Логика тут  простая - на тот момент,  как я понимаю из распределения артиллерии (артбригада на уровне дивизии),  и  в  армии  России  и в  армии  Германии,  дивизия считалась основной тактической единицей, способной вести сражение самостоятельно,  хотя  особенности такой  оценки у них все-же были. 

Не берусь утверждать  уверенно,  надеюсь что меня  поправят,  но  если  на уровне полка  нет  артиллерии,  то  это явно тактически не самостоятельная  часть.  А ведь  в России именно так и было,  значит  командир дивизии,  нарезая  полку  задачу,  каждый  раз  выделял  ему  артиллерию  из  состава  бригады. 

Еще я  в  своих  заметках  нашел  копипасту,  что  в армии  Германии дивизия тоже  считалась основной тактической единицей, способной вести сражение самостоятельно, поскольку включала в себя все три основных рода войск - пехоту, кавалерию и артиллерию. Соответственно,  в германской армии дивизии не подразделялись на пехотные, стрелковые и кавалерийские, как это имело место в России.  В  России  были  кавалерийские  части,  значит  к примеру,  придав  кавалерийскому  полку  хотя-бы одну 4-пушечную батарею  трехдюймовок  и  мобильные  пулеметные установки  - "тачанки",  он  при тех  же  самых  ресурсах  получал бы  новый,  качественно отличающийся  боевой  инструмент  для  маневра  по  флангам  и  тылам  противника.  Ну  вот  разве  что  гужевую  тягу  батареи,  наверное  лучше увеличить на пару  лошадей  в  каждой  повозке,  потому  что  нагрузки  там - по тылам противника,  могут  быть  сильно выше.  Кстати,  об  кавалерии...,  тут тоже нужно как то исключить атаки на подготовленные позиции, т.е. на пулеметы и пушки,  а  сосредоточится  на  коммуникациях и прочих  внезапностях, позволяющих использовать преимущества маневра.

Ваш ГГ  есть человек  другого времени,  где  все  перечисленное  опущено  на  уровень  полка  и  батальона,  где  батальон  первая  самостоятельная  тактическая  единица,  однако, для  14 года  это слишком уж  революционная  идея.  В  его положении  лучше помалкивать,  а  делать все явочным порядком, т.е. не рассуждая о военной  науке,  просто на период  стратегической  операции,   по  факту  опустить часть  этого  самостоятельного  функционала  на уровень  полка  своим  приказом по армии,  для  чего  и  нужно  выделить  полку  собственную  артиллерию  из  одного дивизиона,  состоящего из 3  батарей 4-орудийного состава,   с  соответствующими наставлениями  по  боевому  использованию,  с  тем,  что-бы  командир  полка  действовал  быстро и по  обстановке - устраивал артиллерийские засады,  позиционные  районы  артиллерии по  своему  участку фронта  или придавал  артиллерию своим батальонам,  для  выполнения какой-то задачи, а  не  вступал  в  переговоры  со  штабом  дивизии по  поводу  артиллерии,  кроме каких-то  особых  случаев  в большом  наступлении  и  или  попадания  под  острие удара  превосходящих  сил  противника.

Точно так-же  и  создание  отдельного 3-батарейного артдивизиона в  дивизии. Командир этого дивизиона  должен сразу  четко  представлять  шаблонную свою  задачу - действия  в  наступательных  операциях,  а  в  оборонительных  боях   поддержка  полковой  артиллерии по запросу.  Ну  и  относительно  хотя-бы  одной  4-орудийной  батареи  122 мм  легких  гаубиц  бы  решить  для  артдивизиона  на  уровне дивизии,  ну  или хотя-бы  трофейных - 105 мм,  которые нужны  для  атаки  на  спешно подготовленные  дерево-земляные оборонительные позиции,  хотя  и маловато  одной то такой батареи,  но  всяко  лучше  чем одни  трехдюймовки.

