Здесь вы можете обсудить фантастическую и историческую литературу.
В ВИХРЕ ВРЕМЕН |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » В ВИХРЕ ВРЕМЕН » Произведения Бориса Батыршина » Последний цеппелин
Бесполезно - на расстоянии в три десятка шагов не промахиваются даже кабинетные вояки из комендантского взвода.
Просится добавить - к тому же разозлённые страшной смертью товарищей...
Это потом, а пока ничего никто не успел понять. Вот увидят изъеденные кислотой трупы - тогда и примутся пленным кишки на забор мотать. Если доживут, конечно.
Отредактировано Ромей (01-11-2015 21:09:37)
Автор намерен реанимировать проект в достаточно неожиданном для него самого формате.
Впрочем, по первым главам это почти не чувствуется. Тем не менее - загружаться текст будет именно с первых глав. Изменения достаточно значительно.
Цикл «Последний цеппелин»
Книга первая
ЧУЖАЯ СИЛА
Фантастический роман
Часть первая
Набег
I. Пассажир «Династии»
Койка равномерно покачивалась. Негромкое гудение ходовых перепонок навевали сладкий утренний сон, сквозь который назойливо прорывалось прерывистое верещание боцманских дудок. "Все наверх!" - шестой пост ходовой вахты, возле опорного шарнира третьей пары ходовых перепонок, в галерее правого борта. Алекс вскинулся, привычно нащупывая веревочные петли над раскачивающимся гамаком, чтобы, подтянувшись, выбросить тело на палубный настил. Но вместо шершавого торса, пальцы скользнули по полированной латуни поручня, и сразу прояснилось - нет никакого гамака, а опорный шарнир третьей пары ходовой перепонки остался на учебном судне Кадетского Воздухоплавательного Корпуса "Аметист". Хотя, на лайнере есть свой третий шарнир, и наверняка, он тоже снится кому-то из команды...
Как устойчивы всё же корпусные привычки! Будто и не всего три недели назад поднялся гардемарин Алекс Веденски на первый в своей жизни боевой - ну ладно, учебный, но ведь когда-то и он был боевым! - корабль, для прохождения полётной практики. И вот - будто он который уже год просыпается по боцманской дудке! Сразу, не успев продрать глаза, соображает, куда бежать: по такелажной тревоге, по пожарной, по боевой...
Вибрация ходовых перепонок отчётливо ощущается в каюте. Вон они, за иллюминатором: двухэтажная полупрозрачная этажерка невидимо глазу дрожит, прогоняя сжатый воздух между полотнищами, что, как известно, и создаёт тягу. К сожалению, перепонки заодно и перекрывают вид из иллюминатора, так что полюбоваться панорамой Туманной Гавани не удастся. Ничего, можно выйти на прогулочную галерею - тем более, что иные пасажирки юны возрастом и до чрезвычайности миловидны…
Утреннее солнце заливает каюту, игриво расцвечивая зеленый бархат и темное дерево - компания "Западные Пассажирские Воздушные Линии" не экономит на интерьерах. Отпуск! Целая неделя свободы!
Алекс стряхнул с себя дремоту и сел на койке. Скоро девять - давненько ему не случалось просыпаться так поздно! Виноват, конечно, вчерашний загул в столичном "Золотом облаке", устроенный товарищами по Корпусу по поводу окончания первого в их флотской карьере «всамделишного» похода.
- Доброе утро, герр гардемарин! Как спалось?
Сосед по каюте уже успел завершить свой утренний туалет. Он на на несколько лет старше Алекса - сидел на койке, слегка откинувшись, что не скрывает немаленького роста. Сутулился - обычное дело для вчерашних студиозусов. Лацканы сюртука украшены золотыми "песочными часами" Имперского Технологического Училища, в просторечии - «технологички».
- Спасибо, герр... мессир. Давненько не случалось так хорошо выспаться. Мы ведь скоро пребываем, верно? Уже был колокол к завтраку?
Магистр извлек из жилетного кармана серебряные часы, щелкнул крышкой. Механизм отозвался мелодичной фразой на инрийском. «Конечно, - вспомнил Алекс, - в «технологичке» это последний писк. И, наверное, не носит при себе никакого металла, кроме серебра...»
- Восемь сорок шесть. Прибытие через час пятнадцать, завтрак подадут через десять минут. Надо сказать, здешняя кухня выше всяких похвал.
Алекс мысленно скривился от конфуза – он совершенно не помнил имени учтивого магистра. Вчера, после посадки на лайнер, они обменялись парой любезностей… смутно припоминается, что попутчик упоминал, что назначен после выпуска из «технологички» в коммерческие доки Туманной Гавани. Или у гражданских не бывает назначений? И все же - как он представился? Лемберг?.. Шомберг?.. Карл Леберг, кажется? Фу, как неудобно, никак не вспомнить! Еще сочтет невежей...
Но незнакомец сам пришел на помощь терпящему бедствие гардемарину:
- Простите, кажется, вчера я забыл представиться. Пауль Орест Фламберг, магистр, выпускник Имперского Технологического. Меня семь лет учили строить такие вот… - он похлопал рукой по койке, - летающие игрушки. Вот, прошу вас …
С этими словами попутчик протянул гардемарину визитную карточку, отпечатанную на дорогом тисненом пергаменте. Кромка карточки неровная, будто обгорела – магистры обожают такие штучки.
«Верно, Дмитрий, хоть это вспомнил... и фамилия похожа!»
- Гардемарин Его величества кайзера Воздухоплавательного Корпуса Алексис Веденски, мессир! - на одном дыхании выпалил юноша и с трудом удержался, чтобы не вскочить и не щелкнуть каблуками.
Черно говорил обер-наставник, лейтенант Чеер: «не знаешь, что делать – действуй по уставу». Хорош бы он был, навытяжку, в кальсонах и босиком...
- Рад знакомству, герр гардемарин. Приятно встретить... в определенном смысле коллегу. Вы ведь выпускаетесь по классу цеппелинов? – и кивнул на висящий мундир.
На рукаве кителя нашивка: сигара воздушного корабля на фоне имперского орла. И четыре витых шеврона - по числу курсов.
- Верно, мессир Фламберг. Только мне предстоит на них летать, а вы строите. А до выпуска мне еще один курс. Вы, кажется, упоминали, что собираетесь работать на верфях «Западных линий»?
- Разве? Видимо, это по растерянности, герр гардемарин. Меня ждёт место в службе наземного надзора. Они вводят новую процедуру контроля состояния мета-газа, а это как раз тема моего диплома.
И магистр принялся подробно описывать свои будущие обязанности.
Алекс незаметно перевел дух. Кажется, попутчик не уловил заминки. Или уловил? Магистр говорил учтиво и совершенно серьезно, но в уголках глаз притаилось нечто такое…
Как и большинство людей, обделенных соответствующими способностями, кадет относился к магистрам с опасливым недоверием. Но - способности способностями, а попутчик остаётся лицом сугубо гражданским. И честь мундира требует в любой обстановке, вести себя со шпаками элегантно, непринужденно, с легким налетом высокомерия - как и подобает блестящему офицеру-воздухоплавателю.
Так-то оно так, только демонстрировать непринужденность и высокомерие и уж тем более элегантность, в одном белье, пусть и самом лучшем, батистовом, затруднительно.
Извинившись перед соседом по каюте, Алекс наскоро оделся - тот деликатно отвернулся, изобразив, что крайне заинтересован видом из иллюминатора - и потянулся к бронзовой ручке звонка, вызвать стюарда и потребовать бриться. Не то что это было совсем уж необходимо - усы и щетина у гардемарина Веденски возмутительно не желали расти, - но бритье входило в обязательный утренний ритуал офицера-воздухоплавателя, и тут уж приходилось выкручиваться
Расстегивая дорожный несессер (сафьяновая кожа, серебряные уголки, двенадцать рублей в лучшей столичной галантерейной лавке!) юноша мельком бросил взгляд в иллюминатор. Не пристало будущему воздушному волку, таращиться на проплывающий внизу пейзаж, подобно простаку, впервые вступившим на палубу цеппелина. А посмотреть тянуло - по правому борту "Династии" раскинулась во всем великолепии Туманная Гавань, второй по величине город Империи, база ее гордости и опоры, Второго Воздушного флота. Сколько раз Алекс в мечтах видел себя на мостике флагманского корабля, ведущим эскадру над этим чудесным городом! Перепонка вот только мешает...
Хорошо различимый с высоты Туманная Гавань имела замысловатую планировку, мало напоминающую остальные города Империи. Старый Город раскинулся на узкой полоске сравнительно ровной земли между гаванью, Новым Городом и невысокой горной грядой; между Старым и Новым городом змеились зигзаги Овражных трущоб. Цепочка холмов надежно прикрывала столицу Побережья от облачных дождевых масс со стороны восточных джунглей. Удобная роза ветров, просторная, ровная площадка - что еще нужно для крупнейшего в Империи воздушного порта?
Новый Город уже был хорошо виден: «Династия» заканчивал разворот, и теперь внизу раскинулись строгие неометрически-правильные линии будьваров и улиц. Сама планировка казалось, давала понять, о том, что город предназначен для людей строгих, математически точных профессий: инженеров, воздухоплавателей и техников, обслуживающих воздушные суда на земле. Обитали здесь и имперские чиновники, и крупные коммерсанты, а так же неизменная университетская профессура.
От поля воздушного порта жилые кварталы Старого отделяла полоса промышленных предприятий - мастерские по сборке флапперов и гражданских летательных аппаратов, коммерческие и военные доки. На самом краю Оврагов, нависали над убогими улочками гигантские серебристые газгольдеры мета-газовых заводов. За ними громоздились пакгаузы коммерческого порта, а восточнее, верстах в трех, виднелись поблёскивающие гофрированной жестью ангары, катапульты и причальные мачты.
