***
Бейсенгали замолчал, и за столом воцарилась полная тишина.
- Ja, - произнес Штейнберг, - es geschah also.*
- Деда, ты герой?
Все улыбнулись.
- Нет, моя красавица, - погладил правнучку Бейсенгали, - не герой. Я был простым солдатом.
Штейнберг выслушал переводчицу и начал говорить, а девушка переводить:
- Устами ребенка глаголет истина. Так у вас говорят. Все знают про памятник советскому солдату в Трептов-парке. Много, очень много было случаев спасения русскими солдатами немецких детей. И я счастлив быть одним из них! Я много работал над документами. Искал, опрашивал очевидцев. И рассказывал про своё спасение всем. Даже в газете печатался. Мой отец очень гордился мной. Знаете, когда он вернулся домой, мама ему все рассказала. И отец плакал. Долго плакал. Потом он рассказывал о плене. Как они работали, разбирая завалы разбомбленных зданий. Как восстанавливали разбитые дороги, много строили, но самое главное как их кормили. Вы не поверите, но кормили пленных лучше, чем гражданское население. Отец потом всегда отзывался о русских хорошо, и очень сожалел о прошедшей войне.
Штейнберг посмотрел Бейсенгали прямо в глаза.
- Я очень долго тебя искал, мой друг, - сказал он. - Очень долго. Я благодарен вашей передаче о ветеранах, за то, что я нашел тебя. И очень счастлив видеть тебя живым! Расскажи, как ты жил все это время.
- Хорошо я жил, Вилли… - старик на мгновение задумался, - пойдем, я кое-что тебе покажу.
Абулхаиров начал подниматься. Касен помог встать деду и гостю, и собрался идти за ними.
- Мы сами дойдем, - сказал старик внуку. – И не ходите за нами.
- Otto, fräulein Nadia, bitte bleiben sie hier.*
- Nun, herr Steinberg.*
И старики, поддерживая друг друга, направились по дорожке в сад. Операторы двинулись следом, но были остановлены Натальей:
- Не надо, пусть побудут наедине.
Бейсенгали привел Штейнберга к лавке.
- Присаживайся, Вилли, - сказал он гостю по-казахски.
Штейнберг присел и осмотрелся.
- Здесь любила сидеть моя Шолпан…
- Любила? Ты хочешь сказать…
- Да, Вилли, - горько ответил Бейсенгали, - она давно не со мной. И два сына…
- И моей Марты давно со мною нет... – вздохнул Вилли. – Годы, мой друг, годы… остаётся только добрая память.
- Теперь этот сад моя память, Вилли. Посмотри, эту яблоню я посадил первой. Сразу, как вернулся с войны. В честь Алдара, первого сына. Эта в честь Рустама… когда погиб Алдар, моя Шолпан попросила поставить лавку тут… теперь на ней сижу я.
- А знаешь?! – вдруг встрепенулся Штейнберг. - Я нашел того гефрайтера, что пулеметчиком был! Случайно. Мы с ним в редакции газеты встретились и разговорились. Я рассказал ему все что помнил. А он мне тогда сказал, если бы не ты, они ни за что бы ни сдались. Но то, что русский солдат закрыл собой немецкого мальчика, потряс его. Всех, кто это видел.
Бейсенгали только улыбнулся.
- Нет земли без цветов, а народа без героев, - сказал он. - Тот солдат сохранил в себе человека. И это хорошо…
- Да, хорошо… и удивительно. Удивительно, - повторил Штейнберг. – Я помню, как мы разговаривали у моего сгоревшего дома. Мы же хорошо понимали друг друга. Вот и сейчас… я прекрасно понимаю тебя. Что это Абу, почему мы понимаем друг друга?
- Не знаю, Вилли. Мудрость.это, или милость Всевышнего, но посмотри, как играют наши внуки. Они тоже хорошо ладят друг с другом. Что еще нужно для почтенной старости? Слышать детский смех счастье для меня. Посмотри, Вилли, как им хорошо…
Легкий ветер с гор нес прохладу. В безоблачном небе по-прежнему парил беркут. Он будто охранял покой стариков. Двух человек из разных поколений и разных государств. Но их объединяла доброта, любовь, и дети, что весело играли в догонялки среди яблонь. И старики счастливо улыбались им.

*Да, так и было.
*Герхард, фройлян Надя, останьтесь тут пожалуйста.
* Хорошо, герр Штейнберг.