Все это  мотивирует  повышенный  победизм  ГГ  в  глазах  читателя.

Отредактировано Член кружка (07-12-2015 12:30:46)

Исправленное начало главы и немного продолжения.

                                                      Глава 10
   Первым делом, после совещания, Самсонов отправил телеграмму Жилинскому с пометкой срочно, и настоятельной просьбой скорейшего ответа, по проводному телеграфу, где требовал подкреплений в виде обещанного Первого корпуса, уже собравшегося в Новогеоргиевске. В своём послании командующему фронтом он указывал, что находится со штабом на границе, и наблюдает концентрацию перед собой превосходящих сил противника. А дальше он откровенно лукавил, выдавая свои догадки за достоверные сведения разведки. А именно, что против него переброшены крупные силы из восточной части Пруссии – или Первый армейский корпус Франсуа, или резервный фон Белова. А чтобы хоть как-то успокоить Жилинского, обещал в случае угрозы Варшаве отправить обратно необходимое количество войск по железной дороге в кратчайшие сроки для защиты города.
   Пока ждал ответа, лихорадочно соображал, как можно ещё усилить защиту позиций. Вспоминал всё, что помнил из войны с японцами, и из будущего. В принципе, хорошо закопавшиеся войска сами по себе представляли для противника труднопреодолимую преграду. Правда, времени у него было немного для создания глубоко эшелонированной обороны, но кое-что можно ещё успеть. Первым делом, это отвести основную часть войск немного назад, и вторую линию устраивать позади. Желательно скрытно от глаз противника, но это уже от местности зависит. В первой же линии расположить только небольшой заслон, останавливающий передовые отряды, и вызывающий огонь вражеской артиллерии на себя. В идеале, таких линий должно быть вообще несколько, но на это точно нет времени. Успеть бы две сделать. А когда вражеские батареи обнаружат себя, попытаться накрыть их ответным огнём. Во всяком случае, ту часть, которая окажется в пределах досягаемости. Ну и пехоту потрепать, пока она нащупывает наши рубежи. Это в общем виде, конечно, но даже понимание этих принципов много даст. Всё дело в том, что теперь он знал о разрушительной силе тяжёлой артиллерии. Знал и то, что совсем скоро, уже на следующий год, именно эта её разновидность начнёт играть решающую роль в войне. Что именно при помощи тяжёлых орудий будут ровняться с землёй самые мощные оборонительные позиции. Но там количество стволов будет доводиться до совершенно чудовищных размеров, порядка двухсот на километр фронта, намеченного для прорыва. Сейчас, конечно, масштабы были намного скромнее. То, что германцы не будут собирать в единый кулак всю наличную тяжёлую артиллерию, он даже не сомневался. А если поставят в одном месте гаубицы одного корпуса, то это будет только сорок восемь орудий. То есть, подходя формально, можно утверждать, что этого мало, чтобы стереть его позиции в порошок. Но как только он представлял себе результат стрельбы даже этого количества по узкому участку фронта, то его посещало чувство неуверенности. Гаубицы использовали в основном снаряды фугасного типа, в отличие от обычных пушек, стрелявших, как правило, шрапнелью. И эти фугасы, весом по сорок килограмм каждый, выворачивали огромные пласты земли. Когда они взрывались рядом с окопами, то попросту обваливали их стенки, погребая заживо сидящих там людей. Конечно, они потом выкапывались оттуда, если не были контужены. В общем, Самсонов откровенно опасался германской тяжёлой артиллерии, и просто так подставлять своих солдат под их огонь не хотел.
