Наркотики на Руси. Исследование Б. Ф. Калачева.
ТРЕТИЙ ЭТАП — ВСЕРОССИЙСКАЯ ИМПЕРИЯ

Петр Первый (Петр Великий), затеявший, как и Грозный, коренную ломку, перестройку государства и общества, в основном, правда, через хребет простого народа, царствовал на престоле с 1689 по 1717 годы. Он вновь поднял тему древнеславянского ведовства, придавая борьбе с чародеяниями большое политическое значение. Обескровленный и обескураженный его реформами народ, не ведающий, что только благодаря высокому темпераменту молодого монарха дряблая Русь вскоре превратится в мощную Империю, начал тянуться к утраченным древним традициям, которые, наверное, играли роль защитного средства от жесткой политики, проводимой Петром I.

Реакцией на эту тенденцию в Артикулах Воинских 1715 года деятельность народных эскулапов относится Петром Великим к разряду преступлений политических — против веры1. А поскольку участником Артикулов Воинских являлся специальный субъект — военный, постольку для преследования и наказания врачевателей из лиц гражданского населения власти обращались к прежним сборникам казуистического права, например, Стоглаву или еще более древним юридическим источникам.

С приходом на трон Петра I, в противовес политике Ивана Грозного, население поощряется к курению табака. Петр I, побывав за рубежом, понял, что табак такой же прибыльный для бюджета страны товар, что и водка. С тех пор табак, но прежде — водка, укрепились в экономике страны, как легальные наркотики, пищевые продукты, принося доход казне, одновременно унося ежегодно жизни сотен тысяч людей, впавших в зависимость от этих одурманивающих веществ.

В XVII веке начинают формироваться торговые взаимоотношения с Китаем, который стал со временем основным поставщиком опия в Россию.

Петр I определил линию общих торговых связей с Поднебесной Империей так называемым Нерчинским договором от 27 августа 1689 года2. Названный документ открыл длинный список международных соглашений между двумя Империями, в которых все четче обозначались позиции, отводимые правовому регулированию легального и незаконного распространения опиума.

По ходу работы над настоящим материалом автору удалось отыскать несколько малоизвестных юридических источников, имеющих непосредственное отношение к описываемому вопросу.

Так, 21 октября 1727 года китайской и русской сторонами подписывается Кяхтинский трактат, оговаривающий, что «вещи какого-либо звания могут быть продаваны и покупаны быть, кроме тех, которые указами обоих Империй запрещены суть»3.

В пику экономической политики Англии, развязавшей против населения Китая настоящий наркогеноцид (Опиумные войны 1840–1842; 1856–1860 гг.), 12 апреля 1841 года издается Именной указ «О непропуске в Китайские пределы опиума»4, данный к исполнению Сенату и усиленный 20 января 1844 года5.

5 февраля 1852 года Высочайше утверждаются правила торговли с Западным Китаем; они предусматривали учреждение надзора «за непропуском через границу воинских снарядов и опиума в Китай...»6.

2 апреля 1865 года Высочайше утверждается мнение Государственного Совета, объявленное Сенату Управляющим Министерства Финансов — «О дозволении пропускать беспошлинно по Азиатской торговле все вообще китайские товары, кроме чая, об учреждении надзора за непропуском черед границу воинских снарядов и опиума в Китай, а вина и хлебных водок из Китая, и о применении общаго по Европейской торговле тарифа к Европейским и колониальным товарам доставляемым через порты Приморской и Амурской области»7.

Восточная экспансия Всероссийской империи, созданной в петровские времена, и присоединение к ее территориям Кавказского и Закавказского регионов, особенно огромного куска территории Центральной Азии (Средней Азии), послужила мощным толчком к многосторонним и тесным этническим контактам между аборигенами — коренным населением Туркестанского края и пришлыми колонистами — русскими крестьянами и казаками8. Конечно же, межэтнические взаимоотношения налаживались и в сфере приобретения навыков потребления туземных наркотиков — гашиша и опиума. По некоторым оценкам, в Средней Азии начала ХХ в. проживало не менее 1 млн. человек, интенсивно злоупотреблявших наркотиками, а контрабандный оборот опия и гашиша переваливал за сотни тонн.

Уже в 1878 году генерал-губернатора Туркестанского края предупреждали о возможных последствиях для жителей европейской части России, если местными властями не будут предприняты решительные меры для борьбы с наркоманией среди азиатских мусульман. Чиновник по особым поручениям П. Григорьев, который специально в течение двух лет исследовал этот вопрос, сделал следующий вывод: да, проблема есть, но ее разрешение — дело будущего и «это будущее, по всей вероятности, еще не скоро придет...». Что ж, пророчество сбылось! И не так же ли самонадеянно и эгоистически мы в начале XXI века, перекладываем эту ужасную проблему на плечи очередных потомков?

