Это, коллеги, не наш подход.
Автор полагает дурновкусием насиловать логику в угоду своему замыслу, занимаясь натягиванием совы на глобус. Реакция что персонажа, что общества, что внешних сил будет такова, чтобы максимально соответствовать сложившимся реалиям - а дело автора уже из них выкручиваться.

Отредактировано Ромей (22-01-2015 11:12:45)

Д.О.П.
(Департамент Особых Проектов)
Книга первая
Дорога за горизонт

Пролог
В огромном камине горел огонь. Библиотека - классическая библиотека британского аристократического клуба, с резными дубовыми панелями, высоченными стеллажами, елизаветинскими трехчетвертными доспехами и веерами шпаг и хайлендерских палашей на стенах - тонула в полумраке. Из общего стиля выбивались разве что многочисленные эзотерические символы - масонские «глаза в треугольниках», розенкрейцерские геральдические цветы, египетские картуши, каббалистические и зодиакальные символы. Неудивительно - библиотека располагалась в штаб квартире Лондонского «Колледжа Каббалы», и книги, заполнявшие полки, относились в основном к категории оккультных. И уж вне всяких сомнений - разговор четырёх мужчин, устроившихся в креслах у камина тоже имел отношение к оккультизму.
- Что ж, дорогой Уильям, ваши планы, как я понимаю, осуществляются вполне успешно. Еще год, максимум, два - и можно будет объявлять о создании вашего общества. На каком названии вы решили остановиться?
- «Золотая Заря». - негромко произнёс тот, к кому был адресован вопрос. 
- «Герметическое братство Золотой Зари?» - чуть насмешливо произнёс первый. - А что, весьма недурно…
- Скорее - «Орден». «Орден Золотой Зари». Мы с братьями полагаем, что это подчеркнёт так сказать, преемственность…
Двое склонили головы в знак согласия.
- Орден значит… - первый слегка улыбнулся. - Всё не можете простить мадам Блаватской* её увлечения буддизмом?
- Да, не могу! - неожиданно страстно ответил второй. Он подался вперед - лицо его теперь освещалось отсветами камина. Породистое, благородное, украшенное начинающей седеть бородкой - ценители голливужского кино, которых, конечно, не нашлось в зале (как, впрочем, и на всех Британских островах) сказали бы, что оно напоминает лицо Шона Коннери в роли брата Вильгельма Баскервилльского - из «Имени розы». Но, как и было сказано, оценить сходство оказалось некому.
- Я не могу смириться с тем, что эта безумная то ли русская, то ли американка принесла возвышенную традицию европейского герметизма в жертву жалким индийским ребусам! Наши единомышленники, Эдвард Мейтленд и мадам Анна Кингсфорд были членами её «Теософского общества» - но, когда стало ясно, что мадам Блаватская* склоняется в сторону восточной традиции, они без колебаний подали в отставку, узрев в этом прямое предательство европейского герметизма. И не только его; по сути, это означало тогдапредательство всех идеалов нашей цивилизации, которой нечему учиться у темнокожих варваров - сколько бы лет они не насчитывали своим храмам и свиткам!
- Oh, East is East, and West is West, and never the twain shall meet…** - задумчиво произнёс первый мужчина.
Собеседник ответил ему недоумённым взглядом.
- Не знал, лорд Рэндольф, что вы балуетесь стихосложением…
Тот, кого назвали лордом Рэндольфом неопределённо помахал перед собой двумя пальцами.

#* Еле́на Блава́тская - русская дворянка, гражданка США, религиозный философ. Возможно - экстрасенс. Основала Теософское Общество - с целью «образовать ядро Всемирного Братства без различия расы, цвета кожи, пола, касты и вероисповедания». Часто обвинялась в мистификации и жульничестве.
#** Первая строка знаменитой «Баллады о Востоке и Западе Р. Киплинга, опубликованной только в середине 90-х годов 19-го века.

- Ну что вы, Уильям. У отпрысков моего отца, седьмого герцога Мальборо, встречаются какие угодно таланты, кроме поэтических. Это так, случайно в голову пришло…
- А по моему, весьма образно. - подал голос один из двоих молчавших до сих пор мужчин. - «Запад есть Запад, Восток есть Восток, и им не сойтись никогда…». Хотя - странно слышать такое от вчерашнего министра по делам Индии.
