- Петр Полуэктович, а стоит ли так надрывать машины? Неровён час, подшипники разобьём, заклиним вал - лопасть-то у нас изрядно погнута, а на таких оборотах вибрация должна быть солидной. Вон, даже здесь отдаётся…
И лейтенант, в подтверждение своих слов положил руку на поручень. Иван, стоя за тумбой терминала локатора, машинально повторил его жест - да, корпус канлодки пронизывала явственная дрожь.
- Полагаете, я этого не понимаю, Богдан Владимирович? Пожал плечами Остолецкий. - А что делать - таким ходом яхта к темноте так оторвётся от нас, что мы уже нипочём не сможем навести на неё клипер. А приказ командира отряда вам известен. Если уж приключится такая неприятность - что ж, доползём как-нибудь до Мадейры под парусами, а там починимся. Понимаю, не хочется - ну так думаете, мне великая охота калечить новенький корабль? А что делать, батенька… ещё час ходя - и мы этих злодеев непременно потеряем стыдно….
Иван, стоявший в двух шагах - здесь же на мостике, за тумбой «Фурумы» - от досады чуть не выругался. Ну что там плетут эти «господа офицеры»!? Да, кончено, не по чину гардемарину влезать в беседу старших по чину, да ещё и на мостике - но что делать, если эти самые «старшие» ни хрена не понимают в деле, которое, им поручено? И вот-вот всё испортят? Привыкли, понимаешь, мыслить в пределах видимого горизонта, нет, чтобы зайти как нибудь в радиорубку да расспросить знающих людей… И ведь объяснял, язык, можно сказать, стёр - и что?! Яхта у них оторвётся… марсофлоты* хреновы…

#* Прозвище сторонников парусного флота на заре эпохи паровых машин и электричества. Считалось, что «марсофлоты» не понимают важности техники и не умеют её использовать. Другое значение - «опытный моряк, знающий и любящий море и морское дело».

- Гхм… - откашлялся Ваня. - Позвольте заметить, мы яхту не потеряем, даже если отстанем на 10 миль!
Остолецкий быстро обернулся к дерзкому юнцу.
- Вы имеете что-то сообщить, гардемарин Семёнов? - командир буквально пронизывал юношу взглядом. - Похоже, в Корпусе вам не успели внушить, как следует обращаться к старшим по чину в служебной обстановке? Ну-ка, напомните, кто будет принимать у вас испытания по результатам практического плавания?
Иван поперхнулся - и немедленно пожалел, что не может просочиться сквозь палубный настил.  Нрав у командира «Корейца» был язвительный, и даже сейчас, в разгар отнюдь не шуточной погони, он ни на секунду не забывал об строих порядках корабельной службы.
- Виноват, господин капитан первого ранга! Разрешите обратиться, господин капитан первого ранга!
- То-то… - смягчился Остолецкий. - Говорите, Ваня, что там у вас?
- Да вот, госп… Пётр Порфирьевич… - зачастил Иван, вспомнив о принятом на канлодке обычае - в беседе обращаться друг к другу по без чинов. - …даже если яхта нас далеко обгонит - локатор возьмёт её и за горизонтом. Он же высоко, на марсе стоит… да что там, яхту - у меня на экране сейчас и «Разбойник» и «Комюс» ясно видны! При такой погоде в открытом море «Фурума»… то есть, простите, локатор бьёт миль на сорок, как минимум! Пусть катятся, мы на них клипер без труда наведём, даже если в дрейф ляжем! И незачем вовсе машины гробить…
Остолецкий дослушал, озадаченно переглянулся с вахтенным начальником. Оба офицера подошли к Ивану и вгляделись в светящийся экран. Наглый гардемарин излагал чистую правду - отметки всех трёх судов - и «Разбойника», и беглой «Леопольдины» и Комюса» исправно светились, причём черточка, отмечающая местоположение бельгийской яхты, помещалась чуть ли не в центре экрана.
- Что ж, юноша, похоже, так оно и есть.  - покачал головой Остолецкий. - Поверим вашей технике. Благодарю за службу! - и не слушая молодецкого Ваниного - «Рад стараться, господин капитан первого ранга!» - обратился к лейтенанту:
- А вы, Богдан Владимирович, дайте знать в машинное - пусть сбавят до двенадцати… а если вибрация не упадёт, то и до одиннадцати. И проследите, чтобы отбили на «Разбойник» - «снижаем ход, имеем повреждения». Пусть поторопятся, раз уж так получилось. Сейчас ущучить эту  «Леопольдину» смогут только они. А уж вы, Иван… - и командир иронически поглядел на гардемарина. - …постарайтесь не подвести нас с вашей…хм… гальваникой.

Отредактировано Ромей (16-01-2015 20:09:09)

Автор старается

Небольшое дополнение, к 4 главе 3-й части книги, перед отправкой мальчиков в кругосветку. Так сказать, итоги "сехона 1887-88 годов в изложении Ивана.
Отдельное спасибо коллеге Вольноопределяющемуся, поделившемуся рецептом изониазида:

