Напоследок осмотрели разобранные привода маховых перепонок «Ос». Эссен долго изучал их устройство; мял в пальцах бледно-зелёные жгуты псевдомускулов; осматривал суставчатые шланги, по которым в них подводился питательный коктейль; изучал медные трубки паропроводов, отвечавших за разогрев машущей «мускулатуры» аппаратов в экстренном, боевом режиме. Особо удивили  лейтенанта лейденской батареи - по его словам, аналогичным устройствам, известным в его мире, было далеко до этих по ёмкости и мощности. Механики любезно продемонстрировали гостю разобранный элемент, и тот долго восхищался рабочими пластинами из пористого, как бы вспененного металла. Алёша пояснил, что создавать такую «металло-пену» имперские инженеры научились сравнительно недавно, и дело, разумеется, не обошлось без вездесущей ТриЭс. Новые лейденские батареи были весьма дороги, и к тому же имели неприятное свойство взрываться при простреле обычной пулей. Однако, дело того стоило - мощность новых источников тока оказалась такова, что позволила чуть ли не удвоить полётное время малых боевых крыланов типа той же «осы». Алёша особо упомянул, что конфедераты, которые, собственно, и изобрели эти новые «лейденские батареи», сами ими почти не пользуются - пилоты-инри стараются, где только возможно, заменять устройства, пусть и с ТриЭс начинкой, на «псевдо-живые» элементы, хотя бы и в ущерб эффективности. Так, на «вивернах» и «стрекозах» - во всяком случае, на тех, что пилотировались всадниками-нелюдями, место батарей занимали обычно «электрические слизни».
Механик, услышав эти Алёшины объяснения, брезгливо скривился. Неудивительно - возьми десяток человек, и можешь быть уверен, что девять из них будут относиться к инрийским псевдо-и квазиживым устройством с плохо скрываемым отвращением. Как, впрочем, и к сами инри. А этот, десятый, к гадалке не ходи - окажется либо студентом либо магистром, либо каким-нибудь невыносимо утончённым типом из богемы. Для них, конечно, инри - если не образец для подражания, то уж, во всяком случае, «братья по разуму» и добрые соседи. Вот и дождались, когда эти соседи принялись пиростудень на головы кидать...
Эссен, услыхав незнакомое слово «пиростудень» немедленно пустился в расспросы; слава богу, лекцию о вооружении инрийских и вообще конфедератских летательных аппаратов Алёше пришлось заканчивать уже на ходу. От эллингов, окаймлявших лётное поле, и до временных дощатых пирсов пешком было минут пять - остров, как ни крути, невелик, и пространство, отведённое воздушным кораблям, составляет его сердцевину.
У дощатой пристани сиротливо приткнулся мотрный катер с «Александра Первого». Алёша знал, что сама авиаматка, как и остальные корабли «гостей», стоят на бочках, за островом, под прикрытием поросшего мелким леском мыса. Невелика маскировка, но другой-то нет; к тому же в воздухе постоянно висят патрульные корветы, так что лишних глаз можно пока не опасаться.
Пакетбот из Туманной Гавани оказался здесь же. Особой активности возле него Алёша не заметл; лишь двое матросов в замызганных робах - гражданские, что с них взять! -  неспешно возились со сходнями. Гардемарин поморщился - нет на этих бездельников хорошего боцмана, уж они у него забегали бы! Ну ничего, раз началась война - матросов торгового флота, скорее всего, заберут по мобилизации. Вот там и узнают, что значит настоящая дисциплина. Хотя - это же морской флот, «плывунцы»,  куда им до воздухоплавателей...
Рядом с катером гостей, наполовину выбравшись на пирс, обсыхала «водомерка». Проходя мимо аппарата, Алёша как бы невзначай покосился на эту дорогущую игрушку. Так и есть - прогулочная модель, работа конфедератов... эти миниатюрные аппараты недавно вошли в моду - богатые любители острых ощущений готовы были платить сумасшедшие деньги за сами «водомерки», нести непомерные расходы по их обслуживанию - лишь бы испытать ни с чем не сравнимое чувство скольжения, почти что полёта по водной глади.  Эти амфибии - "водомерки" могли передвигаться и по суше - были снабжены четырьмя парами тонких, много-суставчатых конечностей неимоверной длины; эти «прутики-ноги» могли  «елозить» по поверхности воды, поддерживая аппарат «на плаву» и придавая ему неимоверную скорость. Знающие люди объясняли Алёше, что "водомерки", как, впрочем, и многие создания инри тоже были, в определённом смысле, живыми существами - во всяком случае, система управления неимоверно сложной псевдомускулатурой, обеспечивающей скольжение по водной глади, выращивали на основе нервных ганглий самых обычных пауков-водомерок, каких сотни в любом деревенском пруду.