Раньше из Нового Города в Старый можно было попасть лишь по дорогам, петляющим через трущобные кварталы; но теперь через Овраги перекинута длинная решётчатая эстакада. По ней, кроме дампфвагенов и конных экипажей, забегали локомотивы айнбана - один из них как раз весело попыхивал трубой, волоча по единственному рельсу пять весело раскрашенных вагончиков.
Прилегающие к Новому городу возвышенности превратились теперь в Холмы - там селятся сливки городского общества, его краса и гордость - офицеры морского и воздушного флота. Здесь живут те, кто желает наслаждаться свежим бризом, изысканным обществом, верховыми прогулками и великолепными видами на океан и раскинувшиеся к востоку равнины.
- Вы уже видели газеты? Пишут - на верфях Туманной Гавани неспокойно.
Пока Алекс предавался размышлениям, попутчик устроился на своём диванчике и теперь шуршал утренней газетой. Её печатали прямо здесь, на борту - одно из удобств, предоставляемых «Западными линиями» своим пассажирам.
- Трудовики мутят фабричных? - отозвался гардемарин. - Не понимаю, куда смотрят власти! Зимой вот тоже случились беспорядки на чугунке. Кажалось бы - довольно полуэскадрона драгун, чтобы пресечь этот декаданс. Так нет же - две недели спорили, уговаривали, пока в городе не пропали с прилавков мука и масло!
Политика не относилась к числу тем, поощряемых в Воздухоплавательном Корпусе. Тем не менее, известия, о забастовках и митингах, которые устраивала Партия Труда, доносились и до будущих воздухоплавателей. Что уж говорить о «технологичке», слывшей рассадником самого крайнего либерализма!
Впрочем, не похоже, чтобы вчерашний студент, а ныне сотрудник Службы наземного контроля воздушных сообщений Дмитрий Фламберг, относился к сторонникам либеральной политики. Во всяком случае, он отложил газету и принялся внимательно слушать Алекса, слегка улыбаясь, когда гардемарин горячился.
-... вот я и говорю - эскадрон императорских драгун разогнал бы всю эту шваль ножнами палашей! Что за мода, в самом деле - бунтовать, когда страна стоит на пороге войны!
- Но ведь тут пишут, что в беспорядках замешаны не только фабричные, но и студенты Университета – заметил магистр. - А это, согласитесь, совсем другой коленкор. Их-то за что - ножнами? Да и что толку? С образованными людьми надо обращаться культурно и почтительно, даже если власти и не разделяют их убеждений. Вы не находите?
Алекс пожал плечами - не хотелось расстраивать попутчика возражениями. Университетские вообще странный народ - с их преклонинием перед инри, стремлением применять Третью Силу во всех без исключения, областях жизни. Спору нет, без неё сейчас никуда, но... должны же быть какие-то границы! Одно дело - работать на благо Империи, и совсем другое - сутки напролёт просиживать с пульсирующей нашлёпкой на голове и пялиться в образы, возникающие в псевдоживой плёнке. Говорят, те, кто по-настоящему глубоко погрузился в ТриЭс, видит там не просто расплывающиеся цветные кляксы, а отчётливые картинки, как на плёнках штабных тактических планшетов. Только вот что это за картинки... Алекс особо не рвался проверять. Хотя - понимал, что рано или поздно придётся переступить этот порог: сейчас во Флоте без ТриЭс никуда.
- Ходят слухи, что осенние беспорядки и начались в Имперском Университете. Даже в Туманную Гавань дотянулись - до студиозусов Прибрежного Университета. Власти ещё грозили перетрясти университетские кампусы, да так и не решились. А, по-моему - зря!
Магистр пожал плечами. На лице его обозначилась скептическая усмешка. Алекс насторожился. Имперский воздухоплавательный корпус известен консерватизмом не только в политике, но в отношении к повсеместному использованию ТриЭс. Что, само по себе, довольно странно - ведь только благодаря ей летают цеппелины и аппараты тяжелее воздуха, «флапперы». Студенты не устают напоминать об этом будущим воздухоплавателям, что издавна приводит к ссорам и дракам в питейных заведениях. А порой и к дуэлям; за год их случается не менее десятка, причём в пользу кадетов заканчивается не более половины поединков. У студиозусов искусство фехтования тоже в большом почёте...
Алекс полностью разделял убеждения товарищей по Корпусу. Третье Взаимодействие, Третья Сила, в просторечии ТриЭс - это не игрушка для юных дарований, балующихся либеральными идейками. Хочешь приносить пользу Империи - трудись, а нет - извините!
А тут ещё болтуны в Рейхстаге обсуждают закон о свободном доступе к ТриЭс для обывателей! Вздор и форменное вредительство! Алекс так и заявил, закончив изучать колонку политических новостей.
Его собеседник поморщился. Больная тема - студенты и выпускники "технологички" без инрийских штучек шагу ступить не могут. Как же, основной рабочий инструмент... вон, и у этого на лбу наполовину скрытая волосами лиловая полоска, след от контактного слизня.
Алекса невольно передёрнуло. Чтобы вот так, добровольно, пришлёпнуть себе на голову эту липкую гадость?
В дверь деликатно постучали, и гардемарин запнулся на полуслове. На пороге возник стюард.
Доброжелательная улыбка, (никакой лакейской угодливости, персонал «Западных линий» - это вам не прислуга из заштатной пивной!) наготове нагретые полотенца и серебряный тазик, полный белоснежной пены, благоухающей хвоей.
Приводя себя в порядок в крошечной кабинке уборной, Алекс ещё раз повторил про себя: «Малая Сиреневая улица, дом 34». По этому адресу снимал квартиру его брат, служивший на корвете «Принцесс», стоявшим, вместе с прочими воздушными кораблями Второго Флота, стоял в Туманной Гавани. Узнав о выпавшем Алексу отпуске, он пригласил его погостить несколько дней. Благо, и повод имелся – «Принцесс» в скорости должна была отправиться в дальнюю экспедицию для изучения Летучих островов экваториальной области, так что братьям предстояла разлука минимум, на год.
А то ещё и побольше. В Империи не так давно стали проявлять интерес к этому удивительному явлению природы, и экспедиция планировалась с размахом. Двенадцать учёных столичной Академии Натурфилософии, двое магистров Гросс-Ложи ТриЭс - о чём тут говорить?
Алексу ранее не приходилось бывать в Туманной Гавани, он знал город только по рассказам. И сейчас, соскабливая со щек существующую только в его воображении щетину, Алекс прикидывал, как половчее добраться до Малой Сиреневой. Надо будет взять извозчика… то есть лучше, конечно, дампфваген, но тут имелось затруднение. Финансы его находились в угрожающем состоянии, так что придется, как это ни грустно, обойтись извозчиком. Братец, конечно, и без напоминания подкинет монет, он всегда так делает – перед самым отъездом младшего брата обратно в Корпус. Просить же денег сразу по приезде, Алексу ужасно не хотелось. Оставшиеся в кармане семнадцать рублей предстояло растянуть на два дня, а кэб от причального поля «Западных Линий» стоит пятнадцать пфеннингов, дампфваген же – не меньше марки.
Звук, издаваемый маховыми перепонками изменился. Шмелиное гудение на бакборте стало гуще, а жужжание вибрирующих перепонок штирборта смешилось мягким «ффурх - ффурх» - огромные полотнища перестали вибрировать и перешли в маховый режим. Алекс, выглянув в иллюминатор, увидел, как растопыренные перепонки принялись одновременно загребать воздух, подобно ластам гигантской морской черепахи. Ему доводилось видеть таких в детстве, когда он с матерью и сёстрами отдыхал на Плавучих островах. Тогда с Конфедерацией Инри был мир - и боже, как прекрасны были вечера, под величественными звёздными россыпями Южного Океана...
Время от времени суставы перепонок выбрасывали белые струйки, сразу расплывавшиеся прозрачными облачками. В размеренное шуршание врывался тонкий свист - механики продували уставшие псевдомышцы перепонок горячим паром, чтобы потом подстегнуть их новыми порциями питательного раствора. Пар подаётся по коленчатым медным магистралям, из кормовой гондолы - за ней тянется по воздуху быстро тающий шлейф угольного дыма. Алекс представил, как в машинном отделении, полуголые, обливающиеся потом кочегары кидают в топки горючие брикеты, питая котлы. «Западные линии» заботились о комфорте - дымовые трубы отогнуты влево-вниз, чтобы не тревожить пассажиров первого класса угольной сажей. Но всё равно, запах неистребим, в точности, как на железнодорожном вокзале.
Пар, псевдомускулы и мета-газ - основа мощи современной цивилизации, её опора. Впрочем, инри управляются с техникой не хуже людей, хотя и предпочитают ей свои полу-живые устройства. А ведь воздухоплавание в огромной степени основано на достижениях аборигенов, хотя придумали его люди - конфедераты, разумеется. Они там, у себя, наловчились в работе с Третьей Силой, не то что наши... Хотя, ситуация постепенно меняется, имперские магистры догоняют что инрийских чародеев, что «яйцеголовых» - так в Конфедерации называют учёных-людей.
А вот пороха инри терпеть не могут, их оружие действует на иных принципах. Метатели живой ртути, огнемётные трубы... недаром в артиллерии конфедератов служат только люди, потомки жителей Новой Англии, обосновавшиеся на плавучих островах экваториальных широт.
«Династия» со снижением описала над городом широкую дугу. «Ага, - подумал Алекс, вовремя вспомнивший, что он, собственно, без пяти минут воздухоплаватель, - сбрасываем высоту за счёт тяги, штирбортные перепонки, работая на «самой малой» не дают громадине воздушного корабля опасно накрениться. Стравливать мета-газ в атмосферу накладно, да и лишний раз накачивать его гальваническими разрядами не стоит - субстанция, наполняющая баллоны, от этого быстрее «вырождается». На коммерческих, особенно пассажирских, кораблях избегают маневрировать плавучестью, и, в отличие от военных, используют для неспешной смены высоты ходовые перепонки. Но «Династия» снижается, пожалуй, слишком круто для лайнера...»