В-общем, недели и месяцы улетали незаметно. Я регулярно получал из Москвы Варенькины письма, в которых всё явственнее сквозило разочарование по случаю столь долгой разлуки; учебные дни нанизывались один на другой, как зёрна бесконечных бус. Мы давно стали своим в доме Никонова и по очереди играли с его сыном, перевалившим уже за год; Ольга раздобрела, округлилась и совершенно перестала напоминать прежнюю порывистую московскую студентку. Это, однако, не мешало ей делить домашние заботы с преподаванием на женских медицинских курсах - Каретников заявил, что не намерен разбрасываться такими кадрами, как хирургическая сестра с полным курсом  московского первого меда. В итоге, в медицинской среде столицы Ольга Дмитриевна приобрела не меньшую известность, чем наш доктор: возглавляемая ею программа по внедрению антисептических средств и мер гигиены в родильных домах даёт отличные результаты, кое-где младенческая смертность упала на 50 процентов и более. Одна беда -   Никонов всё чаще стал жаловаться, что совсем не видит супругу дома…
Тем не менее, Каретникову и Ольге уже есть чем похвастаться  - к марту нового, 1888-го года получена первая партия изониазида. В нашей истории этот противотуберкулёзный препарат был  синтезирован в первой половине  двадцатого века  и вошёл в широкое употребление только в начале пятидесятых. Довольно-таки простой в изготовлении он крайне эффективен при любых формах активного туберкулёза - и здесь это средство появилось почти на 70 лет раньше!
Припоминаю, как дядя Макар (простите, доктор Каретников) при мне излагал слушателям - светилам петербургской медицины! - способ «домашнего» получения этого чудодейственного лекарства:

«Засыпаем льдом тазик, потом берем стеклянную бутылку   -  ну в идеале трехгорлую колбу, но с бутылкой тоже пойдет, просто надо быть аккуратнее;  наливаем никотиновой кислоты, которая вам, господа, должна быть хорошо известна. Добавляем спирт (чем чище тем лучше - но не меньше 80-ти градусов,  самогон то же пойдет) добавляем серную кислоту потом высыпаем лед, наливаем в тазик горячую воду градусов 80 ждем… добавляем двадцатипятипроцентный водный раствор  аммиака дихлорэтан. Как не слышали? Ну да, конечно, простите - у вас он известен под названием "голландская жидкость".
Потом  ставим бутыль в тазик со льдом,  доливаем гидразин-гидрат  - он уже известен - правда, заказывать пока придётся в Европах.  И - вуаля, получаем требуемое; спиртом же промываем жидкость от всяких лишних продуктов которые образуются если неточно соблюсти пропорции, или если ингредиенты не очень чистые.
Как, господа, вы  не слышали о гидразине? Да, это неприятно… надо уточнить, может пока ещё и не синтезировали? Ну да не беда - берем мочевину и окисляем гипохлоритом который известен ещё с  18 века -  и все!

Скоро сказка сказывается, да нескоро дело делается. На эксперименты с промышленным синтезом изониазида у доктора Каретникова ушел почти год - зато теперь есть шанс избавить человечество от туберкулёза. А если вспомнить, что ни родин чувствительный роман сейчас не обходится без туберкулёзной героини… Это мы что, Ремарку сюжет обломаем*, так выходит? Ну и ладно, напишет что-нибудь ещё; уж не знаю, что выйдет из технического прогресторства - но по моему скромному мнению, один этот препарат оправдывает все наши мытарства. На очереди, понятное дело, антибиотики, и тут быстрых побед ожидать не приходится. Однако дядя Макар уверяет, что лет через пять пенициллин будут продавать в каждой аптеке. Может, он и преувеличивает - но всё равно дело пошло!
В общем, год пролетел в трудах и заботах - да так быстро, что мы и охнуть не успели. Выпускные испытания прошли как бы между делом, кадеты нашей роты собрались снова - в последний раз! - разъехаться по домам. А нас снова ждала корабельная практика - только на этот раз маршрут будет, пожалуй, посерьёзнее, чем плавание до Транзунского рейда. И к началу следующего учебного года мы в Петербурга по любому вернуться не успеем.
В Москву отпроситься, что ли - дней на пять-семь? Нехорошо всё же подвергать терпение девушки такому испытанию…

И ещё совсем небольшая вставка - в 8 главу.

Качки почти нет. Небо бездонно-синее; хочется засунуть подальше осточертевший планшет - и смотреть бездумно в зенит,  развалившись на решетке марса. Наверное, я никогда в жизни не читал столько, сколько сейчас - и это при том, что свободного времени нет совершенно. Мысли в голову лезут самые праздные - например о недавнем, перед самым отплытием, визитом в Москву. Но этот раз я отправился один, без Николки - и провёл с Варенькой два восхитительных дня. На прощание она, очаровательно зардевшись, сообщила, что уговорила матушку перевести её в петербургскую женскую гимназию. Я обрадовался: жить девушка теперь будет у Никоновых, под бдительным (три раза «ха!») присмотром его супруги. А значит,  конец разлукам длиной в полгода - имею я, наконец, право на личное счастье, или где? Впрочем, не подумайте лишнего; Варенька  - существо воздушное, и я отнюдь не спешу познакомить её со свободными нравами нашего века. Впрочем, это ещё кто кого и с чем познакомит - во всяком случае, целоваться учила меня она, и я по сей день краснею, вспоминая свои неловкость и смущение в этот восхитительный момент.
Кстати - горько ошибаются те, кто полагают нынешних девиц наивными простушками, уверенными что коровы какают бабочками, а мужчины созданы единственно для того, чтобы читать девушкам чувствительные стихи.  Нет,  эмансипация в 1888-м году идёт полным ходом, и если судить по тому, что рассказывали в Училище о столичных курсистках… впрочем, умолкаю. Варенька-то как раз далека от подобных новомодных веяний; да и нравы в столичной женской гимназии, известно, весьма строгие, это вам не женские медицинские курсы…

Отредактировано Ромей (18-01-2015 11:42:02)