- Сделайте одолжение, мистер МакГрегор, - неожиданно резко оборвал говорившего лорд Рэндольф. - не надо обсуждать достоинства этой строчки во всех лондонских гостиных, и уж тем более - на бдениях вашего братства… то есть, простите, Ордена. А то доказывай потом, что Рэндольф Генри Спенсер Черчилль* не ударился к сорока годам в виршеплётство!
- С вашего позволения, господа, оставим стихи и прочие изящные искусства. - не выдержал Уильям. - В конце концов, мы собрались здесь для того, чтобы…
- Да-да, помню, дражайший мистер Уэскотт - мягко перебил несдержанного герметиста лорд. - Чтобы поговорить о задачах вашего общества… Золотой Зари**, верно?
- Ордена! И его пока еще нет - это дело ближайшего будущего, когда мы сумеем, наконец, заполучить шифрованные манускрипты из Александрии. - поправил МакГрегор***. Было видно что он оценил «оговорку» лорда Рэндольфа верно - как тонко рассчитанное оскорбление и насмешку. - А пока лучше ограничиться не столь амбициозным названием, именуясь Вторым Храмом Германубиса. Но это - лишь для посвященных, число которых…
- «Вторым»? - недоумённо переспросил лорд Рэндольф. - Значит, есть и первый?
- Первый храм - это духовный символ, который суть квинтэссенция.. пустился, было в объяснения МакГрегор, но Уэскотт не дал ему договорить:

#* Рандольф Генри Спенсер, лорд Черчилль— английский политический деятель, отец Уинстона Черчилля.
#**     Герметический Орден Золотой Зари — магический Орден, герметическая оккультная организация, действовавший в Великобритании в конце XIX — начале XX века. Оказал сильнейшее влияние на весь западный оккультизм. Ритуалы и Лекции золотой Зари основаны на некоем загадочном «Шифрованном манускрипте».
#***     Уильям Уинни Уэсткотт - Первый создатель «Золотой Зари», доктор, коронер, оккультист. Имел масонскую степень мастера и являлся Секретарем-генералом Общества Розенкрейцеров Англии.
Сэмуэль Лиддел МакГрегор Мазерс - Истинный маг Золотой Зари, один из трех членов-основателей Ордена, законченный приверженец ритуализма.

- Видите ли, лорд Рэндольф, наш общий друг МакГрегор крайне пунктуален в вопросах ритуалов. Самюэль, сделайте одолжение - не стоит утомлять его светлость излишними подробностями.
- Но они вовсе не излишние!.. - возмутился, было, МакГрегор, но Уэскотт уже его не слушал.
- Мы собрались, чтобы обсудить тревожные сведения, полученные из России и Египта. Есть основания полагать, что древние зашифрованные письмена, о которых сообщил брат ван дер Стрейкер, вызвали интерес у последователей мадам Блаватской. Мало того - один из них, некий Вильгельм…. Евсеин, если я не путаю? - в настоящий момент в Александрии и работает над расшифровкой манускрипта. А помогает ему сам Бурхардт - хороший знакомый, и возможно, единомышленник Гвидо фон Листа!
Вот как? - удивился лорд Рэндольф. - значит и немцы в игре?
- Мы пока не можем утверждать это со всей определённостью. - покачал головой четвертый мужчина. - Нам лишь стало известно, что в течение последних двух месяцев Бурхардт и фон Лист обменялись семью - семью! - письмами, тогда как за предыдущие десять лет таковых было всего три. При очевидном всем нам интересе герра Гвидо к германскому оккультизму - я полагаю, можно считать это тревожным сигналом.
- Чем так важны эти ваши шифрованные манускрипты, что за ними кинулись и посланники мадам Блаватской и Гуго фон Лист? - недоумённо спросил лорд. - И почему это так вас встревожило? По моему, при всех разногласиях европейские оккультисты, масоны и прочие розенкрейцеры всегда умели договариваться?