- Что-то случилось, господин гардемарин? - раздался из-за двери уборной голос попутчика. – По-моему, звук изменился как-то необычно... да и крен, не находите? -
Алекс нахмурился. Вот и пойми, всерьёз спрашивает попутчик, или же утончённо издевается, предлагая желторотому спутнику распушить хвост и пуститься в рассуждения? Чтобы, когда тот разойдётся, поставить сопляка на место вежливо-ядовитым замечанием? Магистры, особенно технологи, славились подобными выходками - да и кто поверит, что человек, заканчивающий Воздухоплавательное Училище, не разбирается в основах воздушного маневрирования? Уловил ведь он крохотное изменение нагрузки на ступни, ясный признак крена? Обычная наземная крыса этого не заметит, пока кружки со столиков не попадают…
Стакан с помазком медленно пополз к краю полки. В каюте что-то шумно повалилось - похоже, попутчик всё-таки не удержался на ногах. «Ага, - злорадно подумал Алекс, - будешь знать, как умничать!». И тут же сообразил, что беседа состоялась исключительно в его воспалённом воображении. Гардемарин выскочил из туалетной комнаты, спешно вытирая полотенцем остатки пены: Фламберг нелепо повис, ухватившись за обшитую бархатом петлю из каната, закреплённую на стене, возле входной двери. «Династия» резко валилась на борт, но гардемарин устоял, и, не медля, кинулся к висящему над койкой кителю. Странно: большие пассажирские корабли обычно избегают столь резких манёвров, да ещё и над большим городом…
Гадать пришлось недолго. По палубам прокатился гул колоколов громкого боя - тревога, тревога, тревога! Алекс, не попадая на бегу в рукава, выскочил из каюты и кинулся к панорамному окну на прогулочной палубе. Открывшееся зрелище более всего напоминало записи военной хроники: на фоне ярко-голубого неба, прямо в борт беззащитной махине лайнера четко, как на учениях, заходил клин ударных "стрекоз" Конфедерации.
Отредактировано Ромей (27-09-2020 12:28:02)
II. Пламя приходит с небес
В штаб-квартире Второго Воздушного Флота, некому оказалось даже поднять тревогу – даже если бы кто-то и заподозрил неладное. Да и с чего – лето, жара, воскресный день... Все кто мог, и кому позволяло это служебное положение, либо наслаждались свежим бризом дома, в Холмах, либо отправились за город, к морю. Над Холмами и над Старым Городом то тут, то там, вперемешку с радужными пузырями прогулочных воздушных шаров, парили разноцветные лепестки легких одноместных воздушных змеев и гоночных флапперов – богатые обитатели Облачной гавани были буквально помешаны на воздушных видах спорта, а команда Второго Флота уже пять лет подряд не расставалась с кубком Кайзера.
Так что дежурные офицеры уныло отбывали свои номера, скучали на рабочих местах операторы плёночных планшетов, да торчали возле раструбов пневмопочты полусонные связисты. Начальник штаба Второго Флота посвятил этот летний день подготовке плановых общефлотских соревнований по воздушной акробатике, шеф службы разведки второго флота еще вчера отбыл в столицу с корветом фельдсвязи. С его отъездом штаб-квартира окончательно превратилась в сонное царство.
К югу от Туманной Гавани, прикрывшись невысоким горным хребтом от редких воздушных патрулей, Армада, самое мощное ударное соединение Конфедерации, разворачивалась в боевые порядки. Южное направление давало серьёзное преимущество в плане скрытности, а именно этого конфедераты сейчас и добивались – почти все коммерческие или почтовые линии проходили севернее, небо за южным хребтом обычно пустовало.
В предрассветных сумерках «облачники» на максимальной высоте пересекли береговую черту. Три часа они шли вглубь континента; потом повернули к северу, и лишь над безлюдными дождевыми лесами Загорья, начали снижаться. К пункту сбора карабли следовали поодиночке, чтобы не встревожить случайного наблюдателя видом стройной колонны чужих военных кораблей, неизвестно откуда появившихся в мирном небе Империи. Конечно, вероятность того, что в этих чащобах именно сейчас окажется кто-то, имеющий под рукой телеграфный аппарат или хотя бы переносной гелиограф крайне мала, но… армад-лидер не собирался рисковать даже в самой малой степени.
Все восемнадцать махин вовремя вышли к точке рандеву, и теперь висели на высоте девятисот футов ровной линией, фронтом на запад, с интервалами в четверть мили. Легкий встречный ветер заставлял воздушных гигантов лениво трепетать маховыми перепонками, удерживая место в строю. На главном полётном мостике корабля-гнездовья «Белое пламя» кипела работа: обслуга суетилась вокруг ударных «стрекоз» и «виверн». Палубные рабы крепили гроздья "капель" с огнестуднем, заполняли ёмкости метателей живой ртутью, прилаживали связки «громовых труб». Надсмотрщики, суетились, ругались, подгоняя особо нерадивых тычками и ударами плетей. трещинами. Наездники-инри, держались, как всегда, особняком, тщательно следя, чтобы ни один из пробегавших мимо рабов, не коснулся даже краешка их одеяний. Те и сами почтительно огибали нелюдей, выдерживая положенную дистанцию – примерно в три фута.
Раб с нарукавной повязкой старшего прислужника, отскочил от крайней «виверны», и вскинул полосатый, бело-черный флажок. От группы пилотов отделился высокий, даже по меркам своего народа, инри. Повернувшись к соплеменникам, он сделал замысловатое движение правой рукой и замер. Те в ответ, вытянулись в струнку и одновременно хлопнули правыми ладонями по висящим на перевязях ритуальным многолезвийным кинжалам. Высокий инри повторил этот жест, повернулся и направился к своей «виверне». Вслед за ним отправился другой наездник – и, хотя фигуру его скрывал длиный плащ, особенности походки не оставляли сомнений, что это женщина. Мудреный серебряный узор, струящийся по краю накидки, указывал на принадлежность к одному из самых мощных семейных кланов Конфедерации Инри. Подавший сигнал раб по очереди подёргал подвешенное под «виверной» вооружение - две полупрозрачные «капли» с огнестуднем, две тройные связки «громовых труб», трубку метателя «живой ртути» в носовом наплыве. «Скорпион» – классическая конфигурация вооружения для удара по крупной воздушной цели. Занявший место в глубоком седле наездник прикрикнул на излишне бдительного прислужника. Тот в ответ часто закивал и попятился на положенное место – возле рычага сброса. Инри пришлёпнул на лоб подушку контактного слизня, и замер с широко открытыми глазами. «Виверна» вздрогнула, отзываясь на контакт.
Один за другим, палубные рабы вскидывали флажки, сигнализируя о готовности. Наездники заняли места – пятнадцать «стрекоз» и девять двухместных «виверн» с полной боевой подвеской замерли на стартовых кронштейнах. Еще шесть «стрекоз» резерва со сложенными крыльями ждали своей очереди, вздрагивая кольчатыми сегментами корпусов. Как только стартует первая волна, палубные рабы поспешно подцепят резервные инсекты, чтобы те были готовы в любое мгновение сняться на перехват имперских флапперов - если, конечно, они успеют взлететь навстречу ударным звеньям.
Все шесть «гнездовий» закончили подготовку к выпуску инсектов, и теперь мигали гелиографами, отсылая рапортуя о готовности.
Флагман, «Высокий Замок», отвечал острыми вспышками зеркал. Армад-лидер не собирался рисковать тщательно разработанным планом - все разговоры между воздушными кораблями велись с помощью этих примитивных механических аппаратов, раздажающе-неудобных в обращении. Предстоящая операция решала судьбу большой войны, на которую, после стольких лет мира, наконец-то решилась Конфедерация Инри.
Реагируя на сигналы флагмана, корабли армады один за другом поворачивали на север, минуя покрытые лесом вершины Южного Хребта. Там - Туманная Гавань, столица Побережья, пункт базирования самого мощного воздухоплавательного соединения Империи – Второго Воздушного Флота. В Туманной гавани стояли и обычные морские суда - три сёрклада - круглых, плоскодонных броненосца прибрежной обороны, - а кроме того, отряд винтовых клиперов под командованием наследника кайзера, герцога Адальберта. Но не они интересовали сейчас армад-лидера, выводящего воздушные гиганты на цель. Морской порт Туманной Гавани, по правде говоря, стратегического значения не имел – его рейд, мелководный, открытый океанским ветрам, не позволял принимать по-настоящему крупные боевые корабли. Отряд же клиперов играл роль то блестящей игрушки наследника, то учебной парты для отпрысков имперской аристократии. Мысли армад-лидера занимали сейчас серебристые эллинги боевых дирижаблей Второго Флота, ангары и катапульты флапперов, а так же причальные мачты и газгольдеры с мета-газом, усеивавшие просторное – пять миль от края до края! - поле самого крупного воздушного порта Побережья. Так же в списке первоочередных целей значились химзавод на южной окраине Туманной Гавани и сборочные мастерские крупнейшего производителя аппаратов тяжелее воздуха «Глюк и братья». В перечне вторичных целей значились коммерческие воздухоплавательные доки, здание гражданского воздушного порта и сухой док порта морского. Нашлось место и для отряда клиперов наследника - скорее, для порядка. В грядущей войне эти дорогостоящие игрушки погоды не сделают.
Над Южным хребтом летающие махины крались, подчас не соблюдая строя, зато строго выдерживая предписанную высоту. Через гребень облачники переваливали, прижимаясь к каменистым россыпям и верхушкам деревьев – маневр опаснейший и, несомненно, добавивший седых волос навигаторам. От их умения угадать направления воздушных потоков зависела сейчас безопасность воздушных громадин. Но навигаторы не зря ели свой хлеб – перевалив через хребет, армада восстановила строй и двинулась к цели.
