А нужно ли такое вводить?)
Если честно, то как-то совершенно в моей голове не укладывается этот образ и с позиции языческих верований и с моральных устоев предков.
Не верится, не вяжется с тем, что знаю.

Отредактировано Margohechka (26-04-2015 23:48:32)

Лечение Ольги затягивалось и, похоже, что-то шло не так.
             Любава старательно отпаивала подопечную отварами, натирала мазями, но сил девушке не прибавлялось. Она не могла самостоятельно подниматься, сидеть приходилось, подложив жесткие валики из скрученных шкур или набитого душистым сеном  мешка. Единственным достижением больной за столь длительное время было «овладение руками» - Ольга самостоятельно брала и держала ложку, чашу; но сильная усталость валила ее обратно; обильный пот, словно после тяжелой работы заливал глаза. 
              Любава лишь вздыхала и сокрушенно качала головой — она не знала чем еще можно помочь княжне. Когда же терпение лопнуло, и женщина поняла, что не справляется с возложенной на нее миссией, в ясное утро Ольгу переложили на носилки и куда-то понесли. Она испугалась, но на вопрос врачевательница ласково погладила девушку по руке и успокоила, объяснив, что ей нужен совет.
            «Консилиум значит» - успокоилась Ольга и решила получить удовольствие – по ее подсчетам она провела в закрытом помещении больше двух месяцев. А тут: яркое, еще не злое по-летнему солнце, воздух с волнующим запахом жизни, да и вообще – простор!
            Небольшой отряд очень быстро достиг опушки леса, лишив Ольгу возможности восхищаться увиденным.
             Вновь над головою свисали мохнатые лапы елей с шишками, по ним весело  скакали шустрые белки. Тропа была не хоженой, путь преграждали завалы или густая паутина, свисавшая седыми кусками размером с одеяло, отчего казалась вековой. Маленький отряд осторожно огибал такие места, не забыв совершить поклон и прошептать:
               - Прости, Великая Мать, мы не потревожим...
              А Ольга пытливо рылась в остатках памяти, вспоминая пантеон славянских богов, и на ум приходило лишь одно имя — Макоши — Великая Мать, это вызывало трепет и, чего таить, страх от незнания и своей физической беспомощности. Чем дальше уходил маленький отряд от поселения, тем гуще становился лес, первозданная дикая красота вызывала трепетное восхищение силой природы и даже отсутствие летнего солнечного света, который не мог пробиться сквозь густую чащу ветвей,  не огорчало.
              Путь оказался неблизким: дважды устраивали ночевку, каким-то чудом выходя на места стоянок предыдущих путешественников. Ольгу укладывали под навесом на деревянный настил, заботливо подстелив шкуры. Собрав сушняк, разводили небольшой костер, весело горевший всю ночь и обогревавший путников. А поутру вновь выходили на едва различимую тропу и шли-шли все дальше вглубь девственного леса.
              Место, на которое они выбрались, назвать поляной было сложно: скорее проплешина, совершенно лысая, утоптанная, без единого кустика и зеленой травинки-былинки. Что за диво? А вокруг стена леса с густой паутиной. На противоположном конце прямо из земли торчала крыша, крытая таким же седым мхом и еловыми ветвями и что-то напоминающее трубу. Из нее выпускалась белая струйка дыма, витиевато вилась вверх, дробилась, рассекаемая ветками, и терялась в высоте размашистых лап елей. 
             Ольга пропустила момент, когда появился дивный старик в белой рубахе и широких штанах, собственно, белым у этого персонажа из русских сказок было все: борода ниже пояса, волосы, кудлато обрамляли голову и небрежно спускались, спутываясь с длинными пышными усами и бородой, кожа отсвечивала прям лунной прозрачностью, чуть-чуть не сливаясь с одеждой и волосами.