Услышав это пренебрежительное «прочие» Уэскотт дёрнулся, будто его кольнули шилом - но тут же взял себя в руки; ответ его прозвучал вполне любезно:
- Как мы уже говорили вам, лорд Рэндольф, есть все основания полагать, что слухи о содержании манускриптов - отнюдь не пустая болтовня .
- Ключ к будущему… - задумчиво произнёс аристократ. - И вы верите, что этот несчастный итальянец, и правда, сумел совершить перемещение во времени - прежде чем его казнили в Египте?
- Он - скорее всего нет. - покачал головой Уэскотт. - А вот русский, который добрался до его записок - наверняка. Ван дер Стрейкер потратил на этого Евсеина три года и уйму денег - ваших, лорд Рэндольф, денег! - и сумел выяснить, что это чистая правда. Мало того - есть основания полагать, что бельгиец и сам побывал в будущем. И вернулся оттуда отнюдь не с пустыми руками!
- Вы намекаете на эти неожиднанные поиски золота и алмазов в верхнем Конго? - спросил лорд Рэндольф. - Что ж, убедительно; никто раньше не вёл в тех краях изысканий - и вдруг, тратятся такие деньги, будто точно известно, что…
- Не стоит торопиться с выводами - опять подал голос четвёртый. - В конце концов, пока бельгийцы ничего не нашли.
- А доктор Вудман прав. - заметил лорд. - Выводы делать ещё рано. И, должен отметить, Уильям - деньги, которые вы тратили, принадлежат не мне, а Её Величеству - и поверьте, кое-кто скоро поинтересуется, на что вы их пустили.
- Мы готовы предоставить полный отчёт… - вспыхнул Уэскотт, но лорд Рэндольф небрежно отмахнулся:
- И тем не менее, господа - правительство Её Величества разделяет ваше беспокойство. Сведения, полученные из России заставили нас отнестись к данной версии со всем вниманием. Так что - вы получите средства для продолжения вашей деятельности. Взамен требуется одно - эти манускрипты, а так же вся информация по данному вопросу, которую вы сумеете собрать, должна быть известна и нам. И содействие в этом деле вам окажет... - и лорд Рэндольф позвенел колокольчиком, стоявшим до того момента на маленьком резном столике возле его кресла.
Неслышно распахнулась дверь в библиотеку. Вошёл молодой человек, наглухо затянутый чёрный суконный сюртук чиновничьего покроя.
- Джоунси, пригласите пожалуйста мадемуазель...
- Женщину? Но как? Это неслыханно… - заикнулся было Мак Грегор, но лорд не стал его слушать:
- Если мне память не изменяет, господа, - напомнил он, - ваш будущий Орден намерен декларировать равенство мужчин и женщин в деле духовных поисков?
МакГрегор умолк, подавился на полуслове,
- Так вот, поверьте мне на слово - в поисках материальных дама, которую я и намерен вам представить, тоже недурно разбирается. И, в конце концов - неужели моя рекомендация ничего не стоит?
- А пока, господа, поговорим о том, что недавно произошло в России, Поверьте, это впрямую касается нашего с вами предприятия. Итак, недавно в Петербурге русские революционеры устроили покушение на царя Александра III- го. Оно с треском провалилось - но некоторые его обстоятельства оказались чрезвычайно интересны…

II.
Из путевых записок О.И. Семёнова.
«Вот и взялся я за очередную тетрадь путевых записок. В предыдущую я писал крайне неаккуратно, да и события, в ней затронутые, не связаны с путешествиями - не считать же за таковое переезд из Москвы в Петербург?
Итак, впереди снова Одесса, волны Чёрного, Мраморного и Средиземного морей, берега Африки. Кажется, я опять прибегаю к штампам? Что ж, пусть будут штампы; данный этап путешествия не представляет для меня ничего нового, так что внимание стоит уделить не дорожным впечатлениям, а размышлениям о том, что заставило меня пуститься в странствия.
