ну и написать типа: «Щас пере..бу».
- Тьфу, - сплюнул Палыч, - не погань самолет. Орден лучше.
- Не-е. Хочу, медведя.
- Я Танюхе пожалуюсь, - глаза техника лучились довольством, - она тебе даст трындюлей…
- Палыч, это нечестно, - развеселился Саблин, - ты еще в Спортлото напиши…
- Чего?
- Товарищ старший лейтенант, - посыльный материализовался совершенно незаметно, - вас к комполка. Срочно!
...Подполковник развалился на стуле с видом короля жизни. Для полноты картины ему оставалось закинуть ноги на стол и прикурить сигару. Впрочем, последнее он вполне успешно заменил папиросой «Казбека».
- Садись, тута, - Шубин милостиво кивнул на приветствие и указал взглядом на стул.  – С какой новости начать?
- С хорошей, наверное.
- С хорошей… хорошо. Ты, Витька, завтра едешь на конференцию. На армейском уровне! – он поднял вверх палец.
- И это хорошая новость? - скривился Виктор, - что я там забыл? У меня и так дел по горло…
- Ты поговори мне еще… – прикрикнул Шубин, - гляди, моду взял. Развел любовь тута… Ничо, Танька тебя еще огуляет, возьмешься за ум.
- Понял, - притих Саблин, - поеду. Только что я там делать-то буду? Что там вообще будет?
- Выступать будут. Может, методичку твою обсудят, а может и нет. Людей умных послушаешь, сам чего промычишь. Ты у нас парень грамотный тута, языком как начнешь чесать, так не заткнуть…
- Ясно. Я боюсь про плохую спрашивать.
- Плохая… - Шубин забарабанил по столу пальцами. – Погода плохая тута! Дождь пойдет! И завтра тоже. Так что на У-2 полетишь, понял? Ладно, дуй отсюда.