   Итак, линия обороны. Основные позиции проходили по реке Млавка, которая текла с северо-востока на юго-запад километрах в пяти от станции и перпендикулярно железной дороге. По этой же небольшой речушке, метров 10 шириной, легко преодолеваемой вброд, проходила и граница. Слева от путей занимала оборону 2-я дивизия Двадцать Третьего корпуса, защищая участок около восьми километров. Первая линия неглубоких окопов была вырыта на небольшом удалении от поймы, чтобы они не наполнялись водой, и проходила вдоль узкой полосы леса. Основные силы из них теперь уходили, и оборудовали себе позиции за лесом, километрах в двух, на поле перед Млавой, и оставляя перед собой свободное пространство до километра шириной. Зона ответственности дивизии заканчивалась напротив небольшого ручейка, впадавшего в речку с запада, и тянувшегося в почти широтном направлении. Вдоль него тоже проходили наши старые позиции, на которых Самсонов и хотел оставить небольшое прикрытие, которое вызовет на себя огонь германской артиллерии. Но теперь линия обороны полностью смещалась за Млавку, которая после впадения ручья забирала ещё больше к югу, и там должна была располагаться 1-я стрелковая бригада. Фронт у неё был длинный, целых пять километров, но это была особая бригада, потому что состояла из четырёх полков. Только артиллерии в ней было, кот наплакал – всего три батареи. Но чтобы дойти до этих позиций, противнику предстояло преодолеть большое расстояние, и была надежда, что к тому моменту или что-то изменится, или подойдёт подкрепление. Обход этой позиции был затруднён бесчисленным количеством ручейков, впадавших в Млавку ниже по течению, и затрудняющих движение. Да и за позициями бригады тоже протекали ручьи, за которые можно в случае чего отступить, а с ходу их не преодолеешь под огнём. Собственно это и было угрожаемым направлением, на которое германцы могли выйти, совершив глубокий обход. Благо, что сил для этого у них было предостаточно. Сделают они это, скорее всего минуя крупный лесной массив, расположенный чуть западнее. Это направление должна контролировать 15-я кавалерийская дивизия, но ясно, что крупных сил она не сможет удержать в виду своей малочисленности. Но если сможет организовать удачную засаду, и накрыть противника своей артиллерией, то это здорово замедлит его продвижение и приведёт в расстройство.
   Справа от железной дороги все позиции занимал Пятнадцатый корпус Мартоса. Сначала они также шли вдоль Млавки, которая была здесь совсем мелкая, на северо-восток. Дальше речка загибалась на восток и юго-восток, и линия обороны повторяла в общих чертах её контур, хотя она и не представляла здесь из себя какого-то препятствия. А когда русло терялось, позиции взбирались перпендикулярно на склоны пологого холма, выходя на его вершину, и своим флангом упирались в небольшое болото за ним, из которого брала начало другая речушка, Ожиц, текущая на север. Здесь все позиции смещались назад на разное расстояние, местами оказываясь вообще в большом лесном массиве неправильной формы, который покрывал собою высокий холм.
   С этой стороны фланг линии обороны прикрывала 6-я кавалерийская дивизия, которой также ставилась задача в прямой бой не вступать, а устраивать засады и неожиданные обстрелы войск направляющихся в обход, с целью их задержки.