Спасибо Евгению Петровичу Корфу - наш дорогой барон, осознав, в каком душевном смятении находится автор этих строк, помог добиться разрешения  отправиться Александрию для проведения научных изысканий. Положение всех, причастных к «капсуле времени», - как принято выражаться в узком кругу посвященных, - таково, что и на менее масштабные действия требуется Высочайшее соизволение. Что уж говорить об отъезде за границу? Я был наполовину уверен, что получу отказ; другая же половина меня ворчливо предсказывала,  что одним отказом, делоне ограничиться. Однако же - нате вам! Похоже, свежеиспечённый начальник Департамента Особых Проектов убедил Александра, что данный вояж имеет наиважнейшее (архиважное, как имел обыкновение говорить младший брат одного моего протеже) значение для интересов Российской Империи - так что разрешение было получено в самые короткие сроки. Мало того - мне не придётся оплачивать экспедицию из собственных, не таких уж и обильных средств - расходы отнесены на бюджет Д.О.П. Выделена даже охрана; хотя,  формально поручик Садыков, офицер  корпуса военных топографов, послан с целью «уточнить некоторые картографические сведения, доставленые экспедицией Василия Васильевича Юнкера». Похвальна, конечно, столь трогательная забота военно-картографического ведомства о трудах этого замечательно географа; но рискну всё же усомниться в том, что интересы русского Генерального Штаба простираются до берегов Конго. Да и какие там уточнения - Юнкер вернулся буквально вчера, и до обработки материалов экспедиции дело дойдёт не скоро. Хотя - кто знает? Во времена моей молодости соответствующее ведомство Союза полагало областью своей деятельности всю планету - может,  и любопытство их предшественников простирается столь же далеко?
При поручике состоит казачий урядник и трое его подчинённых; все они вызвались в путешествие «своей охотой» и, к тому же, имеют опыт среднеазиатских географических экспедиций. Конечно, Средняя Азия отличается от Экваториальной Африки, но всё же - спутники мои люди бывалые, и я рад их присутствию. Что-то подсказывает мне, что Александрия станет лишь начальным этапом нашего предриятия.
В Одессе к нам присоединился Антип - припоминаете отставного лейб-улана, так пригодившегося нам с Иваном в Малой Азии? После возвращения с Ближнего Востока Антип снова попробовал осесть в Рязани, но заработанные деньги не пошли ему впрок - попытка заняться торговлишкой не увенчалась успехом. То ли не было в Антипе коммерческой жилки, то ли он оказался слишком честен для этого занятия - а только уже в марте я получил от бывшего слуги слёзное письмо с просьбой пристроить к к какому ни то делу, так что предложение отправиться в новую экспедицию было принято с радостью. В Д.О.П.е  его кандидатура не вызвала возражений; думаю, не стоит говорить о том, что подготовка к экспедиции, и в особенности - подбор участников, проистекали под неусыпным наблюдением ведомства Корфа. И вот я, как встарь, кейфую на палубе парохода, идущего в Александрию; погода превосходнейшая, хотя и прохладно. Антип аккуратно снабжает меня то пивом, то кофе то грогом из корабельного буфета - чего, скажите на милость, ещё желать путешественнику? Имущество упаковано в десяток сундуков и кофров, в кармане - рекомендательное письмо к российскому консулу в Александрии. Все заботы ждут нас на берегах Египта - а пока есть возможность разобраться в мотивах, толкнувших меня в этот вояж.