Томительно тянулись минуты; каждый, на бортах облачников, от армад-лидера, до последнего трюмного раба, замер в тревожном ожидании – в любую минуту на фоне голубого неба могли мелькнуть маховые перепонки крылана или капля патрульного корвета. И тогда, прощай внезапность – истерзанные оболочки кораблей армады украсят подступы к вражескому городу.
Но время шло, а человеки с их флапперами так и не появились. Флагманский навигатор подал знак. Гондолу «Высокого замка» огласил тревожный свист – до цели оставалось немногим более тридцати миль. Армад-лидер, до сего момента безучастно стоявший у прозрачной бортовой мембраны, шагнул на середину салона. Армад-паладины выстроились у левого борта гондолы. Все понимали – вот он, момент истины! То, ради чего строились планы, готовились боевые корабли; момент, который определит судьбу и враждебной Империи и самой Конфедерации Инри, как и судьбу каждого из присутствующих.
Все слова были сказаны заранее. Армад-лидер кивнул на подвешенную к потолку прозрачную пленку «живой» карты, и сухо откашлялся.
- Мессиры! Я жду от каждого, что он исполнит свой долг так, как это подобает храброму воину и верному паладину Конфедерации Инри!
Армад-паладины слитно щелкнули каблуками и вскинули ладони в парадном салюте. Армад-лидер, чуть помедлив, ответил на салют и, выдержав показавшуюся всем нескончаемо долгой, паузу, объявил:
- «Гнездовьям» набирать высоту. Приготовиться к сбросу инсектов.
Слитно ударили боевые гонги, палубы огласились дробным топотом босых ног - рабам-служителям обуви не полагалось. «Гнездовья» пошли вверх – несущие баллоны озарились изнутри фиолетовыми сполохами разрядов, питаемых «громовыми слизнями». «Облачники» охранения разворачивались широкой дугой ниже, на полутора тысячах. Когда всплывающие махины набрали положенные три тысячи футов, на полетных мостиках снова загудели гонги - сброс! Десятки рук одновременно надавили на рычаги; освободившиеся от клещей-захватов инсекты клюнули носом, срываясь в крутое пике. Набрав скорость, пилоты подали нагрузку на маршевые перепонки. Вспомогательные, маневровые, приподнялись под углом в сорок пять градусов, скрывая скорчившиеся между ними в сёдлах фигурки наездников. Небесный простор огласился густым, тяжелым гулом – «стрекозы» и «виверны» выстраивались клиньями по три, образуя многоуровневую этажерку. Выровняв строй, ударные тройки обогнали неторопливо плывущие облачники, и пошли к раскинувшемуся за горизонтом городу.
Туманная гавань горела. Пытали залитые огнестуднем кварталы. Пламя с треском пожирало крыши портовых пакгаузов, выстроенных из синеватого, лучшего качества, кирпича. Рушились в снопах искр в деревянные причальные мачты и ангары; и только Главная Мачта, склёпанная из железных ферм, словно не обращала внимания на огонь, обрушившийся на город с небес.
Вдобавок к прочим бедам, лопнули газгольдеры, и мета-газ, который в латентном состоянии гораздо тяжелее воздуха, потёк с возвышенной, промышленной части города вниз, в Овражные трущобы. Мета-газ не ядовит и начисто лишён запаха; будь это иначе, командам дирижаблей пришлось бы не расставаться с защитными масками. Но, обладая высокой плотностью, эта субстанция скапливалась в низменностях, по самые крыши заливая жалкие хибары бедняков.
При этом метагаз, разумеется, вытеснил воздух, и люди задыхались, не в силах понять - отчего судорожные вдохи ничего не приносят, кроме раздирающей боли в лёгких?
Сбросив «огненные капли» и бомбы на заранее намеченные цели, ударные звенья прошлись над улицами. Метатели «живой ртути» бездействовали, тратить боезапас на беспорядочно мечущихся внизу обывателей - верх глупости. Зато «стрекозы», которыми управляли не инри, а особо доверенные рабы-люди, отыгрались по полной.
Их излюбленное оружие, «грозовые трубы» подвешиваются под «стрекозами» связками по три штуки. При выстреле лёгкая фибровая труба выбрасывает длинную, в три фута длиной, ракету. Пороховой движок горит всего пару секунд; после того, как он догорает до донца, срабатывает вышибной заряд - и выбрасывает вперёд сноп круглых свинцовых пуль. Эта картечь не теряет убойной силы ещё метров двести, гарантированно превращая в решето любой не защищённый бронёй объект, попавший в зону поражения.
Конфедераты привыкли выстреливать «грозовые трубы» по одной, слитным залпом всего звена - три «трубы» в одном залпе. Обычно имперские флапперы действуют сомкнутыми, плотными клиньями, и залповая стрельба по таким боевым порядкам порой приносила успех. Куда эффективнее «грозовики» против цеппелинов - снопы картечи дырявят воздушные корабли насквозь, в оба борта, заставляя их быстро терять мета-газ.
От пилотов требуется точный расчёт дистанции - обычно ракета, прежде чем выдать сноп картечи, пролетает около двухсот футов, так что стрелять приходится, точно рассчитывая упреждение. Это крайне неудобно в маневренном бою, но там пилоты привыкли полагаться на «живую ртуть».
При атаках на воздушные корабли, в ход идут так называемые «длинные молнии» - эти ракеты взрываются, пролетев около полутора тысяч футов. Разброс они дают очень большой, что делает стрельбу по юрким, стремительным флапперам пустым занятием. Зато против гигантских сигар дирижаблей - самое то.
А вот по земле целям, и особенно, по живой силе, «грозовики» и «длинные молнии» действуют с убийственной эффективностью. Вот и сейчас - картечь свинцовой метлой прошлась по улицам Нижнего Города.
Отработав по назначенным целям, ударные звенья набрали высоту и стали выстраиваться в ордер отхода. Приказ выполнен, и никто из пилотов, - что вопящие от восторга люди, что непроницаемо-хладнокровные инри, - еще не знал, что возвращаться им уже некуда.
- Развернуть авангард строем фронта! Второй эшелон - всплыть на тысячу футов, вторую волну к сбросу!
Ловушка была выстроена умело - и захлопнулась, стоило наглой, самоуверенной мыши сунуть в неё свою любопытную мордочку. Наживка была, что и говорить, вкусной: мета-газовые заводы, ангары, великокняжеские клипера. Мирным улицам и портовым сооружениям Туманной Гавани предстояло корчиться в огне, а уж людские потери...
Но даже этот кошмар не такая уж дорогая цена за шанс поймать драгоценные «гнездовья» конфедератов со «спущенными штанами» - как любят говорить жители плавучих островов, потомки бесцеремонных янки. Сбросив атакующие волны «виверн» и «стрекоз» в оснащении для удара по наземным целям и крупным транспортным кораблям, неприятель до предела ослабил воздушный патруль Армады. Несколько «стрекоз», болтающиеся вокруг ордера «облачников» - вот и всё, с чем предстоит столкнуться пилотам первой волны. "Осы" порвут такое прикрытие на тряпки, и никакой эскорт не поможет - не сумеет вовремя набрать высоту, ведь ордер охранения выстроен ниже, там, где можно ждать атаки флаперов, стартовавших с наземных катапульт. Экипажам «гнездовий» и в страшном сне не могло привидеться, что они попадут под атаку машин, стартовавших с идущих на большой высоте носителей. Может, первая волна и не доберётся до самих «облачников», зато отвлечёт на себя огонь защитых батарей. И тогда придёт черёд второй ударной волны.
Сначала на цель выйдут "кальмары" с зажигательными ракетами. Мета-газ в баллонах не горюч, зато оболочка воздушных кораблей - лакомая пища для огня. Потом подтянутся тяжёлые «нетопыри». Мх задача - зайти вдоль огромных сигар воздушных кораблей, и засыпать по всей длине мелкими бомбочками. Каждый из снарядов снабжён четырьмя парами загнутых крючьев; ударяясь об оболочку, они цепляются за ткань, а там срабатывают взрыватели.
К сожалению, большинство опасных «гостинцев», попадают в воздушные корабли по касательной и, отскакивая от упругой оболочки, пропадают зря. Нужен удачный заход по меньшей мере двух звеньев, шести аппаратов, чтобы «облачник» ощутимо потерял плавучесть.
На этот раз «засадный полк» Имперского Второго Флота нанёс удар со стороны океана. Это само по себе было необычно - оттуда полагалось явиться агрессорам, и именно такую схему отрабатывали на бесчисленных командно-штабных учениях. Но теперь что роли поменялись; Армада Конфедерации ударила со стороны Загорья, непроходимых, дождевых лесов, отделённых от обжитого побережья горным хребтом. Имперцы же, наоборот, подняли воздушные корабли с Плавучих островов, которые для этой цели подогнали к Южному Побережью – пять плавучих махин поперечником от полумили до семисот футов с целой гроздью крошечных островков-прилипал.
Разведчики конфедератов неплохо справились со своей задачей: одиночные «стрекозы», почти невидимые со своими прозрачными маховыми перепонками, обшарили всё Побережье но не обнаружили ни малейших признаков активности Флота. Кто ж мог знать, что военные строители в это самое время лихорадочно сооружали на плавучих островах причальные мачты и временные склады; что цеппелины уходили на секретные базы по одному, или, в крайнем случае, звеньями. А самим строителям, закончившим работы на островах, предстояло торчать в островных казармах до окончания операции - уровень секретности был высочайшим.
Но ведь сработало! Два ударных соединения зубьями гигантских клещей, чьи ручки находились далеко над океаном, сжали атакующаю Армаду. И та не выдержала, поддалась - сначала посыпались на землю инсекты воздушного патруля, а потом, один за другим стали покидать ордер эскадры величественные воздушные гиганты. Охваченные пламенем, теряя мета-газ из распоротых оболочек, они шли к земле - кто медленно, величаво, на ровном киле, кто заваливаясь на борт или утыкаясь в грунт вертикально, носом...
