Продолжение (предыдущий фрагмент на стр.8)

Глава 52

В большой питомник Ричард прибыл, пылая благородным негодованием. Неприятно было признавать, но кое в чем Стив был прав. Он слишком понадеялся на репутацию Таненбаума, и вот, пожалуйста — с родственником обошлись самым  бессовестным образом. Это было неслыханно — руководителя проекта не взяли на строительство, лишили заслуженной награды и возможности общественного роста. Ричарду приходилось слышать о таком распространенном явлении оставленного мира, как дискриминация, и сейчас он с возмущением опознал ее в действиях руководства Стейтонвилля — дискриминацию по месту рождения и принципу опеки.
Вид улыбающегося Роберта еще больше подстегнул гнев сенатора. Родственник даже не догадывался, как сильно был ущемлен. При всей ершистости и внешней несговорчивости «дядюшка» оказался слишком наивным и несведущим в жизни общества, чтобы понимать, каких возможностей был лишен. Осознание этой истины начисто выжгло из души сенатора всякое раздражение и недовольство родственником, пробудив вместо них потребность защищать, оберегать и заботиться о питомце, о чем всегда твердил Стив.
— Рад вас видеть, сенатор, — профессор гостеприимно указал рукой на кресло и сразу же вернулся к делу. — Мне нужно еще полчаса, чтобы завершить ввод данных, а потом я буду полностью в вашем распоряжении. Мы подведем итоги обучения питомца, а затем официально совершим его передачу с рук на руки.
Ричард вынужден был сесть. Демонстрировать неудовольствие в присутствии питомца было непедагогично.
— Чай или вы предпочитаете кофе?
— Кофе, — привычно ответил Ричард и любезно улыбнулся. Ну, и бучу же он поднимет в этом питомническом болоте! Эта мысль вызывала у сенатора мстительную радость. Неужели даже он — внук основателя питомника — должен контролировать каждый шаг тьютора, чтобы не допустить ущемления подопечного?
Кофе был отличным, печенье выше всяких похвал и полчаса миновали быстрее, чем опасался сенатор.
Профессор Таненбаум с самым довольным видом развернул кресло:
— Ну, вот и все, сенатор, я в вашем полном распоряжении, — улыбнулся психолог. — Мальчик мой, — Таненбаум вновь обернулся к Роберту, — я знаю, ты простился с моей женой вчера, но она хочет поговорить с тобой наедине. И возьми свой пакет, Марта приготовила для тебя вкусный гостинец в дорогу — твои любимые пирожки. А где-нибудь через… — профессор задумчиво поднял взгляд на настенные часы, что-то прикинул и уже уверенно договорил: — да, через сорок минут мы ждем тебя в приемной Стейтонвилля.
— Да, профессор, — почтительно ответил Роберт и встал. Повернулся к опекуну: — Сенатор?
— Да-да, Роберт, конечно, иди, — разрешил Ричард. Не стоило подрывать авторитет тьютора в глазах недавнего ученика. — Мы ждем тебя через сорок минут…
Роберт подхватил пакет с девайсами, почтительно склонил голову поочередно перед опекуном и тьютором и вышел. Как только дверь за питомцем закрылась, Ричард согнал с лица любезную улыбку и нахмурил брови.
— А теперь объясните мне, профессор, — самым жестким тоном потребовал сенатор, — как могло случиться, что мой питомец, руководя проектом и взяв на себя основную работу по его разработке — это ваши собственные слова, профессор, — напомнил младший Томпсон, — был лишен права участвовать в его строительстве? — впервые в жизни Ричард понимал старшего брата. Подобные возмутительные поступки следовало жесточайше пресекать. Выжигать каленым железом. — Неужели это вызвано тем, что мой питомец единственный среди участников проекта находится под частной опекой? Или, может быть, тем, что он попаданец?!
Таненбаум терпеливо вздохнул.

Продолжение следует...

Он считает, что с того.

Он еще не видел Роберта наедине, так что спросить ничего не мог. А в Стейтонвилле  за все отвечает тьютор.

Еще нет. Это только начало.

Это да.

Результат его раздумий (или отсутствия раздумий) временами не радует.