Итак. Напомню, что еще в январе прошлого года мы отослали Вильгельма Евграфовича Евсеина, доцента Московского университета и «первооткрывателя» портала, в Александрию, в гости к археологу Бурхардту. После того, как мы с доцентом нащупали подход в исследовании загадочных «александрийских» пластин - научились совмещать их, как паззлы, в большие квадраты, в результате чего на образовавшихся листах проступал скрытый текст, - встал вопрос о расшифровке остальной части «картотеки». Но грозные события последних месяцев - покушение на государя, организованное компанией радикалов  из 21-го века, - не позволили уделить изысканиям должного внимания. А потому - доцент отправился в Александрию в одиночку и там, в тиши бурхардтовых подземных «лабораторий» и занялся исследованиями. Их результатом - пока, увы, единственным -  оказался способ «закрытия» порталов; эти сведения почти сразу пришлось употребить в дело - и в результате мы застряли в 19-м веке. Нет, я не виню сына за то, что он принял это решение; более того - я сам посоветовал ему прибегнуть в критический момент к этому средству. Так что -  теперь «тоннель в будущее» закрыт, и, похоже, надолго. Евсеин даже полагает, что навсегда - но здесь я с ним  не соглашусь: некоторые из содержащихся в пластинах указаний дают нам надежду на то, что  восстановить заветный портал, так или иначе, возможно.  Иного пути в 21-й век у нас нет; разумеется, мы не собираемся упустить даже столь мимолетный шанс, да и наши «покровители» - в лице Государя Александра 3-го и его Департамента Особых Проектов -  крайне в этом заинтересованы. Даже поверхностного знакомства с информацией из будущего, оборудованием, трофейной техникой - средствами связи, мотоциклами и оружием - хватило, чтобы все посвяшённые впали в эйфорию. Как ни настаивал Корф (подогреваемый доктором Каретниковым и автором этих строк), как не пытался убедить государя усилить режим секретности касаемо  «наследия потомков» - всё зря.  В  России 19-го века представление о гостайне пребывает в зачаточном состоянии. Да захоти лично государь и его верные жандармы обеспечить должную конфиденциальность - всё равно бы ничего не вышло. Слишком многие в курсе; слишком сильна привычка в российской верхушке решать дела кулуарно; слишком укоренилась традиция «неформального обмена информацией», попросту говоря - сплетен.
Извлечённые из наших баз данных сведения носят не только военно-технический характер. Рискну утверждать, что на первом месте по важности стоит не информация о калибрах, броненосцах и лошадиных силах моторов. Главное, как быстро сообразили все посвещённые - сведения, касающиеся внешней и внутренней политики, а так же вовлеченных в грядущие события персоналий. Невозможно переоценить и важность «послезнания» о тенденциях в международных отношениях, во внутреннем положении государств, в экономике, международной торговле, идеологии и развитии революционных и прочих организаций - как в самой России, так и во всей Европе. Но мало получить эти сведения - без должного переосмысления они будут лежать мёртвым грузом. А значит, надо передать их компетентным и весьма высокопоставленным особам - чиновникам министерства внутренних дел, дипломатам, лицам, радеющим о развитии промышленности и экономики. И заодно - расстаться с иллюзиями касательно скрытности: господа эти не относятся к числу тех, кому можно передать папку с «совсекретными» данными и предложить делать выводы, не интересуясь источником сведений. Так  мог поступить Иосиф Виссарионович - да и то, подозреваю, лишь в плохом попаданческом романе. В реальной же ситуации сведения о происхождении информации не менее важны её содержания - министру иностранных дел мало знать о настроениях в правящих кругах той или иной державы - важно еще и представлять, откуда взялись эти сведения, хотя бы для того, чтобы оценить степень их достоверности. Так что круг посвящённых уже в первые дни превысил три десятка человек; к ним, естественно, прибавились разного рода адъютанты, личные помощники, заместители - и это не считая письмоводителей, мелких чиновников, или как там называются эти должности в 19-м веке? И, разумеется, домашние, друзья, карточные партнёры и родственники высоких лиц - не в традициях «современной» России скрывать что-то от супруги, брата или однокашника по Пажескому Корпусу.
В-общем, оценивая темпы утечки сведений за рубеж, мы с Корфом исходили из оценки в 2 месяца - с учётом времени, которое понадобится на осмысление. А дальше -  перемещение любого лица, причастного к «вбросу» будут отслеживать, не считаясь со затратами. Так что дорога за пределы России будет нам закрыта. Отсюда и спешка в организации «африканской» экспедиции - промешкай ещё месяца полтора, и от поездки пришлось бы отказаться вовсе, либо отправляться в путь с такой охраной, что одно это обратило бы предприятие в фарс.
Так что, рассчитывая отыскать в африканских дебрях нечто важное, мы не могли медлить и одного лишнего дня. Пришлось отказаться от масштабной экспедиции - если уж придётся отправиться в Экваториальное Конго, то надо как под землю нырнуть - попросту исчезнув  для тех, кто скоро примется выслеживать нас по всему миру.