Единственным недостатком стих устройств, помимо несуразной дороговизны содержания (одна "водомерка" тратила за час «полёта» втрое больше питательного коктейля, чем боевой крылан) была их чувствительность к волнению. Уже при трёх баллах экзотические игрушки оказывались бесполезны - они теряли скорость, проседали до середины «ходуль» в воду и всё норовили зарыться в волну и опрокинуться. Однако - Алёша точно это помнил - ходили слухи о боевых «водомерках», новинках флота Конфедерации. Это-то, надо думать, в волну на трёх баллах не зароются...

ПасПасажиры прибыли на двух больших армейских парокатах. Не так много их и было - многие решили дождаться обещанного на днях рейсового дирижабля, который собирались прислать «Западные воздушные линии». К услугам Флота прибегли самые нетерпеливые, или те, кому дела не позволяли терять времени на острове, переполненном военными.
Старенькому колёсному пароходику, разменявший, наверное, третий десяток, предстояло принять на борт непривычную публику.  На роскошных лайнерах «Западных линий» не случалось пассажиров, стеснённых в средствах - такие редко прибегают к услугам подобных посудин. Сам Алёша попал на дирижабль в-общем, случайно; семья Веденякиных никогда не отличалась богатством, билет на роскошный лайнер достался гардемарину лишь благодаря военному ведомству - то резервировало часть кают на коммерческих рейсах для путешествующих офицеров. В другое время юноша и мечтать бы не мог о столь комфортабельной поездке - но так уж получилось, что кто-то из капитанов второго ранга, возвращавшихся из столицы к месту службы занемог, и место на борту воздушного корабля - не пропадать же оплаченной Флотом недешёвой услуге! - досталось направляющемуся в отпуск гардемарину. Алёша припомнил, как неуверенно он чувствовал себя поначалу на борту роскошного лайнера. Выручала форма; в среде богатых, высокопоставленных  гражданских, китель Воздушного Флота пользовался уважением - даже если владелец его ещё не закончил Корпус. Лычки гардемарина могут скрывать под собой будущие адмиральские эполеты - а потому Алёшу приняли в среде публики, путешествующей «Западными линиями» как равных. Других на «Династии» не было - это вам не пассажирские пароходы, где глубоко под прогулочными палубами и салонами первого класса, в духоте и полумраке, озаряемой редкими калильными лампами, теснились дощатые нары для трюмных пассажиров.
Новые Алёшины знакомые - и Катя и магистр-технолог со трудной фамилией «Фламберг», - несомненно, относились если не к высшему обществу Империи, то  уж наверняка - к достаточно привилегированному слою. И тем более дико смотрелась эта публика радом с обшарпанными армейскими парокатами, на сходнях древнего колёсного пароходика, раньше возившего  лавочников и мастеровых Туманной гавани на воскресные морские прогулки...
Катю гардемарин разглядел сразу же. Она сдержаннно-прилично, как и подобает благовоспитанной  барышне её круга, поздоровалась с офицерами. Лишь в глазах мелькнули чёртики - и Алёша радостно улыбнулся, вспоминая эту чопорную девицу на артиллерийском мостике дирижабля, с тяжеленной обооймой митральезы в изнеженных ручках... или висящей в паутине растяжек, над округлым боком мета-газового баллона.
К его удивлению, девушка поздоровалась с ним довольно рассеянно, протянула ручку для вежливого поцелуя - и немедленно переключилась на Алёшиноо спутника. Видимо, слухи здесь  распространялись со скоростью пожара на водородном дирижабле - пассажиры «Династии», невольные пленники плавучего острова, уже успели наслушаться о взявшейся ниоткуда эскадре, о необычных летательных аппаратах, спасших их самих от куда более трагической участи. На Эссена поглядывали с любопытством и восхищением; Катя же, которой Алёша представил своего спутника, немедленно принялась расспрашивать авиатора о впечатлениях. «Похоже, они тут всё уже знают... - недовольно подумал Алёша, рассчитывающий занять внимание девушки рассказом об удивительных пришельцах. - И когда это только успели...»
Поскольку юная особа всецело завладела вниманием лейтенанта, на долю гардемарина досталась Катина спутница - неопределённых лет сухопарая дама, на лице которой навсегда застыло выражение недовольства. Она взирала на  пакетбот с таким видом, будто его неказистая наружность наносила жесточайшее оскорбление её эстетическим чувствам; необходимость же подняться на борт граничила, судя по страдальческому изгибу губ почтенной дамы, с аскетическим подвигом. Алёша сообразил, что так и не успел расспросить свою соратницу об этой особе - и усомнился теперь, что та была обычной компаньонкой  при взбалмошной девчонке из богатой семьи. Разве что дуэньей в старомодном смысле этого слова - дальней родственницей или  тётушкой, опекающей непутёвую племянницу. Уж очень красноречивым было брезгливое выражение, с которым дама рассматривала «простонародное» судёнышко. В душе у Алёши, который в детстве не раз путешествовал «экономным» классом на подобных посудинах, шевельнулось нечто вроде злорадства. Немедленно, впрочем, задавленного - не подобает будущему блестящему офицеру-воздухоплавателю поддаваться столь низменным эмоциям!
