***

         Ольга с беспокойством ожидала утра: слова Добромира - она должна теперь обращаться только к древним, языческим богам несколько ее смущали. Не то чтобы она была «истинной» православной, соблюдающей все обряды и посты, нет. Как и все ее поколение,  отмечала праздники, особо «не заморачиваясь» над тем смыслом и значением веры, которую они несли. Здесь скорее звучали моральные аспекты – в прошлом люди гибли за веру, принимали мучения… А она? Она должна вот так легко отказаться от привычного «Слава, Господи! Господи, помоги!», часто срывающегося на «автомате», особенно во время экзаменов. Непривычно. Неуютно. Непонятно для чего?
           Она не собирается здесь зависнуть, в чужом и странном мирке. Ее же должны искать? Что ж, отказаться от странного обряда ей не позволят, значит – «будет посмотреть». И потом, никто же не знает, что она думает по поводу всех этих приготовлений, на самом-то деле – они ей чужды. Хотят позабавиться с ее участием, пусть потешатся надеждами! Она теперь стоит на ногах. Может ходить. К тому же, прикрытая одеялом, Ольга, выполнив целый ряд упражнений, проверила работу мышц.
         Работали!!!
          - Готова? – спросил Добромир поутру. Что наступил новый день, Ольга лишь догадалась: в землянке все равно было темно, и горела лучина.
         За спиною волхва мелькнула тень, а потом в светлое пятно вышла Любава. Ольга села на койке. Настроение с утра не задалось – смутные сомнения мешали выдавить улыбку.
          - Вставай, пора идти, - начала хлопотать вокруг подопечной Любава.
          - Куда?
          - Туда, где праздновать будем твое имянаречение!
          «Как крестины что ли?» - чуть не ляпнула вслух Ольга.
         
          Собрались быстро. Вышли. И опять брели непонятно куда, через непролазные дебри, сухостой, седую паутину, огромными покрывалами свисающую до земли…  Не слышно было птиц, не скакали веселые белки, редкий луч солнца пробивался острой стрелой до тропы, но, испугавшись мрачных залежей бурелома, таял быстро или резко улетал назад. Казалось не только деревья и воздух замерли, но и само время никто и никогда в этих местах не тревожил, настолько все было огромным и старым, девственным и застоявшимся.
            «Странно, у нас младенца крестить несут в церковь, а здесь в чащу тащат… Правда, я не младенец. Ох, нечисто это дело. Нужно будет, как выберусь, в полицию заявить, странные какие-то люди!»
            Временами возникало ощущение, что они бродят по кругу, останавливались нечасто, пили родниковую воду, что взяли с собою. К вечеру, упавшему и накрывшему внезапно, добрели к стоянке: навес  бревенчатый, настил из еловых лап и сухой травы, темное пятно костра, обложенное гладкими камнями. Повалились спать, отужинав душистой грибной похлебки.
           Едва проступили очертания частокола  деревьев, поднялись, испили водицы и вновь побрели. Ольгу это молчаливое путешествие морально утомляло. Реально они уходили все дальше и дальше от людей, к кому она могла выйти, при удачном стечении обстоятельств и сбежав. Шансы на освобождение таяли с каждым шагом в неизведанную глубину леса. Лишь на четвертый день тропинка резко оборвалась, и все остановились перед рукотворным забором из целых бревен, высотою в два человеческих роста, за которым высилась небольшая смотровая башенка и... виднелось чистое, нереально синее небо с кучеряво-белыми облаками.
            - Эй, люди! Принимайте путников! – зычно крикнул Добромир.
            Ждали недолго. На той стороне появился охранник.
             - Кто такие?
             - Добромир.
             - Милости просим! – мужчина спустился и через некоторое время то, что показалось Ольге забором, взмыло вверх, открывая взору большое пространство, свободное от леса, но полное различных построек и людей. Вот так с ходу девушка не могла понять: это военный лагерь или обычное поселение. Их встречало много вооруженных людей,  из добротных построек выходили женщины… Много женщин. Гораздо больше, чем мужчин. Некоторые подходили и радостно обнимали Любаву, другие ей били низкие поклоны. Вот только оружие было несовременным: большие луки и мечи…
          «Поклонники реконструкции? И для чего в такую глушь забрались?»
          Если Льга уже привыкла к речи Добромира и Любавы, что не понимала с ходу, то немного додумывала, то здесь, в новой речи, опять началось через пень-колоду.
          Ольга долго гадала, что поведали Любаве женщины, употребив незнакомые ей слова: гоньзнути 1/ городницу, 2/ грезня 3/, взмахивая руками и смеясь. Немного знакомым показалось слово «яруга», переводимое со старославянского языка как проходимый овраг…
          «И вот для чего реконструкторам болтать на древнем языке? Для единственного зрителя? Странные они, право слово!»