Это всё  резоны сугубо практические; мотивы же, которе двигают мною, носят несколько иной характер. Нет, я не умаляю важности экспедиции; но не они играют сейчас для меня наиглавнейшую роль. Дело в том, что получив известие о закрытии порталов, я испытал несказанное облегчение. Ситуация, сложившаяся в течение последних месяцев, причиняла мне почти физические страдания: с одной стороны, я осознавал: то, что начиналось как экзотическая экскурсия, постепенно превращается в манипуляции судьбами миллионов людей, целого мира - причём чужого нам! А с другой - куда деться от ответственности за последствия своих поступков?  Касайся история с порталами лишь меня, сына да Андрея Каретникова - я давно предложил бы прекратить затянувшиеся прогулки в будущее - или, хотя бы, договориться минимизировать эффект от  нашего вмешательства. Пока мы таскали из 19-го века сувениры и тешили своё любопытство - всё бы ничего. Я наслаждался ролью учёного, дорвавшегося до живой, невыдуманной истории, до возможности пощупать её своими руками, вдохнуть полной грудью - и не в виде затхлого воздуха музейных хранилищ или дыма бутафорских сражений. За сына я мог лишь радоваться - парень взрослел не по дням, а по часам, получая такую закалку, какая и не снилась его сверстникам. Одна только поездка в Сирию сделала его старше и серьёзнее одноклассников года на два; Ванька менялся на глазах - и внешне, и в манере говорить, и в поведении. Думаю, родная мать, случись ей сейчас увидеть сына, с трудом узнает его.
И, тем не менее, происходящее оставалось для него аттракционом, приключением - порой страшноватым, но захватывающим, на манер бессмертного «Назад в будущее». И относился он к нему именно так, хотя, возможно и сам этого не понимал; даже рассуждения о помощи жителям этой России, о шансе подхлестнуть их прогресс - и прочие идеи, позаимствованное из скверных попаданческих романов, - оставались умозрительными, на уровне фантастических прожектов.
Но занесла нелегкая в будущее лейтенанта Никонова - и это дало толчок целой лавине событий, последствий которых я никак не мог предугадать. Остаётся кусать локти, стуча себя в грудь и восклицая «mea maxima culpa»*, подобно истовому католику - но изменить что-то уже не в моих силах. А потому - я с изрядным облегчением принял известие о закрытии порталов. Необходимость наблюдать за тем, как через них каждодневно, потоком идёт то, что неизбежно изменит этот мир, лишит его собственной истории, сделает дурной «читерской» копией нашего, угнетала меня - и тем сильнее, что я и сам приложил к этому руку. 

#* (лат) - моя величайшая вина. Формула покаяния и исповеди в религиозном обряде католиков с XI века.

Но, пока у нас был доступ к порталам - мы могли отгородиться от происходящего иллюзией: «это не мой мир, не моя история», предоставив людям ЭТОГО времени самим, в меру своего разумения (вернее сказать - неразумия) черпать из отравленного источника. Но куда деться от ответственности за то, что уже принесено нами в чужой мир?
Но - первого марта ситуация кардинально изменилась. Из туристов, не так уж и заинтересованных (признаемся честно!) в судьбах этого мира, мы превратились в его обитателей. И другой реальности у нас отныне нет - всё, что здесь происходит, теперь напрямую касается и нас.
И меня  - даже сильнее чем остальных «попаданцев»(терпеть не могу этот уродливый термин, ну да уж что теперь…), поскольку я несу ответственность ещё и за Ивана. Я далёк от того,  чтобы заявить - «он достаточно взрослый, чтобы принимать решения», и сознаю, как нелегко было Ваньке решиться закрыть порталы. Он-то потерял куда больше нас с Андреем - в конце концов, мы уже прожили изрядную часть жизни в 20-м - 21-м веках -  и теперь получили шанс начать всё заново. А он оказался вырван из привычной среды, в которой ощущал себя, как рыба в воде, где мог рассчитывать на более-менее обеспеченное будущее, хорошее образование, интересную работу. Но, несмотря на это, мой сын решился закрыть дорогу в 21-й век, который, повернись дело иначе, вполне мог бы и «досмотреть до конца».
