Утречком румыны повторили понравившийся им трюк с внезапным повторным обстрелом. Отделенный  предположил, что румыны хотят подловить нас в момент раздачи пищи. Дескать, подъедет кухня, мы выстроимся в очередь за едой и вот тут нас и накроют, и даже дважды накроют. Дальше он добавил, где и на какой глубине  находятся  румынские надежды и сами румыны, но, коль пошла такая пошесть, то гуляющему без каски будет полагаться наряд вне очереди. Потому как к минным осколкам прилагаются и осколки камня, а стране нужды люди с непробитыми головами. Забежав вперед, должен сказать, что в атаки  мы ходили все равно в бескозырках. Лещенко на это закрывал глаза и гонял только за ненадетую каску в обороне.
     Противогаз я переложил в вещмешок. А выкидывать поостерегся. Спрошу попозже у ребят  и вполголоса, как здесь принято. Освобожденную сумку использовал как вместилище всего, что мне нужно. Все равно у меня гранатной сумки нет, а носить гранаты где-то надо. И в патронташ все патроны не вмещаются. Вот и полежат в противогазной-то.
Свисток  боцманской дудки Лещенко. Один и длинный. Значит –«Внимание!» ,  то есть румыны могут сейчас попереть вперед.  Будет или нет еще артналет перед атакой? Какой прицел установить- у меня, как вчера отделенный  сказал, установлен на шестьсот метров. Но ведь я стрелять буду сверху вниз, вдруг надо что-то изменить? Не отобьет ли мне плечо винтовкой при выстреле? СКС в свое время не отбивал, но несколько моих знакомых, стреляя из охотничьего карабина, ухитрились набить синяк на плече.
…Из воспоминаний меня вырвал Исидор. Он уронил на пол письмо от родных, которое читал,  и попросил меня поднять. Самому никак не дотянуться.
…А первую атаку в тот день  отбили огнем и гранатами , а когда ударил с фланга «Максим»,  то румыны очень быстро откатились назад.  Попал ли я в кого-то из оставшихся в долинке румын? Да кто ж его знает, может, одновременно в этого румына еще трое целились и попал не я. Вот синяка на плече не было-это точно, специально проверил. Вместо синяка был получасовой огонь артилерии, при котором румыны почти что попали в мою  ячейку. Еще метра полтора,  и  я бы либо помер, либо сказал им спасибо за расширение  и углубление. Это в зависимости от того, был бы я в ячейке или нет.Так что спасибо румынским пушкарям не досталось, только ругань за гарь и вонь взрывчатки, что шла из воронки. Аж чуть не стошнило от этого запаха.
Дальше была вторая атака,которую у меня есть шанс запомнить не менее ярко,чем Валю,но хорошенького понемножку . Пойду –ка я посижу на посту и поболтаю с сестричками. А, сегодня дежурит  Митрофановна, она раза в два старше, чем Андрей, а меня –ну,может, тоже старше.  Куда деваться бедному замковому, которому хочется поглядеть на молоденьких женщин, а ему судьба  преподносит совсем не то? Ладно, поболтаю с Митрофановной, если она в духе, про то, какие в ее молодости были сестры милосердия…
Результат  «поболтать» был обескураживающий. Я-то в нем не виноват был, но с моей подачи Митрофановна расстроилась и  расплакалась. Так что и мне на душе стало тяжко, что довел женщину своими расспросами.
Жил -был  в девятнадцатом году в Екатеринодаре  в госпитале молодой  лекарь  Иван Николаевич, в которого влюбилась сестра милосердия Нина, которую тогда редко кто по отчеству звал. Чувства у обоих молодых людей были взаимными, поэтому они планировали пожениться, а пока дали друг другу обет, что других людей у них в мужьях и женах не будет. Поэтому, если с кем из них что-то случится до свадьбы, то второй уйдет в монастырь. Так они пообещали друг другу и продолжили выхаживать раненых и больных.Тех и других было полно. Белые войска катились к югу, тиф свирепствовал, а на Кубань накатывались волны беженцев с Дона, и с ними новые волны тифа.Тифом болели не только тысячи рядовых, но и такие генералы, как Мамантов и Улагай. И кладбища полнились. Иван Николаевич  заразился от больного и заболел тифом. Нина Митрофановна тоже заболела .
Когда она выздоровела, то узнала, что в Екатеринодаре уже красные, Иван Николаевич умер, а где точно похоронен-неизвестно.Мало было порядка в хаосе отступления.  Кто-то, может, и знал  точно, только этот кто-то уже сбежал   в Новороссийск и Туапсе, а то и дальше. Впрочем, тиф догонял и там. Как догнал депутата Госдумы  Пуришкевича и философа Трубецкого на пороге эмиграции.
И надо было жить заново. Монастырей не стало, их позакрывали. Могилы Ивана Николаевича не было. Но клятва осталась. Уйти в монастырь она не могла, но если клятва требовала не иметь другого мужа, чем упокоившийся лекарь, то  это было в ее силах.Так вот она и жила больше двадцати лет. А некоторые молодые люди  предлагали ей нарушить эту клятву, а некоторые дураки  вроде меня бередили старую душевную рану.
Впрочем, она нам всем прощала, ибо мы не ведали , что творим.
Так вот и закончился это вечер-разными воспоминаниями, от которых еще горше.

Профессиональная привычка к минимизации действий.   
Да и стыдно, подобно некоторым авторам,маскировать незнание всякими ссылками на альтернативность варианта истории и магию.
Я ведь все-таки историк, хотя и не совсем официальный.

А о чем эти слова, если не секрет?

Отредактировано AD (02-11-2014 23:39:48)

Большое спасибо.