Отредактировано Михельсон (08-12-2015 08:30:55)

***
   Утро следующего дня, 16 августа, обещало жаркий день. Даже ночь не принесла прохлады. Но была неожиданная и довольно приятная новость. Василий, ночевавший теперь в штабе, в соседней каморке, вернулся с утренней прогулки, и в старых добрых традициях приволок шпиона. На этот раз немецкого. Что и неудивительно, японцев здесь искать трудно. Хотя, какой он немец? Поляк. Местный, из Млавы. Как сказал денщик, он заприметил его ещё вчера, намётанным взглядом выцепив из снующих в отдалении людей. Как он это делал, можно было только догадываться, но результат всегда был неизменным. После короткой беседы в интимной обстановке наедине с казаком, тот пел соловьём, и о том, кто его послал, и кто его менять должен в нелёгком труде наблюдения за штабом, и куда надо передавать сведения. Своевременно приглашённый на эту исповедь Лебедев только успевал записывать. Теперь не оставалось сомнений, что здание штаба армии окажется под прицелом германских орудий, как только будет в их зоне досягаемости. И штаб корпуса тоже. Надо срочно менять их расположение. Лебедев, не теряя времени, отправил по выявленным адресам команды солдат, радостно ожидая свежую порцию сведений.
   Следом пришло известие, что Первый корпус начал погрузку на станции в уже ожидавшие его эшелоны. А это значит, что через три часа одна дивизия начнёт выгружаться у границы. Самсонов решил проветриться накануне сражения, а заодно и взбодриться. Велел подать коня покрепче, вскочил на него перед крыльцом, и в сопровождении казаков конвоя понёсся осматривать позиции. Солдаты уже рыли землю. На первой линии людей осталось мало, поэтому они только углубляли отдельные места, где и должны были пересидеть обстрел. Им даже связь не проводили. Потому что для её надёжности, провода следовало хорошо углубить в землю, дабы они не были перебиты интенсивным обстрелом. А запланированное отступление с этих позиций должно было начаться, как только противник пойдёт в атаку. И оно могло быть столь стремительным, что телефонные аппараты там наверняка бросят. Нечего разбазаривать имущество…. Тут же сапёры подтаскивали короткие брёвна, которыми перекрывали участки траншеи, насыпая сверху земли и прикрывая дёрном. От прямого попадания снаряда это, конечно, не спасёт, но от шрапнели гарантированно. Вторую линию рыли с ещё большим усердием.
- Ничего, ребятушки, - подбадривал солдат генерал, - землица она для нас всегда родная была. Она вас и прикроет и спасёт. Копайте глубже, да поспешайте. Близко уже германцы, скоро из пушек лупить начнут. И чем глубже вы зароетесь сейчас, тем больше из вас живых останется.
Стегал коня и нёсся дальше. Снова останавливался, говорил с солдатами, просил быть терпеливыми, и обещал, что отдохнут под обстрелом, который будет длиться долго. И гнал коня дальше. Всё, конечно, не объехал, но посмотрел достаточно, чтобы появилась уверенность – успеют. С утра обстрела быть не должно. Зато в небе появились германские аэропланы. С холма, на котором он как раз находился в тот момент, и где старательно зарывались в землю корректировщики, готовя и перекрытие, и маскировку для себя, открывался красивый вид на окрестности. Неподалёку как раз крутился и наш летательный аппарат, но только один. Смело бросился наперерез противнику, его поддержали несколько пушек, давших выстрелы вверх, пока он был достаточно далеко. Один вражеский аэроплан сразу как-то вильнул в сторону, потом начал клевать носом, и пошёл вниз. Сзади тянулся чёрный шлейф копоти. Надо же, как удачно! То целые батареи палят вверх без толку, то сразу несколькими выстрелами подбивают аэроплан. Выровняться он так и не смог. Пламя разгоралось всё сильнее, и подбитый аэроплан рухнул где-то западнее Млавы. Второму противнику очень не понравились разрывы шрапнели рядом, к тому же он видел печальную судьбу своего товарища, а потому он круто развернулся и направился обратно. Наш аэроплан шёл ему наперерез, и в какой-то момент они оказались довольно близко друг к другу. Германец начал разворачиваться к нему хвостом, раздался треск очереди в небе, потом ещё, и ещё, и наш лётчик резко увёл свою машину в сторону. Самсонов заинтересованно смотрел в небо, наблюдая воздушный бой вживую. И тут до него дошло – наверняка противник после вчерашнего открытия о наличии пулемётов на наших аэропланах, установил их себе. И судя по всему в положение назад. Значит, до пулеотсекателей на лопастях винта ещё не додумались. Какое-то время наш лётчик пытался догнать противника, но тот был чуть быстрее. В общем, постреляли немного на дальних расстояниях, и разошлись без явного результата. Но больше самолётов противника в небе не появлялось в ближайшее время.

Отредактировано Михельсон (08-12-2015 12:36:58)