Говоря о проблеме бытовой наркомании и процветавшем многие столетия наркобизнесе в Азии, поневоле приходится затрагивать чрезвычайно важные вопросы национальных взаимоотношений. В этой связи требует своего рассмотрения и роль китайских мигрантов XIX–XX веков в деле распространения наркотиков на территории Российской империи.

Развязанный Англией в XIX веке наркогеноцид по отношению к китайскому народу («Опиумные» войны 1840–1842, 1856–1860 гг.) обернулся трагедией для населения не только Поднебесной империи, но и сопредельных государств, в частности, приграничных с Китаем территорий России. Приобретя статус доходного товара, опиум распространился от южных провинций Китая до его северных владений по линии Кашгар — Кульджа и Дальнего Востока.

С 1871 по 1881 годы русские войска, находясь по приглашению манчжур на территории Китая в Илийской крае (так называемая «Новая территория» Цинской империи — Синьцзян), еще сдерживали волну наркотиков. Отвод войсковых частей обратно на территории Туркестанского края повлек за собой отток из Поднебесной некитайских народов, сочувствующих России, — уйгуров (таранчи), дунган и казахов. К 1881 году на российскую территорию их перешло не менее 200 тысяч человек.

К сожалению, многие представители этих этнических групп успели заразиться в Китае наркоманией, а уйгуры и еще более дунгане (мусульмане по вероисповеданию) — овладеть приемами наркобизнеса. И если в Туркестанском крае из-за кочевого образа жизни тамошнего населения (киргизов и казахов) культура опийного мака не приживалась, то, начиная с 80-х годов XIX века, его активно начали высевать мигранты.

В такой же закономерной последовательности складывалась наркоситуация и на Дальнем Востоке. Если верить наблюдениям известного русского ученого-этнографа В. К. Арсеньева, эмигранты из Китая и Кореи повсеместно арендовали у приморских и приамурских крестьян и казаков земли, предназначенные под хлеб, перепахивая их (с зелеными всходами!) для посевов мака. Простые люди, получая от аренды пашни денег больше, нежели они могли выручить от культивирования пшеницы, отучались от труда, предавались праздности, безделью, пьянству и наркомании, которая постепенно распространялась среди аборигенов, колонистов, затем жителей Камчатки, Сибири, Поволжья...

Итак, колониальные чиновники с тревогой начали докладывать в Сенат о незаконном распространении наркотиков внутри Империи. Эти сигналы послужили основанием для Высочайше утвержденного мнения Государственного Совета от 8 декабря 1848 года «Об усилении взысканий за провоз контрабандных товаров по Сибирской и Оренбургским линиям»9.

Прямо противоположная правовая тенденция сформировалась на иных наркотико-опасных географических направлениях распространения опиума вглубь России. К примеру, 5 ноября 1852 года Высочайше утверждается положение «О распространении на Закавказский край и Астраханский таможенный округ постановлений касательно взысканий за контрабанду, действующих по Сибирской и Оренбургским таможенным линиям»10. Отменяя все ранее действовавшие в указанных пределах Российской Империи постановления о контрабанде, Правительствующий Сенат, выслушав рапорт Управляющего Минфина и повеление Николая I, легализовал провоз и вывоз опиума по названным выше географическим направлениям. Тем самым нарушилась территориально-правовая унификация перевозки наркотика.

Получалось, что в Своде учреждений и Уставов таможенных, подразделявшегося на две Книги (по Европейской и азиатской11 торговле) первый Устав (по Европейской торговле) разрешал свободное перемещение наркотика без каких-либо количественных ограничений, а второй Устав (по азиатской торговле) — содержал целый ряд запретов.

Такой метод правового регулирования «контрабанды» наркотических средств не мог служить делу упорядочения их торгового распространения и вел к постепенному, но неуклонному развитию наркомании среди населения Европейской части Российской империи12.

Сложившаяся де системность антинаркотического законодательства, необычная для авторитарного режима абсолютной монархии, не прекращалась вплоть до краха Всероссийской империи и чем-то перекликалась с удельностью законодательства Древней Руси. Например, документ «О воспрещении жителями края приготовления и продажи наркотических веществ»13 имел юридическую силу только на территории Туркестанского края из всей региональной структуры Российской империи.

Принципиально и другое замечание. В российской глубинке надлежащее исполнение царских установлений о воспрещении провоза опиума в пределы Западного Китая (Манчжурию) из России носило относительный характер. К примеру, под давлением купечества губернатор Семиречья обратился к Генерал-Губернатору Туркестанского края с мнением о целесообразности вывоза опиума из Семиречья, отчего «был бы прилив серебра в Россию и поднято благосостояние населения... беря за пример Англию и ее торговлю опиумом в Юго-Восточном Китае»14. В середине 1878 года эта просьба удовлетворяется, подчиняясь интересам политики наживы и входя в противоречие с внешней оболочкой международного миротворчества Российской империи.

Или вот еще один знаменательный штрих отечественного антинаркотического законодательства времен абсолютизма.