Потери, конечно, были огромны. Из первой волны вернулось не более четверти флапперов - в глазах пилотов отражался ад, из которого им посчастливилось вырваться. Палубные команды выколупывали счастливчиков из коконов, а искалеченных «нетопырей», «кальмаров», «ос» сбрасывали вниз, чтобы освободить место для других - с ремонтом уцелевших аппаратов возиться, как правило, не имело смысла. Вторую волну удалось поднять в кратчайшие сроки, но ей достались сущие объедки - несколько потерявших ход «облачников», да бестолково мечущиеся в точке рандеву «виверны» ударных крыльев, расстрелявшие боекомплект по наземным целям.
На земле конфедераты сумели сжечь лишь три старых корабля, нарочно оставленные в базе, чтобы разведчики Армады засекли их, висящими у причальных мачт. Остальные потери - транспорты, ангары, газгольдеры - представляли, разумеется, немалую ценность, но их потерю с лихвой оправдывал ущерб, нанесённый сильнейшему соединению врага. Под случайно удар попал даже лайнер «Западных линий» - сейчас он беспомощно дрейфовал в сторону океана, медленно теряя высоту.
Выслушив доклад, штандарт-адмирал слегка дернул уголком рта. Флаг-офицер встревожился - шеф отличался тяжёлым характером, а ведь лейтенанту волей-неволей приходилось сейчас рапортовать об упущениях, пусть и допущенных кем-то другим. Штандарт-адмирал же досадовал на свербящий зуд в левой, отсутствующей кисти, чуть выше запястья – там, где семь лет назад врубился в сустав клинок инри-абордажника. Неужели - опять война? Что ж, флот, как всегда готов.
Доклад, тем не менее, добавлял толику раздражения и досады. Помочь гражданскому судну было невозможно - Флот разворачивал боевые порядки над хребтом, в ожидании нового удара Армады, да и что могли сделать боевые корабли для спасения терпящего бедствие лайнера? Внутренний бассейн Туманной Гавани был заперт - в канале, соединяющем его с внешним рейдом сел на грунт флагманский клипер Великого князя, надолго загородив проход любому судну крупнее портового буксира.
Боевым кораблям, стаявшим во внутреннем бассейне, досталось крепко. Два клипера из семи потоплены первой волной, «Кайзерин» села на грунт на фарватере, «Лорелея» пылает, залитая огнестуднем с носа до кормы. Сёрклады береговой обороны уцелели - на «Барбароссу» зашли три звена, но «грозовые трубы» и «длинные молнии» не сумели нанести круглой бронированной туше сколько-нибудь заметных повреждений. Вторая стальная черепаха, «Беовульф» и вовсе осталась незамеченной - сёрклад принимал уголь, и портовые баржи скрыли его низкий силуэт от вражеских пилотов.
На открытом рейде болтались лишь парусные шхуны, и кроме них, некому было помочь людям с покалеченной «Династии». Везение, похоже, отвернулось от обитателей летучего гиганта: устойчивый океанский бриз, помогавший пилотам Второго Флота выйти на цель, для парусников стал встречным, не позволяя успеть к месту падения лайнера. Команда воздушного корабля боролось за живучесть, и не без успеха - метагаз не горит, а искромсать такую тушу до полной потери плавучести ох, как непросто. Но, как назло, за «Династией», кроме атаковавших её «стрекоз» увязалось звено «виверн»: наездники-инрийцы, осознав, что они обречены в любом случае, решили перед смертью угробить это, хоть и не военное, зато большое и весьма ценное воздушное судно.
Для очистки совести штандарт-адмирал направил к «Династии» два звена «кальмаров», ясно понимая, что те опоздают - «стрекозы» расстреляют боекомплект задолго до того, как тяжёлые перехватчики доберутся до лайнера. Но стремительные «осы» наперечёт - очень уж много их потеряно в воздушных схватках. Так что, как ни обидно, но лайнер «Династия», гордость "Западных Пассажирских Воздушных Линий" придётся списать. Что ж, это война - а на войне неизбежны потери.
В том числе и такие, обидные и бессмысленные.
- Герр штандарт-адмирал! Доклад с поста воздушного наблюдения на Маяке. «Династия» ведёт бой и, похоже, падать не собирается!
Передавая начальству бланк депеши, флаг-офицер украдкой прикоснулся ко лбу. Найдёнофф покосился на него - поперёк лба наливался краснотой свежий след контактного слизня.
«Ну, разумеется, - посочувствовал адмирал. - с новыми тактическими планшетами иначе работать невозможно, вот «флажки» и мучаются. Он ненавидел эти инрийские штучки, и, будь его воля, обходился бы по старинке, картами, по которым штабные операторы двигают фигурки цеппелинов и нумерованные фишки ударных эскадронов.
Но прогресс есть прогресс; если где и остались подобные раритеты, то, разве что, на дальних окраинах Империи. Да и удобны новинки: вместо множества операционистов - один офицер и огромная полупрозрачная плёнка квазиживого экрана. Прогресс не стоит на месте, недаром в Военной Академии с прошлого года ввели обязательный курс прикладного ТриЭс.
Штандарт-адмирал принял депешу, прочёл и покачал головой. С Маяка отстучали вспышками гелиографа: попавший в беду цеппелин сумел починиться, привел в действие как минимум, одну пару ходовых перепонок, и теперь пытается уйти в сторону береговой черты, на ходу отбиваясь от наседающих инсектов Но высланные на подмогу перехватчики только что снялись с подвесок, и лёту до цели им не менее четверти часа. И резервов нет, совсем: флапперы воздушной обороны Туманной Гавани, успевшие стартовать с катапульт, догорают на земле, не успевшие - громоздятся грудами обломков возле выгоревших дотла ангаров…
Найдёнофф повернулся к планшету. Линия воздушных патрулей, конечно, напряжена до предела, но вот отсюда можно, пожалуй, снять пару-тройку звеньев…
- Лейтенант фон Зегерс! Передайте на «Кайзеррайх» - срочно три звена «ос» к «Династии»! Дополнительные баки не брать, пусть, как отработают, садятся на воду. Мы их всё равно принять не сможем.
Штандарт-адмирал помолчал и добавил:
- Хоть одно звено, но должно успеть…
III. Знакомство при необычных обстоятельствах.
- Что это, мейн готт! Это учения? Где капитан, почему нас никто не предупредил?
Крики неслись со всех сторон. На галерее было полно народу - большинство пассажиров, застигнутые, как и Алекс, за утренним туалетом, высыпали из кают. Встревоженные, порой рассерженные лица, бледные в лиловатых отсветах. Несущие баллоны цеппелина, нависавшие над прогулочной галереей, то и дело озарялись изнутри бледными сполохами - шкипер «Династии», не доверяя маховым перепонкам, накачивал мета-газ тлеющими разрядами, чтобы, при необходимости, иметь возможность резко нарастить подъёмную силу. Или, наоборот, стравить мета-газ - и тогда лайнер быстро пойдёт к земле. Можно, конечно, маневрировать плавучестью за счёт изменения плотности мета-газа, но дело это непростое - хрупкие конструкции коммерческого воздушного корабля вряд ли смогут долго выдерживать подобное обращение. Вот если бы это был патрульный корвет, или хотя бы старичок «Лансер» из Практического отряда Воздухоплавательного Корпуса...
А ведь ситуация и правда серьёзная донельзя, раз шкип «Династии» решился на такие нештатные действия - гражданским судам это запрещено всеми мыслимыми и немыслимыми инструкциями.
- Герр офицер, объясните, наконец, что происходит?- обратилась к гардемарину высокая дама в светло-сером, отделанном чёрной тесьмой, платье. За спиной её стояла девушка в светло-салатовом наряде. «Дочь? Племянница? Компаньонка? Но как хороша...»
- Так я дождусь, наконец, ответа, герр офицер? - настаивала дама.
- Видите ли, я пока гардемарин, в отпуске... - начал было объяснять юноша, но вовремя одёрнул себя. Гражданские напуганы, это естественно - но он, будущий офицер, обязан вести себя спокойно и уверенно.
- Я тоже пассажир, фройляйн, и знаю о случившемся не больше вас. Но, несомненно...
Галерею снова тряхнуло, недовольные возгласы сменились воплями страха. Палуба накренилась - «Династия», видимо, исчерпав запас динамической маневренности, начала стравливать мета-газ и теперь шла к земле с сильным дифферентом на нос. Кое-кто из пассажиров не устоял и покатился по палубе. Настырную даму снесло падающими соседями, а её спутница исхитрилась ухватиться за рукав Алекса. Тонкое сукно затрещало. По панорамным стёклам скользнула стремительная тень, устоявшие на ногах пассажиры разом отшатнулись назад, взвыв от страха. Мимо галереи - рукой подать! - пронеслась тройка «стрекоз». Туманные, радужные пятна на месте крыльев, отливающая металлом зелень хитиновых панцирей и мертвенно-белые, бесстрастные лица наездников-инри...
Правой рукой Алекс ухватился за латунный поручень, отделяющий пассажиров от панорамных стёкол, а левой изловчился подхватить девицу за талию. Та намертво вцепилась в его китель - слава богу, на этот раз ткань выдержала.
Мысли в гардемаринской голове неслись карьером: «Стрекозы»? Конфедераты? Война началась? Что происходит?..»
А снаружи разворачивалось потрясающе красивое зрелище: перед клиньями «стрекоз», нацелившихся, похоже, на капитанский мостик «Династии» - небольшой каплевидный выступ под носовой частью корабля - один за другим расцвели «букеты» огненной завесы. «Виверны» резко сломали курс и брызнули в стороны - потомки гигантских хищных насекомых с плавучих островов Южного Океана, превращённые инрийскими кудесниками в боевых тварей, сохранили стойкий страх перед огненной стихией. Потому все цеппелины, включая пассажирские лайнеры, оснащены «ежами» - гроздьями мортирок, стреляющих «букетами», пиротехническими зарядами, вроде обычных фейерверков.