***
1/ гоньзнути  - спастись бегством;
2/ городницу – часть моста;
3/ грезня – заросли кустарников;

          Прибывших провели в срубленную избушку, где Ольга с удовольствием расположилась на лавке, вытянув ноги и дав отдых всему телу.  Женщины хлопотали, накрывая стол, но, когда сели кушать, ее не пригласили, лишь поднесли нечто напоминающее ягодный морс. Девушка удивилась, выпила, обиженно отвернулась к стенке и сразу уснула.
          Утро началось с мычания коров. Любава уже была на ногах, когда Ольга открыла глаза. Приятельница была нарядной. Прямо светилась радостью. Остальных женщины оделись в расшитые красными нитками белоснежные рубашки до пят, с множеством бус из разноцветных камней.
          Девушка послушно поднялась, собралась умыться, но Любава не дала:
         - Идем к роднику.  Там умоешься.
         «Там, так там!» - безразлично пожала плечами Ольга и послушно пошла за женщиной на край селения.
         Родник располагался среди белоснежных молодых березок, сочная зеленая трава, словно на картине, гармонировала с белоснежными камнями, которые обрамляли настоящую, сделанную природой купель.
         - Вот. Священный родник. Раздевайся и мойся!
         Ольга хмыкнула, скинула сапоги и опустила стопу, попробовала температуру воды.  Холодная!
          - Раздеваться? – переспросила она Любаву, потому что желания прыгать в ледяную воду не испытывала.
          - Да, омоешься.
          - Угу, - Ольга застыла. Планируемый обряд перестал нравиться совершенно. И раздеваться, то есть снять штаны и рубашку – все, что на ней, она  была не готова.
          - Чего ты? Помочь? – Любава не дожидалась и стала стаскивать с девушки рубашку.
          «Елки-палки! В купель голышом?!» - Ольга отскочила в сторону и осталась без рубашки.
          - Вода холодная! – обняла плечи руками.
          - А в мокрой одежде будет еще холоднее, - заметила Любава, без смущения рассматривая девушку, - Давай, быстрее! Нас уже ждут!
          - У-у-ух! Ладно, – Ольга скинула штаны и прыгнула, чтобы не тянуть наступление неприятного момента. Однако не смогла  определить, что ей сейчас неприятнее: быть обнаженной под множеством любопытных глаз или испытать действия студеной воды. Ей показалось, что она выскочила  быстрее, чем впрыгнула, стуча зубами, нервно стряхивая с тела капли воды. Любава укутала ее в холстину, а потом помогла одеться.
          - Идем, нас уже ждут.
          В поселок возвращаться не пришлось, вновь углубились в лес, сторожевой стеной окружавший поселение со стороны родника. Между деревьев мелькали крупные подберезовики, на которые никто не обращал внимания. Непроизвольно у Ольги зачесались руки – собрать, чего добро такое зря пропадает. Но обрвала себя – растут и не трогают, значит что-то опять не так в этом странном поселении. Идти пришлось недолго. Едва миновали  крутой земляной вал, как открылась  большая поляна, утоптанная множеством ног. На другом конце селения высилась площадка из валунов настолько огромного размера, что поднять их можно было только краном. Оставалось удивляться, где его достали в глуши. Выложены они были затейливо – ступенями, ведущими к деревянному строению из потемневших от времени бревен.
          «Храм? Дом «советов»?» - попробовала отгадать Ольга, склоняясь к первому утверждению, с интересом рассматривая два кострища, выложенных камнями. В одном из них горел огонь. Многочисленны фигуры, вырезанные из дерева или камня располагались по дуге, многие были намного выше человеческого роста. Примерно в середине поляны стояла высоченная стелла или столб, опять же окруженная каменными изваяниями.  Немного в стороне от нее собралось человек тридцать жителей селения. По всему свободному пространству «поляны» лежали камни, образуя круги.
          «Значит все ж храм, а полянка – языческое капище… Скверно! Что-то здесь не то. Меня лечили, нет, сначала украли, помыли, сюда привели. Долгим разговорам с Добромиром веры нет. Это может оказаться ложью, для того, чтобы я сама пришла сюда. А цель окажется иной. Вот же влипла! Ни оружия, ни палки какой… Даже спринтерский бег по пересеченке меня не спасет от этих неоязычников… Я же не знаю, что они удумали! Уж лучше бы настоящие славянские язычники, они ж людей и животных в жертву не приносили, а эти новые… Ой-й-й… Я действительно боюсь..»
         Из здания вышел Добромир, а следом еще двое мужчин, одинаково бородатых, но моложе волхва на пару десятков лет.
         «Ну вот сейчас и кривая дорожка моя закончиться, все будет ясно!»
          Взмахнув рукой, Добромир указал на место рядом с горящим костром. Любава ткнула Ольгу в спину, и они  подошли.
         Добромир с помощниками стояли вокруг камня, напоминающего кресло. Любава взяла Ольгу за руку и потянула за собою. Женщина уселась поудобнее, раздвинула ноги и принудила девушку опуститься на землю, прилечь.
             «Сначала ледяная купель, теперь сырая земля, вот же чудики!» - усмехнулась Ольга, послушно устраиваясь на траве. Она немного облокоттилась на ногу Любавы и  внимательно следила за помощниками Добромира.
           Добромир забормотал уж совсем непонятные слова, лишь перечисление богов было знакомо. Несколько раз повторил имя Макоши и кивнул мужчинам. И тут-то Ольга забеспокоилась: стоящий напротив нее,   вынул приличного размера нож… сделал шаг… медленно поднял руку, замахнувшись…  На нее! Еще шаг…

Отредактировано Margohechka (19-06-2015 12:37:29)