Государство и Церковь по понятным причинам неустанно преследовали ведунов в Европейской части России и так называемых лики на Юге страны. Тем самым невольно или умышленно угнеталось развитие народного целительства, исторически адаптированного к природно-климатическим условиям жизни в тех или иных местностях страны15. Вместо осторожной поддержки этого института здравоохранения, придания ему цивилизованных форм и включения в фармакологию средств, привычных биологии титульных национальностей, велась не оправдавшая себя здравоохранительная политика, нередко слепо ориентированная на фармакологию зарубежную16.

Узколобость и порочность такого недальновидного подхода к столь ответственному делу не замедлила сказаться в особо критическую для нашей Родины минуту — начало Первой мировой войны 1914–1918 гг. Россия вступила в битву с кайзеровской Германией — своим основным поставщиком лекарственных препаратов17. И в этой связи ознакомимся с фрагментами еще одного любопытного документа, малоизвестного даже специалистам-историкам.

На представительном внеочередном заседании правительственного уровня (протокол от 14 мая 1915 года) его участниками констатировалось: «Переживаемая ныне освободительная война обнаружила тяжелую зависимость России от германской промышленности, между прочим, и в деле снабжения населения лекарствами»18. Присутствующие признали целесообразным возделывание опийного мака и создание собственной промышленной базы по кустарной и фабричной переработке сырья и производства лекарств. Фронту, истекающему кровью сотен тысяч раненых солдат Российской империи, срочно требовались обезболивающие препараты. По свидетельству врачей-хирургов операции по ампутации конечностей, внутриполостным вскрытиям, производились без какого либо даже локального обезболивания или анестезии! Резали по живому, в лучшем случае после глотка оперируемым спирта или водки...

До описанных событий Россия столетиями вывозила растительное и животное лекарственное сырье в Германию, откуда затем в обработанном, готовом товарном виде оно возвращалось обратно. Разумеется, по значительно более высоким оптовым ценам, нежели покупалось изначально. Но кондовый бюрократический механизм судорожно умиравшей Империи, несмотря на указанную выше констатацию факта сырьевой зависимости России от промышленности Германии, приступил к реализации намеченной новой производственной фармакологической политики лишь с февраля 1916 года! То есть спустя чуть ли не год после проведения того самого межведомственного заседания19. Хотя каждый миг времени оценивался на вес золота и оборачивался многоголосыми стонами тяжелораненых и умирающих бойцов.

А всего через месяц вслед описываемым событиям «Государь Император в 7 день июня 1915 г., по положению Совета Министров Высочайше повелеть соизволили...» принять Указ «О мерах борьбы с опиокурением», запрещающим посевы мака опийного именно в Приамурском генерал-губернаторстве и Забайкальской области иркутского генерал-губернаторства20. Другими словами там, где специалисты намечали официально разрешить культивирование этого лекарственного растения.

В том же году, осознав, что нельзя единовременно запрещать то, что требует разрешения в виду потребностей военных, высшие власти утверждают еще один нормативный документ: «О содействии общественным установлениям и частным фирмам, нуждающимся в приобретении врачебных средств»21. Этим правовым актом выращивание мака опийного, получение из него опия разрешалось и всячески поощрялось, что воспрянувшую было местную полицию привело в полное недоумение и запутало окончательно...

Тогда же показала свое истинное лицо и транснациональная организованная преступность, о реальности которой в нашей стране эксперты спорят по сей день.

В 1915 году, после утверждения Николаем II Закона о запрещении посевов опийного мака, на имя директора Департамента Полиции Российской империи, сенатора, графа В. А. Брюн-де-Сент-Ипполита и еще шестерых адресатов из Правительства, поступила уникальная телеграмма. Депеша пришла от имени жены есаула Шестакова (Полавский уезд Приамурского края) и содержала прямую и ничем не прикрытую угрозу бунта: в случае уничтожения 8000 десятин (11 600 га) с посевами опийного мака 4000 арендаторов устроят «полный разгром» ввиду «сильного среди них брожения». Телеграмму «устроили» китайские гангстеры из триады.

Сначала петербургские чиновники согласились с требованиями арендаторов, так как речь шла о бунте внутри Империи, находящейся в состоянии войны. Но ситуацию изменила очередная шифрограмма Генерального Консула из Харбина от 12.07.15 г., в которой сообщилось: «...Местные китайские власти обращают мое внимание на то, что, по их сведениям, в пределах Приамурского Генерал-Губернаторства в нынешнем году обширные площади вновь засеяны маком».

Царские бюрократы решили дело просто. Они передали решение этого вопроса на ведение местных властей. В свою очередь, требование республиканского правительства Китая о пресечении деятельности макосеяльщиков администрация Уссурийского войска выполнила следующим образом, — посевы мака подверглись уничтожению, а «порочные иностранцы» выселены за пределы Российской империи.