Воспитание вынуждало юношу выслушивать собеседницу, прилично кивая там, где следовало обозначить интерес, и вставлять реплики - там, где требовалось высказать мнение. Фламберг, вежливо поздоровавшийся с юношей, предусмотрительно держался подальше от почтенной дамы - видимо, уже успел пообщаться с ней во время ожидания в казармах. Алёша заметил острый  взгляд, которым магистр одарил Эссена.
«Прислушивается, умник... - тоскливо подумал юноша. - Выжидает момента, чтобы принять участие в беседе - и, конечно, дождётся - недаром Эссен так хотел познакомиться с учёным магистром и подробнее расспросить его про ТриЭс и прочие инрийские чудеса. Ещё бы - специалист в самой загадочной области знаний, блестящий молодой учёный - как такого обойти вниманием? Да и Катя, надо думать, будет рада. А ему, несчастному, развлекай тем временем эту старую воблу....»
К немалому облегчению гардемарина, магистр продолжал держаться в стороне от беседующих молодых людей; видимо, деликатность не позволяла тому вмешиваться в беседу Кати и Эссена, и Фламберг занял позицию в стороне от обеих парочек. Что не мешало ему ловить каждое слово - алексей отметил, каким внимательным, острым взглядом магистр смотрел на Эссена.  Пожалуй, даже слишком внимательным - он-то, Алёша, наивно полагал, что внимание магистра достанется в первую очередь прелестной собеседнице лейтенанта....
Пожилую собеседницу самого гардемарина, по  счастью, занимала весьма животрепещущая тема. Алёша за штабной суетой и прогулками с Эссеном немного отстал от событий, но этого никак нельзя было сказать о скучавших в ожидании пакетбота пассажирах «Династии». Лайнер повис на краю лётного поля, возле ремонтных эллингов; но бортовая типография работала, и утренний «бортовой листок» был исправно доставленная пассажирам - пока рейс не закончен, они считаются гостями воздухоплавательной компании. В газетке нашлись а как же? - разместила дагерротипы с видами разрушений Туманной гавани. Неведомый репортёр - с почтовым голубем доставили на остров его статью, что ли? -  не пожалел эмоций, расписывая сожженные пиростуднем кварталы, трущобы, залитые мета-газом, стекавшим в низины из разрушенные газгольдеров; разрывающие душу картины детей и стариков, задохнувшихся в своих хибарках.
Жертв в «чистой» части города оказалось, тем не менее, сравнительно немного - около полутора десятков человек, попавших под струи режущих дисков конфедератских штурмовиков; кто-то погиб, придавленный обломками рухнувших зданий. Но, в целом, благополучная публика отделалась испугом, хотя, конечно, отнюдь не лёгким, и тем сильнее зрело недовольство в рабочих кварталах, где и на пятый день после налёта не прекращали хоронить погибших и разбирать завалы. Эмоции уже несколько раз выхлёстывали на улицы, причём по поводу самому неожиданному - в Нижнем городе толпа рабочих жестоко избила компанию студентов столичного Университета, приехавших в Туманную гавань на каникулы и теперь вот добровольцами разбиравших завалы.
«Прислужники инри!» - орали мастеровые, топтавшие молодых людей грубыми башмаками из воловьей кожи.  - «Продались за свои штучки ТриЭсовские, а ихние учителя теперь нам пиростудень на головы льют! Бей магистров, и вся недолга!»
Полиция легко пресекла беспорядки, пострадавшие оказались в военном госпитале; тем не менее, люди со значками магистров или совсем уж студенческой внешностью старались без надобности не появляться в Нижнем городе. То же относилось и к магазинчикам, вывески которых, в строгом соответствии с законами Империи, были помечены незаметным картушем с буквами «ТриЭс» - знак того, что здешние товары имеют отношение к «особым технологиям». Несколько таких лавочек, на границе Нижнего и Верхнего городов были разгромлены; другие, расположенные в чистых кварталах, лишились витринных стёкол.  Поперёк Туманной Гавани легла мрачная черта отчуждения - точно по оврагам, отделяющим рабочие кварталы и трущобы от нарядных, хотя и потраченных налётом улиц и площадей Верхнего города.

Отредактировано Ромей (02-09-2015 12:18:26)

Перезалил крайний фрагмент, малость перекомпоновав.....