            «Ох ты ж! И из какой мы сказки? Это грим?! Не похоже, странно: как такого сохранить в области удалось? Где СМИ? Прохлопали такой сюжет!»
            - Здрава будь, Любава, сама и люди твои! - проговорил старик, отвечая на приветствие и поклоны, - Что привело? Раненый? Так я не врачую, сама знаешь, зачем беднягу тащила, мучила? 
              - Спасибо на добром слове,  Добромир! Знаю-знаю, что не лечишь, но тут вот какое дело, - Любава и занятный старец из сказок отошли в сторону большой коряги и зашептались.
            Маленький отряд притих, устроились на пеньках давно срубленных деревьев и застланных высохшим мхом. Разговор Любавы с  хозяином загадочного места был долгим, закончив, старец медленно поднялся и подошел к Ольге, которая с интересом и без смущения рассматривала «персонаж» вблизи.
          - Тащите княжну ко мне, - приказал Добромир. Носильщики засуетились, и Ольгу внесли в землянку.
          Уложили ее на широкую лавку у дальней стенки, которая оказалась не земляной, а деревянной,  сучковатой и блестела приятным золотистым цветом свежего дерева. Пахло травами, что во множестве висели на стенах и балках, Ольга улыбнулась – обстановка напоминала знакомую картинку из книжек русских сказок, точь-в-точь. Бабы Яги не было, следовало расслабиться и ждать, для чего Любава притащила ее в эти дебри.
          - Устраивайтесь на поляне, - велел хозяин носильщикам, - Нечего здесь топтаться!.. Мешаетесь только! Будете нужны – кликну.
          Когда они остались одни, старик прошел в угол, скрытый от Ольги очагом, послышался шум, напоминающий лязг замка, затем тихое бормотание, в котором невозможно было разобрать ни слова. Потом раздался звук, напоминающий резко отпущенную деревянную крышку или дверь. И наконец Добромир появился рядом с Ольгой. В руках старец, со столь успокаивающим именем, держал кусок ткани и небольшой моток ниток. Все это он небрежно кинул Ольге.
           - Нечего бездельничать, времени мало. Шить-то умеешь, княжна?
           - Что шить? – Ольга с удивлением рассматривала инструмент напоминающий иголку, сделанный явно из кости какой-то рыбы, довольно грубую ткань и такие же суровые нитки.
           - Рубашку… Али в ромеях женщин не обучают?
           - Об-бучают, - медленно проговорила Ольга, ответив наугад, и  встречаясь взглядом с Добромиром. Не знала она местных порядков! Да еще пришлось вспоминать, кто такие ромеи эти, к которым ее причислили. Если из истории, то так звали византийцев, но она-то тут при каких-таких делах?! Она – русская, россиянка, москвичка, к Византии не имеет никакого отношения. И познания в современной географии вопили, что такой страны – Византия, больше не существует. Что-то ее странные хозяева заигрались в исторических реалиях, или точно, несомненно, путают с кем-то. Рассмотреть на лице, спрятанном в бороде и усах на пол лица, ничего не удавалось, но интонации, немного презрительные, подсказали, что старик явно не рад гостье и хлопотам, свалившимся на него. 
           - Вот и шей, - Добромир вдруг наклонился к Ольге и бесцеремонно откинул глубокий ворот ее рубахи. Она дернулась и не скрыла испуга:
           - Что вы делаете?!
           - Где крест твой, ромейка?
           Взгляды пересеклись, на Ольгу внезапно навалилось спокойствие, руки выпустили ткань и моток с нитками, она, как кролик перед удавом, послушно уставилась на старика. Тот протянул руку, коснулся пальцами ее лба и зашептал слова непонятного языка…
          «Гипноз…» - успела подумать Ольга, проваливаясь в неведомое.
         