Несколько слов об упорядочении легального оборота наркотиков в виде готовых лекарственных форм. Этот процесс регулировался все более совершенствовавшимся сводом различных юридических документов. Из их перечня можно назвать нормативные акты «О порядке продажи ядовитых вещей и аптекарских материалов» 1813 г.22, «О новых правилах продажи ядовитых и сильнодействующих веществ и каталогах оных» 1830 г.23, «Списки ядовитых и сильнодействующих веществ» 1892 г.24, «Кокаин, отравления им и воспрещение продажи без рецепта»25 того же года и др.

Все действия, связанные с продажей наркотиков в аптеках, сводились в единые правила, изложенные в Уставе Врачебном (ст. 879, 899 и др.), на статьи которого ориентировалась нормы права административного (например, «Учреждения и Уставы Таможенные»), уголовного и уголовно-процессуального законодательства. Долгое время они, как и Устав Врачебный (ранее — Аптекарский Устав), помещались в Своде Законов издания 1832, 1845, 1857 и 1902 гг. В 1915 г. Устав о наказаниях, налагаемых мировыми судьями 1864 г., Уголовное уложение 1903, Уложение о наказаниях 1885 г. были опубликованы отдельным Сборником, наподобие кодекса26. В нем, частности, статьями 104, 1041 1042 отделения «О поступках против народного здравия» Устава о наказаниях регламентировалось использование (употребление, хранение, продажа) ядовитых и сильнодействующих веществ служащими аптек населению27.

В свою очередь статьи 867, 668, 869, 8711 , 885, 895, 899 Уложения о наказаниях значительно уточняли круг незаконных действий, связанных с ядовитыми и сильнодействующими веществами.

А в Уголовном уложении имелась только одна норма, имеющая отношение к незаконному распространению наркотиков — о контрабанде (ст. 279 п. 5).

Надо сказать, что Свод уголовных законов эпохи заката российского монархического абсолютизма отличался большей либеральностью к правонарушителям в сфере использования наркотиков. Вот как, например, звучала ст. 899 Уложения о наказаниях: «Если от упущений, означенных в предшествующих статьях (892–893), последует кому-нибудь смерть (имеется в виду гибель покупателя после приема приобретенного лекарства — Б. К.), то виновные, сверх определенных сими статьями за такие подвергаются, буде они христиане, церковному покаянию, по распоряжению своего духового начальства»28.

Нельзя также не отметить отношения к проблеме распространения наркотиков и наркомании крупных ученых-юристов в области уголовного права. У них, как и абсолютного большинства государственных чиновников в служебных и творческих интересах эта тема не находила самостоятельного места. Изученные автором научные труды таких видных отечественных правоведов как Г. Е. Колоколов, С. В. Познышев, Н. С. Таганцев и др., показали, что эти вопросы крайне скупо рассматриваются лишь на примерах анализа состава преступлений, связанных с убийством — отравлением жертвы29, либо опускаются вообще30. Не случайно известный русский этнограф В. К. Арсеньев, воочию столкнувшийся с проблемой наркомании на Дальнем Востоке, с возмущением отмечал: «С одной стороны посевы снотворного мака как будто воспрещаются, с другой — как будто разрешаются. На этот счет издавались различный временныя (так в тексте — Б. К.) правила частного характера, они часто изменялись, отменялись и издавались вновь с дополнениями. В результате получилось то, что и сами чиновники запутались и не знают теперь, можно ли сеять снотворный мак или нет», — и далее, — «Когда писались Российские законы, то не имелось в виду, что в будущем придется иметь дело с опиумом... Мировые судьи за сбор опиума «с большой натяжкой» судят по статье, привлекающей виновных за выделку ядовитых веществ»31 (ст. 899 Устава Врачебного — Б. К.).

Адекватно развитию исследуемой проблемы, реакции на неё законодателя и ученых протекала организация контролирующих распространение наркотиков правоохранительных органов. Отдельные полицейские структуры, введенные в городскую жизнь Петром I, укрепляются законом «Об учреждении полиции в городах» принятого 23 апреля 1733 г.32 В «Уставе же благочиния» или полицейском от 8 апреля 1782 года прямо указывается чинам полиции выявлять «курение, проводимое колдунами и чародеями», с передачей дела в суд (ст. 224 Устава)33.

Манифестом от 25 июня 1811 года «Об общем учреждении министерств» (Раздел 5. Устройство внутренней безопасности) образуется Министерство полиции34, которое позднее вошло на правах Департамента полиции в более разветвленную и мощную структуру Министерства внутренних дел Российской империи.

Фактически с тех пор статьей 899 Устава Врачебного на медицинское начальство, совокупно с городской и окружной полициями, возлагается контроль над продажей сильнодействующих веществ в аптеках.

Пресечение контрабанды поручалось Пограничной Страже, Полевым Войскам и реже — Городской или Земской полиции. Последней конфискованный наркотик передавался только в случае его обнаружения на расстоянии, превышающем 100 верст от пограничной заставы (пункта таможни)35.