И, что характерно - не жалеет. Скорее всего, Иван еще не осознал до конца, что случилось; здесь для него настоящая, не виртуальная жизнь, настоящее дело, друзья, обретённое первое чувство… хотя, может оно и к лучшему? Да, Россию ждут потрясения, причём не только события, которые развернулись в нашей истории с началом Русско-Японской войны и продолжались без перерыва полсотни лет. Меня кидает в дрожь, когда я думаю о том, к чему может привести неумелое и опрометчивое использование информации, содержащейся в «капсуле времени»…
Я нисколько не сомневаюсь, что барон Корф и Никонов  - прекрасные люди, умницы, патриоты; доктор Каретников, вообще чуждый любого рода показухи и позёрства, и готов расшибиться в лепешку ради светлого будущего России. Но - именно это меня и пугает! Получив доступ если не к «высшей власти», то к принятию судьбоносных для всего мира решений, они примутся за дело, и… уж очень это похоже на приснопамятное «дорвались - теперь ПОРУЛИМ!» А то, что они искренне уверены, что владеют единственной истиной, лишь усугубляет ситуацию.
История - слишком могучая стихия. Даже не стихия, а «мировая сила» - и с ней не стоит играть в очко, припрятав в рукав десятку и туза. Да, пару раз ты можшь выиграть - но в итоге всё равно получишь канделябром по голове; в конце концов, тебе известно лишь то, какие карты придут твоему партнёру на первой-второй сдачах, от силы. А потом - полная неопределённость и осознание того, что извлечь туза из рукава способен не ты один.
Говоря без затей - я до смерти боюсь, что нашими благими намерениями окажется вымощена дорога в ад, куда худший, что тот, что сложился в «неправленной» версии истории. Невыносимо тяжело было белым офицерам, замерзающим в степях под Екатеринославом, до последнего момента проклинать себя: «куда же мы смотрели»? Не легче было и тем, кто в бессильной ярости сжимал кулаки 22-го июня 41-го, понимая что - да, могли, но не увидели, не предотвратили, не успели…
Но нам будет тысячекратно горше! Потому что мы-торешили что и «сможем», и «увидим», и «предотвратим» - а вместо этого выпустили на волю куда более страшных демонов…
Я не могу подыгрывать Корфу и Каретникову, потрошить вместес ними эту то ли пещеру Али-Бабы, то ли шкатулку Пандоры -и ппонимать,  на что обрекаю не только Россию, а это всё время, этот мир, это человечество…
Впрочем, возможно, не всё так плохо и правы забытые мною фантасты - время, и правда обладает огромной «упругостью», способной поглотить любые сторонние воздействия. Что ж, тогда мои терзания окажутся лишь бредом, плодом мании величия пополам с манией преследования. И всё же - не могу. Такие мысли об этом сведут меня с ума вернее любого героина; так что поездка в Африку является, по сути, эакапизмом, жалкой попыткой бегства от действительности, от непрошеной ответственности.
Вот ведь ирония - всю жизнь я, так или иначе, занимался именно эскапизмом. А как иначе назвать увлечение фантастикой, потом ролевыми играми, исторической реконструкцией и в итоге - псевдо-исторической публицистикой и «попаданством»? Так что можно считать - жизнь подошла к некоему логическому перелому, когда замаскированная удобным словом «хобби» тяга к уходу от реальной жизни, приобрела рельефные и осязаемые формы.
Остаётся  оправдание для себя самого - а что, если в конце этого пути и в самом деле найдётся способ восстановить портал? А хочу ли я этого? Возами таскать предкам краденые, не выстраданные ими, не выдавленные по капле из природы знания? Подкидывать чужие решения, давать непрошенные советы - зная, что они будут приняты с радостью и без оттенка сомнения? Или - хлопнуть дверью, уйти, предоставив этот мир самому себе - и отравленным всходам, которые вот-вот даст наш посев? 
Пароход неторопливо карабкается с волны на волну. После относительного затишья Босфора Мраморное море встретило нас крутой зыбью. Антип уже третий раз приходит звать «барина» в каюту, подальше от стылых мартовских ветров; а я - я всё стою, вцепившись в леер и смотрю куда-то вдаль, в туманную мглу…»