Поставленные вовремя, «букеты» могут заставить свернуть с боевого курса и «стрекозу» и «виверну», а разлетающиеся термитные брызги, при удачном попадании, мгновенно прожигают прозрачный хитин маховых перепонок. Вот, кстати – одна «стрекоза» уже покинула атакующий клин и со снижением ушла в сторону, прихрамывая на левую пару крыльев. Зато две других, описав широкую дугу, снова нацелились на мостик.
К сожалению, пассажирский лайнер несёт куда меньше «ежей», чем боевой цеппелин. Да и митральез, способных встретить прорвавшихся инсектов потоком свинца - раз-два и обчёлся. Если точнее - их на борту «Династии» четыре штуки. Две на верхних мостиках, на «хребте» цеппелина, и ещё по одной - на орудийных площадках, по обоим бортам. И одна из них как раз в двух шагах от Алекса, за стеклом обзорной галереи. Зато, с неожиданным ядом подумал он, каждая из митральез обильно украшена фальшивой позолотой, а рукояти сделаны из дорогой мастодонтовой кости…
На этот раз перед «стрекозами» лопнул всего один «букет» - видимо, последний, из оставшихся в «еже». Маловато, чтобы напугать осатаневших от злобы и боли летучих тварей - наверняка, инри-наездники вовсю стараются, тыкая жезлами из кислотной лозы в загривки своих «букефалов». Алекс вспомнил занятие по военно-прикладной зоологии – преподаватель объяснял, что «стрекозам» удаляют хитиновые пластины, защищающие чувствительные ганглии, чтобы наездники могли точно выверенными болевыми импульсами гнать летучих гадин в бой.
«Стрекозы» изящно, даже несколько неторопливо разошлись, огибая расплывающуюся дымную кляксу. На мостике, возле полуторадюймовой револьверной пушки возились двое матросов - один натужно ворочал орудие, а второй пытался вколотить в направляющие обойму с жёлтыми, маслянисто блестящими патронами.
«Не успеет...- отрешённо подумал Алекс. - Сейчас «стрекозы» сбросят скорость, зависнут, ударят «живой ртутью»...»
И накаркал - заряжающий сделал неловкое движение, обойма, вывернувшись из направляющих полетела на настил. Наводчик оставил приклад пушки и кинулся поднимать, но опоздал - «стрекозы» резко тормознули, подогнув под брюхо кормовые сегменты. Из метателей в носовых наплывах тварей, ударили струи сверкающих капелек. Заряжающему прошило голову; грудь наводчика, высунувшегося из-под щита, усеяло крошечными, но от того не менее смертоносными точками грудь и живот. А на спине… там творился сущий кошмар: мышцы, кости внутренности, развороченные раскрывшимися в крошечные сверкающие бутоны капельками…
Алекса передёрнуло. Страшная это всё-таки штука – «живая ртуть». Нечеловеческая.
Пунктир ртутных брызг прошёлся и по галерее, вызвав там взрыв воплей боли и ужаса. Другие рикошетили от щита, но расчёту это уже помочь не могло. Наводчик, падая, ухватился за приводную рукоять, митральеза повернулась, уставясь связкой стволов на правую «стрекозу». Наездник, видимо, решив, что сейчас по нему откроют огонь, резко бросил свой инсект вниз, кульбитом выходя из сектора обстрела. Ведомый, акробатически кувырнувшись через левое крыло, нырнул следом.
Передышка? Ненадолго - сейчас «стрекозы» пойдут на третий заход, и остаток ёмкостей с «живой ртутью» по забитой пассажирами обзорной галерее.
«А ещё осколки стекла… - леденея, вспомнил гардемарин. – А там пассажиры, женщины, дети!»
Он отцепился от поручня (девушка по-прежнему не отпускала его рукав) и толкнул дверь, ведущую на орудийный мостик. По ушам ударил вой ветра, низкое гудение маховых перепонок лайнера и пронзительный, на грани слышимости, визг разворачивающихся вдалеке «стрекоз» Алекс чуть не поскользнулся на луже крови, но устоял, схватившись за приводную рукоять митральезы. Под ногами лязгнуло - обойма, которую так и не успел вставить в приёмник второй номер. А «стрекозы» уже заложили вираж, выводящий прямо в борт неуклюжей махине «Династии».
Обойма, клацнув, встала на место. Алекс, навалившись на обшитый кожей приклад, разворачивал пушку навстречу атакующим.
«Далеко - может, наездники и не заметят этого движения, сочтут, что прислуга митральезы перебита, А за щитовым прикрытием нас сразу не разглядишь...
…нас? Это, простите, кого?»
Оказывается, девица никуда не делась. Вот она - едва справляется с приступом тошноты, но по-прежнему держится за многострадальный рукав кителя. А ему второй номер сейчас не помешает, тем более, что на прогулочной галерее во время атаки будет так же опасно, а здесь щит даёт хоть какую-то защиту...
- Фройляйн... простите, не знаю, как вас величать… Короче, хватайте вон ту ручку!
И ткнул пальцем в приводной рычаг с правой стороны казенника.
- Собольски Элене-Луиза, весьма приятно... - невпопад откликнулась девица. - Что, вы сказали, мне надо делать?
Алекс машинально отметил, что, судя по выговору, новая знакомая - русских кровей, как и он сам. Причём из весьма и весьма аристократического семейства…
- Вот, хватаетесь и проворачиваете изо всех сил!
Несчастная девушка честно попыталась выполнить полученную инструкцию, но дело не задалось - рычаг провернулся только до половины, а потом шестерни заскрежетали, и механизм намертво заклинило.
Гардемарин многоэтажно выругался, оттолкнул девицу и, схватившись за рукоять, рванул на себя. Что именно помогло - площадные ругательства или прямолинейный силовой подход, - девушка и не поняла, а только проклятое приспособление отозвалось утробным чваканьем и, наконец, провернуло связку стволов.
- Вот так и надо - ты крути, а я буду наводить! И, главное, не останавливайся, равномерно крути, ворона!
- Да как вы смеете, сударь... - вскинулась Элене, но гардемарин не слушал - вцепившись в сдвоенные рукояти, он разворачивал митральезу, ловя цель в радиальную сетку прицела. Сощурился, надавил на спуск - началось!
Стволы проворачивались, по очереди выплёвывая снопы дыма и искр. Густо завоняло запахло порохом; тумба после каждого выстрела ходила ходуном. Девушка вытянула шею, пытаясь разглядеть результаты пальбы, но чуть не полетела с ног от тычка между лопаток.
-Да что ж ты...! КРУТИ, мать твою! - орал гардемарин, - Ну живее, милая!..
Может, и следовало немедленно бросить мерзкий аппарат и отхлестать забывшего стыд и уважение сопляка по щекам, но... Вместо этого, Элене обеими руками рванула на себя изогнутую рукоять. На этот раз все получилось - масляный лязг, скрежет, удар по ушам - вспышка...
... и снова:
Рывок - клац - чвак - ба-бах - вспышка! Рывок - клац - чвак - ба-бах - вспышка!!
Плечи навалившегося на казенник Алекса тряслись от каждого выстрела. Пороховой дым затянул мостик так, что девушка уже не понимала, куда стреляет её напарник.
Рывок - клац - чвак - ба-бах - вспышка! Рывок - клац - чвак - ба-бах - вспышка!
Элене кричала что-то неразборчивое, Алекс с натугой поворачивал плюющуюся огнём митральезу, за расходящимися в стороны «стрекозами» - они так и не успели пустить в ход метатели. Вот правая будто споткнулась в воздухе, кувыркнулась и сломанной куклой полетела вниз.
- Одна есть! - не помня себя от восторга, заорал гардемарин, поворачивая стволы вслед за уцелевшей тварью.
После очередного выстрела, потроха адской машины отозвались каким-то другим лязгом, а рычаг, дойдя до крайней задней точки, так в ней и остался. И, сколько Элене его не дёргала, приспособление не желало возвращаться на место. «Стрекоза» тем временем сделала бочку и с набором высоты ушла в сторону. Повторит заход? Или - самоубийц больше нет? Стволы револьверной пушки дымились, под ногами катались стреляные латунные цилиндры - стреляные гильзы.
-Да оставь ты его в покое!!! Не видишь - обойма кончилась! Вон там, в рундуке, боеукладка, тащи сюда! - Алекс ткнул пальцем в ящик позади орудия. Там медно блестели обоймы полуторадюймовых унитаров.
-Да не стой, как три тополя на бульваре Князя-Канцлера! ПОДАВАЙ, Я СКАЗАЛ, ОБОЙМУ, ДУРА!
А вот тут он погорячился. Вокруг могли рушиться империи, падать цеппелины - но сносить вот такого обращения юная аристократка более не желала. Она оставила в покое митральезу, повернулась к обнаглевшему вояке и от души хлестнула его по физиономии. Девушка вложила в эту пощечину все свое возмущение, всю досаду по поводу того, как отвратительно завершилось такое приятное путешествие.
Голова гардемарина мотнулась; от неожиданности он попятился, и, запнувшись, на раскатившихся гильзах, самым нелепым образом полетел задницей на настил мостика. А приземлившись, уставился на соратницу с таким недоумением и испугом, будто увидел призрак зверски замученного князя-канцлера Виллема. Это было так уморительно, что с Элене разом слетели страх и раздражение, и девушка безудержно расхохоталась.
«Осы» появились в самый последний момент. Патроны подходили к концу - невольная помощница Алекса, вбила в приёмник митральезы последнюю обойму. Остальные они расстреляли, отражая атаки «стрекоз» - и, когда появились два звена «виверн», в кранцах оставалось обойм пять, не больше. Теперь подошли к концу и они.