Для поощрения Пограничной Стражи и Полевых Войск, «когда они в помощь оной отряжены, выдается за каждого контрабандиста, или участвовавшего в насильственных по контрабанде действиях, пойманного с оружием в руках, по сорока пяти рублей серебром из таможенных сумм» (ст. 1626 Свода учреждений и уставов таможенных). Кроме того, из ст. 2107 того же документа видно, что 50% от суммы денег, вырученных после продажи конфискованных наркотиков, выдается «поимщикам или открывателям, по мере их участия, а другие пятьдесят процентов распределяются в казенные капиталы: десять процентов на пенсии таможенным чиновникам, десять процентов для увечных, и тридцать процентов в капитал Департамента Внешней Торговли».

Незаконные посевы мака снотворного вменялось разыскивать и уничтожать не только чинам полиции, но и крестьянским начальникам, лесничим, чинам, заведующим оброчными статьями и чинам акцизного надзора36.

Надо сказать также о серьезных служебных трениях, имевших место между таможенниками и полицией в сфере контроля над незаконным распространением наркотиков. Таможенные инспекторы прямо обвиняли полицейских приставов в «индеферентности» к проблеме наркотиков и покрывательстве притоносодержателей и контрабандистов. Невольный свидетель подобных конфликтов И. О. Левитов писал в 1909 году, что, например, на Дальнем Востоке незаконный ввоз опиума «служит только к обогащению русской полиции. Контрабандный опиум развращает до мозга костей всех полицейских Дальнего Востока: полиция открыто является во всех опиумокурильнях, несмотря на то, что по закону опиумокурение строго воспрещено»37.

Справедливости ради отметим общую нравственную характеристику, данную пограничной страже достаточно беспристрастной для тех времен инстанцией — жандармерией: «...самое большое зло в водворении контрабанды кроется в продажности чинов этой стражи... соблазн вошли в плоть и кровь этой стражи»38. Впрочем, другие государственные служащие задействованные в контроле за распространением наркотиков, также оказывались подвержены коррупции. Упоминавшийся ранее И. С. Левитов отмечал: «Контрабандою занимаются и отдельные лица и целыя аульные общества с одобрения и под негласным покровительством сельских властей... чины волостной и сельской администрации покровительствуют из-за материальных выгод...»39.

На рубеже XIX–XX столетий значительно расширился ассортимент наркотических средств. Морфий, кокаин, опий, героин — стали привычными лекарственными препаратам, порою чрезмерно рекламируемыми специалистами от медицины40.

Какая-то часть имперской интеллигенции ориентировалась на философию наркомании известного в те времена отечественного литературоведа и языковеда Д. Н. Овсянико-Куликовского (I853–1920 гг.), научно обосновывающего абсолютную необходимость для общества состояния «острого экстаза», помогающего человеку «держаться на уровне нормальной возбужденности потребной для душевного равновесия»41.

Повседневностью становятся тайные секты наркомистиков42, открываются частные больницы для лечения наркоманов43, Департамент Полиции МВД Российской Империи вступает в публично не афишируемую борьбу с Государственной Думой, вынашивающей идеи легализации оборота и приема наркотических средств. Первая мировая война ввергает страну в проблему кокаинизма, распространенности героина. Все чаще регистрируются ограбления потерпевших, споенных одурманивающими препаратами.

И, тем не менее, проблема наркотиков не проникает еще в широкие слои простого населения России — среду крестьян, рабочих, мещан и мелких служащих, оставляя исключение для южных регионов страны, людей высшего света и богемы.

Обратим теперь внимание на развитие сырьевой базы наркопроблемы: дикорастущих зарослях конопли, ее ареалов культурного возделывания и посевов мака снотворного. Здесь мы найдем стойкое отсутствие культивирования этих растений в целях добывания гашиша и опиума жителями собственно России.

Первые документальные указания на высевание мака снотворного с целью получения наркотика относятся к XVIII#150;XIX вв. Центром таких занятий называется Баку, а монопольными производителями, как пишет И. А. Минкевич, татары и кавказцы44. Хотя, конечно, основным источником тиражирования знаний о возможностях получения иной статьи доходов от разведения конопли и мака явились наряду с Закавказьем все-таки аборигены Центральной Азии.

Культивирование конопли в России испокон веков занимало второе по значению место после льна. В целях укрепления производства пеньки правительство всячески поощряло крестьянские хозяйства к ее разведению, издавало специальные Указы 1715 и 1775 гг.45 Уже в 1902 году конопля выращивалась в 50 Российских губерниях и 10 губерниях Царства Польского, общей площадью 0,5 млн. дес.46, увеличиваясь по площадям из года в год47.

В целом же, по выводам автора, построенных на исследованных им материалах эпохи Великорусской Империи, главными источниками распространения наркотиков и знаний об эйфорическом эффекте после их употребления применительно к нашей стране следует назвать48:

1. Отечественных медиков, которые интенсивно лечили людей, страдающих пьянством и алкоголизмом, а также душевнобольных наркотическими средствами. И позднее, в XIX — начале XX века, с помощью наркотиков (последовательно — морфия, кокаина, героина) врачи пытались избавить людей от наркомании. В этом упорстве сказывалась ориентация отечественного здравоохранения на зарубежную медицину.