            Она пришла в себя и вновь попыталась соотнести пространство, время и старика, которого в обозримом пространстве  землянки не наблюдалось.
           Взгляд упал на живот, от увиденного Ольга вздрогнула: там лежала сшитая рубашка…
            «Ни-че-го-се-бе… Я что ли сшила?! Старик-то не стал бы, хотя б из вредности… Но как? Когда?!»
                     Ольга повернула руки ладонями к себе и внимательно рассмотрела пальцы. Ни одного укола. Кожа везде ровного цвета – нет натертостей. Да она в жизни столько не шила – здесь «километры»! Не может же не чувствовать дискомфорта – труд-то только кажется легким!
           «А что это за шов такой? Я его вообще не знаю, ни бабушка, ни учительница по трудам в школе не обучала… Волшебство?.. »
           Но Ольга была материалисткой и считала, что любому необъяснимому явлению всегда найдется реальное объяснение. Нет магии, нет волшебства-колдовства. Не существуют они на свете! Добромир усыпил ее и подкинул рубашку, которая была у него. Вот и все колдовство. Чудят ее странные знакомые, с какой целью только?
           - Проснулась? – шаркнули шаги, и в свете лучины к ней склонилось лицо Добромира, - Пей отвар!
          Ольга послушно выпила все и вновь провалилась в сон.
          Утро она почувствовала: непонятно откуда пробившийся теплый лучик ласкал ее щеку и подобрался к глазам. Распахнув их, она увидела, что вся крыша землянки усеяна мелкими дырочками, сквозь которые стрелами падали и пересекались множество таких вот лучиков. Зрелище было красивым, мирным и вновь напоминало сказку, добрую и с хорошим концом.
Это успокоило Ольгу. Девушка вздохнула и потянулась, присев…
         «Я могу сидеть!.. О, чудо! И в руках сила…»
         - Собою любуешься, ромейка? Сейчас Любаву кликну, чтобы помогла тебе, -  прозвучал голос Добромира, тот, не показываясь, хлопнул входной дверкой и снаружи послышались голоса.
          «Уже б княжной назвал или Ольгой, а то «ромейка»! Словно имени нет у меня!» - поморщилась Ольга.
          Любава пришла к ней радостная, с улыбкой рассмотрела рубаху, что должна была сшить Ольга, помогла ей умыться, привела в порядок длинные волосы девушки, все также не заплетая в косы, а скручивая в странные пряди и укрепляя их ленточками. Но Ольга не сопротивлялась, не удивлялась, доверившись умелым рукам.
            Позже, ближе к вечеру, появился и Добромир. Любава тут же ушла.
Хозяин, «поколдовав» над горшком, что кипел на огне, подсыпал душистой травы, перелил в глиняную чашу и подал ее Ольге.
           - Знаю я, почему у тебя хворь не желает выходить. Чужая ты нашей земле, чужая и ромеям… Поняла?
          Ольга сглотнула остатки отвара и мотнула головой, отрицая.
           - Креста на тебе нет – нет силы от нового бога, да ее и не может быть на нашей земле. Искал я твои корни здесь. Корни рода. Не нашел. Получается: чужая ты и здесь… Потому и нет силы, которая б тебя подняла. Теперь поняла?
         Ольга кивнула, мысли неслись стремительно:
         «Признаться, что меня принимаютза другую?..»
         «А обухом по темечку?»
         «Где ж полиция? Что за дебри лесные и чудные обитатели?»
         «Так признаться или нет?»
          «Не хочу по темечку. Послушаю. Что дальше скажет. Все равно мне не убежать»
          - Для того, чтобы связать тебя с нашей землей нужно совершить обряд. Имя тебе дать новое. Богам подношение сделать. Для того тебя Любава сюда и притащила. А что креста нет, хорошо. Упал-пропал. Рано еще, не время.
Поняла?.. 
          Ольга вновь кивнула.
          - Я вот объясню тебе, как это и для чего. Каждый  имеет право выбрать имя, сие есть право человечье. Иной хочет сильнее, жестче стать, берет грозное имя. Кому-то надоть помягШе, женщине например, послушнее, нежнее стать. Имя, что звук, звук та ж стихия – как звучит, таким и человек становится. Вот и ты, принимая новое имя, новую долю получишь. Имя сама выберешь, или мне подумать?
          - Выбрала. Ольга.
          - Чудно ты говоришь. Неправильно. Ольха!  Дерево хорошее, - произнес Добромир на свой лад. Поворил несколько раз,  вслушиваясь, будто смакуя, - Красивое, женское. Листочки круглые, но с зубками. Сережки глаз радуют, тронь грубо – облетит. К месту приживается, то низенькой растет, словно сил нет, то к небу, облакам взлетает могучим, сильным деревом. И хоть веткой ее сажай, хоть семенем, хоть орешком – примется, вырастет… Вот  завтра и спросим богов, достойна ли ты это имя носить…
          - То есть как это достойна или нет?! Не хочу другого.
          - Спи уже, горемыка! Так и спросим. Мож тебе другое имя нужно. Богам виднее.

Отредактировано Margohechka (25-05-2015 11:35:59)

Как?!Совсем невидимого? ((