Огневые точки на хребтине «Династии» замолкли - то ли расчёты полегли под струями «живой ртути», то ли тоже израсходовали боезапас и сейчас в бессильной ярости грозят проносящимся мимо врагам кулаками. Да, так и есть - с верхней носовой площадки сорвалась, разбрызгивая красные искры, сигнальная ракета. Жест отчаяния, попытка напугать атакующий инсект, сбить ему прицел. «Виверна» слегка вильнула, и тут же вернулась на боевой курс. Лёша в ярости саданул кулаком по щиту - изгиб корпуса дирижабля не позволял обстрелять цель. Гардемарин до боли ясно представил, как пунктиры смертоносных капелек рвут прислугу бакового орудия и пронизывают беззащитные бока воздушного корабля.
Гардемарин почувствовал, как по всему телу пробежались сотни жалящих мурашей - шкипер «Династии», стараясь скомпенсировать потерю подъёмной силы в изрешеченных ёмкостях, «подхлёстывал» мета-газ гальваническими разрядами. В баллонах наверняка уже сотни прострелов, по такой крупной цели промахнуться мудрено - но и общий объём громаден, цеппелин очень медленно теряет газ. Конечно, рано или поздно эти потери скажутся, и тогда придётся снижаться - но пока воздушный корабль уверенно держит высоту.
И тут появились «осы». Скоростные истребители, так популярные у молодых пилотов, легко обгоняли «виверн», и когда те попытались виражом уйти в сторону моря - изрешетили два инсекта головного звена очередями револьверных пушек, установленных под гофрированными носовыми обтекателями. Алекс знал эту систему – блок стволов приводился во вращение тот же механизм, что заставлял трепетать маховые перепонки, а патроны подавались из вместительного бункера, расположенного прямо перед пилотом.
Расправившись с парой «виверн», флапперы разделились - два ушли в сторону с набором высоты и выписывали широкий вираж, заходя для повторной атаки. Третий боевым разворотом скрылся за корпусом цеппелина – надо думать, смекнул гардемарин, чтобы, описав петлю вокруг воздушного корабля, атаковать уцелевших инсектов снизу.
Внезапно ожила митральеза на хребте «Династии». Сквозь рёв воздушного потока, визг «виверн» и низкое гудение маховых перепонок цеппелина прорвалось её судорожное тарахтенье трель. Крайняя «виверна» будто напоролась на невидимую преграду - судорожно дёрнулась и, перекувырнувшись в воздухе, полетела к воде.
И тут же из-под брюха воздушного корабля вынырнула «оса». Она обстреляла ведущую «Виверну» второго звена и стремительно ушла в набор высоты, ловко увернувшись от плевка «живой ртути».
Две другие кинулись навстречу атакующей паре «ос» - и одна за другой кувырнулись вниз. От правой «виверны» отделился тёмный комок и раскрылся треугольным спасательным парусом. Алекс пригляделся – под ним, в невидимых отсюда растяжках словно лежала на воздушных струях фигурка инри-наездника. А футах в трёхстах ниже «Династии» парили ещё два крошечных белых треугольника – наездники сбитых инсектов ещё надеялись на спасение.
Алекс кровожадно улыбнулся. Всем известно, что инри готовы рисковать, подбирая попавших в беду наездников. Но сегодня этот номер не пройдёт.
Словно подтверждая эту мысль, последняя «виверна» переворотом через крыло упала сразу футов на двести – и на лету подхватила парящую фигурку брюшными отростками. Смятый треугольник паруса отлетел в сторону, а «виверна» снизилась к воде и повернула в сторону берега.
Далеко уйти ей не дали. Флапперы спикировали на ползущего над самыми гребнями волн инсекта и несколькими точными очередями разорвали его в клочья. Алекс даже с такого расстояния увидел, как лопается кольчатое брюшко, как отлетают, радужно сверкая на солнце маховые перепонки. Сделав вираж над местом падения «виверны» пилоты пошли вверх, стремительно нагоняя беззащитные «паруса».
Конечно, подумал, Алекс, можно дать поганым нелюдям помучиться – внизу их не ожидает ничего, кроме хищников-скатов, или, если особенно повезёт, недолгого ожидания смерти в совсем не тёплой воде. Но – почему, скажите на милость, пилоты «ос» должны отказывать себе в маленьком удовольствии?
Инри не любит никто.
Мимо мостика с густым жужжанием маховых перепонок пронеслось ещё одно звено перехватчиков – на этот раз, тяжёлых «кальмаров». Гардемарин едва сдержался, чтобы не заорать от восторга – успели, не бросили на растерзание, теперь всё будет хорошо! Его новая знакомая и не думала скрывать своих чувств: она подпрыгивала, держась одной рукой за леер, а другой махала тем, что осталось от элегантной шляпки. Волосы – густые, роскошные, цвета тёмной меди, – растрепались на ветру и то и зело скользили по щекам и лбу молодого человека, окутывая его незнакомым, но чарующим ароматом. Но девица явно не замечала этой почти интимной ласки, которую невзначай подарила дерзкому гардемарину – она была целиком увлечена тем, что творилось в воздухе рядом с «Династией». Элене (так, кажется, её зовут?) и думать забыла об истерзанных телах на орудийной площадке, о пальцах, сбитых в кровь острыми кромками обойм. Пилот ведущей «осы» заметил благодарную зрительницу и качнул флаппер из стороны в сторону.
Победа! Победа!
Алекс оглянулся. Стёкла прогулочного мостика все в крошечных дырочках от уколов капель «живой ртути». Трупов, раненых не видно, видимо, пассажиры вовремя опомнились и покинули опасное место. Хоть на этом спасибо …
- Ну, что замерли? – Элене требовательно дёрнула его за рукав. – О недавнем оскорблении, как и о пощёчине, отвешенной наглецу, она, похоже, уже забыла. - Вы же офицер! Может, там нужна ваша помощь?
Её волосы – ароматные, медно-сияющие – по-прежнему плескались по ветру. Алекс с трудом оторвал от них взгляд.
- Я всего лишь гардемарин, фройляйн Элене. – поправил он новую знакомую. - Но вы, конечно правы. Сейчас найду кого-нибудь из команды, спрошу что делать…
- Не смейте называть меня этим дурацким именем. – девица состроила капризную гримаску. – Я – Елена. Елена Собольски. Запомнили, надеюсь?
Отредактировано Ромей (27-09-2020 12:29:15)
IV. «Чо» – значит «бабочка».
- А-а-о-о-э-э-эй-йя!
Тонкий, пронзительный, мелодичный вскрик. Нет, не вскрик – музыкальная фраза, строка из чужой, непонятной песни. Во время близости К'йорр не кричал, не стонал, не сопел, как самцы-человеки – он пел. Вернее - выводил странную, леденящую кровь мелодию на инрийском, лишь изредка прерывая её требовательными, повелительными возгласами. И это необъяснимым образом заводило Чо, и даже в некотором роде мирило девушку с положением игрушки, рабыни для удовольствия.
Если с этим вообще можно когда-нибудь примириться…
Уши К'йорра, и без того острые и длинные, заострились, вытянулись. Чо знала, что так происходит всякий раз, когда хозяин выходит на пик наслаждения
«Значит, сумела угодить. И сейчас он…»
- А-а-о-о-э-э-эй-йя!
- А-а-ах!
Чо не сдержала болезненного вскрика, когда скрюченные пальцы впились ей в ягодицы, приподнимая и резко насаживая на окаменевшую плоть. Хорошо хоть, К'йорр коротко подрезает ногти и не заостряет их, как это принято у прочих инри. Девушка понимала, конечно, что никакой особой доброты в этом нет – просто хозяин не хочет портить ценное имущество. Что до неизбежных синяков, то чудодейственные мази инрийских лекарей уберут их за полдня, и тогда её зад – круглый, твёрдый, который она по требованию хозяина почти не прикрывает прозрачной туникой - обретёт прежнюю привлекательность.
Понимала, знала - и всё равно была благодарна за эту милость.
Ведь могло быть совсем не так. Гораздо, гораздо хуже…
Среди рабов-людей ходит поверье – и далеко не беспочвенное, надо сказать! - что инри, эти утончённые, холодные, как лёд, существа, давным-давно разучились доставлять друг другу чувственное наслаждение. Некоторые из них находило замену в Третьей Силе. Такие с презрением и даже брезгливостью смотрели на соплеменников, ищущих плотской страсти в низших существах, рабах и рабынях человеческой расы - хотя и не отказывали им в этом праве. Природа, в конце концов, требует своего, и это относится даже к таким невыносимо изысканным существам. И уж тем более, это справедливо в отношении наездников боевых инсектов, особенно – летающих. Безумные всплески эмоций, как и выбросы Третьей Силы, сопровождающие воздушные бои, требовали ответного всплеска животной страсти, который можно получить, лишь овладев женским (или мужским, ведь среди наездников хватало и женщин) телом.
Так что наездники не гнушались удовлетворять естественные потребности своих организмов с человеками-рабами из в палубной прислуге. Между прочим, это приводило с заметной убыли обученного персонала, поскольку любой наездник, получив своё, не задумываясь, выбрасывал живую игрушку за борт. Иногда, в качестве особой милости, перерезая ей (или ему) горло одним из восемнадцати приличествующих подобному случаю способов. Убыль эта была такова, что армад-лидер даже издал приказ, запрещающий употреблять более одной «игрушки» после каждого боевого вылета. Разумеется, никому не приходило в голову жалеть человеков - но на обучение рабов уходит время и средства, а их нехватка может сказаться на боеспособности «гнездовья»…
Но, чтобы держать при себе одну рабыню, и не неделю-другую, что порой всё-таки случалось, а больше полутора лет?
К'йорр недаром слыл среди соплеменников большим оригиналом. Впрочем, ему было на это наплевать – рой-лидеру, способному вести за собой две дюжины одноразовых ударных коконов прощалось многое. Это был штучный товар и начальство обычно смотрело на чудачества К'йорра сквозь пальцы. Хочет держать при себе рабыню - маленькую, словно десятилетняя девочка, со странными раскосыми глазами и совсем уж крошечными ступнями изящных ножек и отнюдь не детскими полушариями грудей - что ж, имеет право. Недовольные могут бросить ему вызов и решить спор одним из ста сорока семи способов, предписанных Дуэльным Кодексом сословия Наездников. Нет кандидатов? Неудивительно – репутация К'йорра такова, что жаждущие поединка с ним перевелись лет сто назад.