2. Иностранных и отечественных писателей, пропагандирующих культ галлюциногенных наркотиков в повседневной жизни.

3. Русских ученых-путешественников и военных, искренне стремящихся донести до россиян «исключительные» знания о гашише, опиуме и других наркотических средствах, сведения о которых они получали в странах Ближнего Востока, Закавказья и регионах Центральной Азии.

4. Торговцев наркотиками, занимающихся их распространением вне государственной монополии России и корыстно заинтересованных в широком сбыте этих средств. Они же первыми наладили эксплуатацию железнодорожных средств империи для транснациональной переброски гашиша и опиума, как между странами азиатского континента, так и по направлению «Азия-Россия-Западная Европа».

Резюме: В течение всего трехсотлетнего периода самодержавия семьи Романовых, российской государственности вольно или невольно приходилось реагировать на все расширяющееся распространение наркотиков среди населения Империи. Это выражалось в первую очередь в постепенном развитии системы антинаркотических норм права, правда, без должной унификации и кодификации законодательства. Тем не менее, наркотики, сначала называемые ядовитыми средствами, переводятся в разряд сильнодействующих, разбиваются на специальные литерные группы, каждая из которых имеет самостоятельный режим использования.

Принимаются отдельные юридические мары к пресечению поступления наркотиков на территорию государства извне, а равно создается правовой механизм упорядочения их распространения через сеть частных аптек и других медицинских учреждений.

Встают на повестку дня и решаются вопросы создания собственной базы наркотикосодержащего сырья для нужд отечественной фармакологии. Реализуется практика локального пресечения международного наркобизнеса, запрета немедицинского приема опиума и гашиша.

Впервые в истории русского уголовного права вводится состав преступления — «Незаконные изготовление, приобретение, хранение и сбыт курительного опиума, предоставление помещения для опиумокурения, а равно трубок и других приспособлений для курения его» и др.

Наряду с указанными процессами в области права отмечается пополнение списка субъектов контроля над распространением наркотиков, из которых определенными функциями такового наделяются чины полиции. Однако специализации подразделений полиции по линии борьбы с незаконным распространением наркопрепаратов автор в изученных им архивных и прочих источниках не нашел. В данном случае Департамент Полиции и Медицинский Департамент МВД Российской империи осуществляли общий контроль над исследуемым явлением.

Отмеченное обстоятельство тесно связано с другими ранее описанными недочетами. К примеру, противоречивое содержание антинаркотических норм исходит из крайней вялости правотворческих действий царского правительства в сфере правового упорядочения настоящей проблемы.

Этими же причинами в какой-то части объясняется начавшаяся смычка между государственными инстанциями в сфере контроля над наркотиками и нелегальными торговцами наркотиков.

Обладая колоссальными по тем временам денежными средствами49, преступники легко завладевали совестью полицейских приставов и таможенных инспекторов, представителей иных правоохранительных инстанций. Такому повороту событий в немалой степени способствовала неуклонно усиливающаяся внутригосударственная нестабильность в монаршей политике и быту, что наслаивалось на невысокое денежное и материально-техническое обеспечение правоохранительных органов, их низкую правовую и профессиональную квалификацию50. Аналогичные процессы глубоко проникли и в здравоохранение, и в педагогику, и в культуру.

Специфика же внутренней динамики развития наркопроблемы в Российской империи, весьма образно отражена в словах И. С. Левитова, сказанных им в начале XX века: «В быстром распространении у нас наркотиков я вижу только симптомы грядущего влияния Азии на всю Европу. Россия, стоящая аванпостом между Азией и Европой, и служащая, как бы буфером для всех остальных европейских народов, должна сильнее и раньше всех почувствовать азиатский натиск, что мы замечаем теперь уже в этом быстром распространении у нас наркотиков. Наркотики это первый авангард желтой расы в России»51.

Продолжение

[Оглавление]

1 В Артикулах I–II записано: «...Кто чародея подкупит, или к тому склонит, чтоб он другому вред учинил...». См.: Российское законодательство... Т. 4. С. 328. [Вернуться]
2 См.: Сборник договоров России с Китаем. 1689–1881. Спб, 1889. С. 5. [Вернуться]

3 См.: Там же. С. 54. [Вернуться]

4 См.: ПСЗРИ. Т. XIX. Спб, 1845. Ст. 14450. [Вернуться]

5 См.: Там же. Ст. 17547. [Вернуться]

6 См.: Там же. Т. XXVII. Отд. II. Спб, 1853. Ст. 5966а. [Вернуться]

7 См.: ПСЗР. Т. XXXVII. Отд. I. Спб, 1865. Ст. 38123. [Вернуться]

8 Для справки: Бухарский эмират стал вассалом России с 1868 года, Хивинское царство признало протекторат Империи в 1873 году, а Кокандское ханство вошло в состав Всероссийской империи в 1876 году. Но в отличие от иных регионов Средней Азии, например, Семиречья, во всех этих трех восточных землях бытовая наркомания и товарная торговля наркотиками сложились с исторически незапамятных времен (Прим. авт.). [Вернуться]

9 См.: ПСЗР. Т. XXII. Отд. I. Спб, 1848. Ст. 21769. [Вернуться]

10 См.: ПСЗРИ. Т. XXVII. Отд. I. Спб, 1853. Ст. 26742. [Вернуться]

11 В изученных исторических документах азиатская торговля, в отличие от Европейской торговли писалась отчего-то с маленькой буквы (Прим. авт.). [Вернуться]

12 Царские чиновники публично признавались в подобном исходе событий, осознанно отказываясь тем самым от каких либо усилий, направленных на позитивное разрешение этих вопросов, имеющих большое негативное будущее. См., например: Григорьев П. Туземцы и кокнар (К вопросу о воспрещении жителями края приготовления и продажи наркотических веществ) // Туркестанские ведомости. 1880. № 27. С. 106–107. [Вернуться]

13 См.: Там же. [Вернуться]

14 См.: Там же. 1880. № 29–30. С. 115–118. [Вернуться]

15 См., например: Бертенсон Л. Б. Несколько слов о знахарском и шарлатанском врачевании и о германском законопроекте, направленном к ограничению вреда от такого врачевания // Журнал русского общества охраны народного здравия. 1911. № 2. С. 1–11. [Вернуться]

16 Как здесь не вспомнить старую русскую пословицу: «Что немцу хорошо, русскому — смерть» (Прим. авт.). [Вернуться]

17 Зависимая экономическая ситуация сложилась не только в секторе отечественного здравоохранения. Так, в выступлениях участников семинара «Количественные методы в исторических исследованиях», организованного в феврале 1991 года Институтом истории АН СССР и историческим факультетом МГУ им. М. В. Ломоносова, прозвучало, что 60% капиталовложений в производительные силы дореволюционной России принадлежало иностранным предпринимателям (Прим. авт.). [Вернуться]

18 Межведомственное совещание при Департаменте Земледелия об улучшении производства в России Лекарственных растений. Пг., 1915. С. V. [Вернуться]

19 См.: Организация культуры отечественных растений //Приморские ведомости. 1916. 9 февр. С. 5. [Вернуться]

20 См.: Сборник узаконений. 1915. № 170. Ст. 1291. Автор впервые с момента обнаружения этого источника права (1987 г.) указывает точные исходные данные. В своих прежних работах он приводил его наименование, но не называл источник опубликования. Поэтому все последующие годы было занимательно наблюдать, как в научной и беллетристической литературе немалая рать специалистов в области проблемы наркотиков от своего имени ссылались на этот законодательный акт Николая II, отчего-то стесняясь упомянуть или оригинальное место его опубликования или материалы, откуда ими делалась компиляция (Прим. авт.). [Вернуться]

21 См.: ЦГАОР СССР. Ф. 102 Департамент Полиции. Оп. 2. Д. 6446/915. [Вернуться]

22 См.: ЦГИАМ СССР. Ф. I, Оп. 1. Д. 511. Описывается 59 наименований ядовитых веществ, где назвал и опий (Прим. авт.). [Вернуться]

23 См.: Там же. Д. 1. Оп. I. Д. 3668. Л.д. I. С этого момента начинается разделение лекарственных препаратов (их общее число составило 117 наименований) на ядовитые и сильнодействующие, из которых к последним отнесен морфий, наркотин, опий и другие средства (Прим. авт.). [Вернуться]

24 См.: Там же. Ф. I. Оп. 2. Д. 173. Здесь впервые в истории отечественной медицины искомые вещества группируются по спискам: «А», «Б», «В», «Г». Кодеин, морфий, кокаин и др. наркотики отнесены к литере «А», в то время как каннабинон (гашиш) и опий — к «В». Всего автор насчитал 197 наименований ядовитых и сильнодействующих лекарств. [Вернуться]

25 См.: ЦГАОР СССР. Ф. 102. Департамент Полиции. Оп. 2. Д. 6446/915. [Вернуться]

26 См.: Свод законов уголовных. Изд. 2-е. Спб. 1915. [Вернуться]

27 Мировые судьи рассматривали преступления, за которые полагалось уголовное наказание, не превышающее 1,5 лет тюрьмы (Прим. авт.). [Вернуться]

28 Максимальным наказанием за указанные правонарушения являлось: штраф не свыше 300 руб.; заключение в тюрьму на срок от 2 до 4 месяцев и некоторые другие санкции. [Вернуться]