Так что, Чо, ублажая хозяина, чувствовала себя в относительной безопасности. Да, груди и ягодицы будут болеть, истерзанные его каменными пальцами, но это не страшно. Зато у неё будут целые сутки, пока не подействует мазь, сводящая синяки – блаженные сутки, в течение которых хозяин не взглянет на свою игрушку. Инри не терпят даже крошечного несовершенства.
А вот другие её обязанности никто не отменял. И когда К'йорр, приняв вихревой душ (порой его снисходительность заходила так далеко, что он позволял воспользоваться им и любимой игрушке), отправится на ангарную палубу, дрессировать «обрубки» - Чо будет рядом. Она - превосходная служанка, и хозяин это ценит.
Вот и хорошо, подумала девушка, подчиняясь настойчивым требованиям рук партнёра. Пусть ценит – и тем сильнее однажды будет его разочарование.
Но – не сейчас.
- А-а-о-о-э-э-эй-йя!
- А-а-ах!..
Неважно, что на полётной палубе «гнездовья», всего в сотне футов от циновки, на которой сплелись обнажённые тела, рабы-человеки прямо сейчас обливаются потом, цепляя на стартовые кронштейны последние уцелевшие «стрекозы». Неважно, что «Высокий Замок» с трудом отбился от ударной волны «кальмаров» и теперь маневрирует, медленно теряя мета-газ из распоротых баллонов. К'йорр из клана Звёздных Гонителей, удовлетворяет свою страсть. Весь остальной мир, включая и армад-лидера и весь, пропади он пропадом, воздушный флот человеческой Империи, может подождать.
И потом, это же так изысканно: взрыв страсти, которую способна дарить его выпитому Третьей Силой телу лишь черноволосая, изящная, как чашка инрийского фарфора, малютка Чо; и совсем рядом – разрывы бомб уносящих жизни, жизни, жизни…
- А-а-о-о-э-э-эй-йя!
Отредактировано Ромей (27-09-2020 12:29:50)
Японцы, небольшая, в несколько тысяч человек, община, давным-давно обосновались на бродячем архипелаге из полудюжины сравнительно крупных, до полутора миль в поперечнике, Плавучих островов двух десятков островов поменьше и огромного количества островков-прилипал, на ином из которых и шалаш-то поставить негде. Община состояла, по большей части, из крестьян и рыбаков прибрежных деревень – в ней даже самурая-то не было ни одного. Нимало не задумываясь о грозной природе сил, определивших их на жительство в другой, чужой мир, японцы устроились и здесь - как жители Страны Восходящего солнца неизменно устраивались после любого природного катаклизма, на которые богата их земля, зажатая между морем и огнедышащими горами.
Ловили рыбу, крабов и прочих морских гадов, которых не счесть было по мохнатым подводным кромкам Плавучих островов и, особенно, в длинных, вна многие сотни футов, шлейфах-«бородах» из водорослей и Аматерасу знает, какой ещё морской растительности тянущихся вслед за островками по морю. Строили синтоистские храмы и берегли веру предков; вырезали из костей морских млекопитающих статуэтки Будды и воскуряли перед ними ароматические палочки, изготовленные из особого вида водорослей. Изредка враждовали друг с другом, но обычно договаривались мирно: океан беспределен и способен прокормить всех, кто готов рискнуть ради этого своей шкурой… припасть к этому благотворному источнику.
Община жила замкнуто. Бродячий архипелаг медленно перемещался, из года в год следуя одним и тем же петлям океанических течений, и когда он оказывался в пределах досягаемости от обитаемой земли – на острова наведывались торговцы. Они выменивали паучий шёлк за изделия из металла, керамики и стекла, которых не было у местных жителей. А заодно - пересказывали леденящие кровь слухи о жестоких войнах великих Империй, в которых сталкивались в жестоком противостоянии люди и нелюди, морские и воздушные корабли, сталь, огонь и Третья Сила…
Обитатели бродячего архипелага, конечно, знали об этой сущности, пропитавшей подаренный им мир. В кронах деревьев самых крупных из Плавучих островов обитали лемуры – удивительные разумные существа с громадными глазами и тремя тонкими, многосуставными пальцами. Третья Сила (на островах её, разумеется, называли по-своему) впиталась в плоть и кровь лемуров, а потому люди старались уживаться с ними мирно. Зачем ссориться? Мир велик, океан велик, а островков, плетущихся в кильватере бродячего архипелага, хватит на сотни новых обитателей…
Постепенно население росло, заселяя и малые острова. На один из них и перебралась община, в которую входил пра-пра-и ещё неизвестно сколько раз прадед Чо. Но откуда им было знать, что островок Сирикава-го (название было дано в память о «земной» деревне, где обитали когда-то их предки) однажды вздохнёт, содрогнётся, словно гигантское морское млекопитающее, оторвётся от воды - и пойдёт вверх, волоча за собой развевающийся по ветру шлейф морской растительности, делающий Летучий остров похожим на гигантскую неопрятную медузу?
Вообще-то, обитатели Сирикава-го могли и догадаться о том, что их ждёт. Они ведь добывали на своём островке мета-газ, используя для этого бамбуковые трубы с заострёнными концами, которые втыкали в переплетения корней – глубоко, порой да десятки локтей. Газом наполняли бумажные детские фонарики и большие шары из паучьего шёлка, способные поднять человека с поклажей. Чудесные свойства в летучей субстанции пробуждали к жизни при помощи желёз особых, стреляющих крошечными молниями улиток - те обитали тут же, в переплетениях корней, образующих основу островка. Но кому пришло бы в голову, что процессы, идущие в недрах Сирикава-го однажды вырвут его из водной стихии и унесут вместе со всеми обитателями в стихию воздушную? Такая участь ожидала, в лучшем случае, один островок из сотни – остальные успевали разрастись, тяжелели и навсегда лишались способности взмыть в воздух.
Повезло жителям Сирикава-го, или нет? Да, им пришлось менять привычный уклад жизни – но ведь это привычное дело для обитателей Японии. Выяснилось, что в «шлейфе» из водорослей можно добывать пищу не хуже, чем в море, а куры превосходно плодятся и на высоте в десять тысяч футов. Как раз на такую высоту (плюс-минус несколько сотен футов) поднимались Летучие острова – чтобы медленно, следуя с воздушными потоками, отдрейфовать в экваториальные области.
Правда, торговцы больше не появлялись на острове, и брать металл и стеклянные зеркала, которые так любили сверстницы Чо, стало негде. Ничего, приспособились – и жили, и даже находили в этом удобства. Да они были отрезаны от остальных людей – но зато и опасности больше нет никакой! На Плавучие острова, случалось, нападали пираты – грабили, захватывали невольников, похищали детей и женщин, куражились, как могли, над беззащитными островитянами. А теперь – поди, достань их за облаками!
Они даже научились летать. Нет, пользоваться шарами с мета-газом обитатели Сирикава-го умели давно. Перейдя же в разряд небесных жителей, они научились делать парящие треугольные воздушные змеи из легчайшей древесины и паучьего шёлка – и даже ухитрялись перелетать на них на другие острова, когда те попадались навстречу в экваториальных воздушных реках. Дети и молодёжь сделали из этого излюбленное развлечение, и крошечная Чо научилась ловчее других управляться с парящим шёлковым змеем, легко ловя восходящие потоки, способные занести её на немыслимую высоту, где царит леденящий холод и не хватает воздуха для дыхания. Чо обожала полёты – как и изощрённое, крайне сложное в овладении искусство рукопашного боя, которое бережно сберегали на Сирикава-го. Её обучил этому искусству старик, в семье которого оно передавалось из поколения в поколение - по большей части, в ритуальных целях. Знаток единоборств из другого мира, пожалуй, углядел бы в нём смесь окинавского рукопашного боя с традициями китайских и корейских монахов. Но на Сирикава-го не разбирались в подобных тонкостях, а седой, как лунь сенсей охотно брал учеников. Правда, лишь немногим из них удавалось овладеть хотя бы основами его науки; высот же достигали и вовсе единицы. Чо как раз выпала удача войти в число таких счастливчиков - и она делила всё своё время между ткацким ремеслом, счастьем свободного парения и ежедневными танцами-ката, перемежаемые редкими ритуальными поединками. А однажды вслед за сенсеем девушка проникла в густую вуаль «воздушных мангров» под островом, и там ей открылась одна из самых тщательно охраняемых тайн Сирикава-го: как с помощью медитации и духовного слияния со столетними переплетёнными корнями научится говорить с Летучим островом, убеждать его менять высоту, а порой и направление полёта…
Так они и жили - пока на не явились убийцы-инри.
Отредактировано Ромей (27-09-2020 12:30:15)
Оставшиеся в кармане семнадцать рублей предстояло растянуть на два дня, а кэб от причального поля «Западных Линий» стоит пятнадцать пфеннингов, дампфваген же – не меньше марки.
Странная денежная система и рубли и марки и пфененги. Что то лишнее.
Ловили рыбу, крабов и прочих морских гадов, которых не счесть было по мохнатым подводным кромкам Плавучих островов и, особенно, в длинных, вна многие сотни футов, шлейфах-«бородах» из водорослей и Аматерасу знает, какой ещё морской растительности тянущихся вслед за островками по морю.
на...
| Последний цеппелин - 3. "Сила на силу". | Произведения Бориса Батыршина | 31-08-2023 |
| Последний цеппелин-2. Новая сила. | Произведения Бориса Батыршина | 02-02-2022 |
| Библиография и планы | Произведения Бориса Батыршина | 16-08-2024 |
| Готовятся к изданию | Библиография участников форума | 12-08-2024 |
| Этот день в истории | История | 05-03-2013 |
Вы здесь » В ВИХРЕ ВРЕМЕН » Произведения Бориса Батыршина » Последний цеппелин
|
|