29 См., например: Колоколов Г. Е. Уголовное право. Особенная часть. М., 1902; Познышев С. В. Особенная часть русского уголовного права. Сравнительный очерк важнейших отделов особенной части старого и нового уложений. Изд. 8-е испр. и доп. М.» 1912; Таганцев Н. С. Лекция по русскому уголовному праву. Часть особенная. Спб. 1894. [Вернуться]

30 См., например: Иванов Н. Уголовное право. Часть общая и Особенная. Казань, 1912. [Вернуться]

31 Арсеньев В. К. Китайцы в Уссурийском крае. Очерк историко-этнографический. Хабаровск, 1914. [Вернуться]

32 См.: Российское законодательство... Т. 5. М., 1987. С. 156–157. [Вернуться]

33 Там же. С. 248. [Вернуться]

34 Там же. Т. 6. М., 1988. С. 92. [Вернуться]

35 См.: Статья 11458 Устава уголовного судопроизводства 1864 года //Там же. Т. 8. М., 1991. С. 145. [Вернуться]

36 По причине отсутствия надлежащих профессиональных навыков в мероприятиях такого рода, невысокого уровня юридической подготовки, низких нравственных качеств перечисленные субъекты нередко становились грубыми нарушителями законности. В. К. Арсеньев отмечал здесь большие злоупотребления. См.: Арсеньев В. К. Указ. соч. С. 140. [Вернуться]

37 Левитов И. С. О необходимости опийной реформы на Дальнем Востоке. Спб. 1906. С. 3. [Вернуться]

38 См.: Об организации секретной агентуры пограничной стражи в некоторых приграничных местностях // ЦГАОР СССР. Ф. 102 Департамент Полиции. Оп. 3. Д. 566/900спб. Этот документ послужил началом к организации секретной агентуры (из писарей, фельдшеров, городовых и жандармов) для борьбы не только с контрабандой, но и взяточниками в погонах. [Вернуться]

39 Левитов И. О. Бузо-гашишный вопрос на наших окраинах. Спб. 1909. С. 316. [Вернуться]

40 Так, героин рекомендовали для «лучшей вентиляции легких» русским спортсменам. См.: Брейтман М. Я. Обзор новейших лекарственных средств. О новых препаратах морфия (героине, перонине, и дионине) // Врачебная газета. 1902. № 27. С. 54–56. [Вернуться]

41 См.: Овсянико-Куликовский Д. Н. Опыт изучения культов индоевропейской древности в связи с ролью экстаза на ранних ступенях развития общественности. Часть I. Культ божества «Сома» в древней Индии в эпоху Вед. Одесса, 1884. С. 230. [Вернуться]

42 См., например: Авид Л. Загадочный мир // Пегас. 1916. № 4–6. [Вернуться]

43 См.: ЦГИАМ СССР. Ф. I. Oп. 2. Д. 3540, 3718 (Прошения врачей Калова и Ратнера об открытии лечебниц для наркоманов). [Вернуться]

44 См.: Минкевич И. А. Указ. соч. С. 43. [Вернуться]

45 См., например: Конопля // Полная энциклопедия русскаго Сельского Хозяйства и соприкасающихся с ними наук. В XI томах. Т. IV. Спб, 1901. С. 446. [Вернуться]

46 Там же. Т. VII. Спб, 1902. С. 1030. [Вернуться]

47 Спустя 6 лет, в 1908 году, — 667 674 десятин. См.: Золотарев Л.А. Конопля. М., 1912. С. 13. [Вернуться]

48 Подробнее см.: Калачев Б. Что мы об этом знаем? Из истории распространения наркотиков и наркомании в России //Эйфория распада. М., 1991. С. 42–51. Интересно, что народная медицина, как источник распространения наркотиков, в литературе XVIII-XX вв. не отмечается (Прим авт.). [Вернуться]

49 Где-то в 1895 году из Манчжурии в Приморскую область ввозилось свыше 4 тысяч пудов опия (64 тонны) на сумму до 800 000 рублей золотом. «И это минимум», — уверяли очевидцы. См.: Позднеев А. М. Коммерческая география Дальнего Востока. Б.м., б.г. С. 218. [Вернуться]

50 К примеру, члены Комиссии, проверявшие работу полиции Туркестанского края, выявили отсутствие там какой-либо организации сыскного дела, частую смену кадров, разбазаривание денежных средств, предназначенных для оперативной работы и многое другое неприятное. Окончательный же вывод Комиссии звучал так: «...участие высших городских и уездных органов полиции, например, полицмейстеров, в борьбе с преступностью, обучение личного состава и пр. было замечено в коренных областях края лишь в виде исключения». См. подробнее: Пален К. К. Отчет о ревизии Туркестанского края, произведенный по высочайшему повелению сенатором гофмейстером графом К. К. Паленом. Спб, 1909 — 1911. В 19 томах. Т. 12. Полиция безопасности //Спб, 1910. С. 109. [Вернуться]

51 Левитов И. С. Бузо-гашишный вопрос о... С. 325. [Вернуться]