Переписанный текст чуть ниже.

Отредактировано Чекист (27-02-2016 18:08:14)

Свежий воздух после застарелого запаха бойни казался нектаром и вливался в легкие, словно хорошее вино в епископский живот. Йожин так глубоко вдохнул, что даже заперхал, подавившись. Мартин хлопнул широкой ладонью монаху по спине. Тот прокашлялся и благодарно кивнул. После чего, обратил взор на старосту, уныло переминающегося с ноги на ногу у покосившейся ограды - похоже, толстяк боролся с двумя страхам сразу. Его ужасало и общество грозных гостей, и понимание, что бегство не поможет, но лишь отяготит участь.
По мнению Йожина, который старательно прятал за своим, в общем-то безобидным обликом, довольно жесткую натуру, староста поступил исключительно верно, оставшись на месте. После лицезрения останков человека, к которому монах испытывал определенные дружеские чувства, все напускное миролюбие святого отца испарилось, как снег на печке. Увидь его какой еретик - помер бы на месте от разрыва сердца...
-Отвечай быстро и внятно, - ухватил трясущегося старосту за воротник Йожин, - будешь заикаться, поджарю пятки. Кто гуляет в кабаке? Быстро!
- С-с-солдаты, - запинаясь ответил староста.
-Откуда солдаты, и что забыли здесь? - продолжил импровизированный допрос монах, которому до смерти надоело пищание собеседника. В глубине души Йожин поражался, насколько корежит человека беспричинный страх. Но объяснять толстяку, что лично к нему у пришлой компании претензий нет, монах не спешил. Ответов куда проще добиться от воняющего страхом труса, чем от самоуверенного гордеца.
- Мне откуда знать? - продребезжал староста, пытаясь не встречаться глазами с гневным монахом. - Война ведь, вот и бродят кругом всякие!
Ответ был тороплив. Слишком тороплив, чтобы быть правдой.
- Ты лжешь, сын греха! - повысил голос Йожин и встряхнул допрашиваемого. Несмотря на то, что толстяк был на голову длиннее и куда как поувесистее нехуденького монаха, туша старосты замоталась из стороны в сторону. Похоже, под рясой Йожина скрывался не только нагулянный на добром харче жирок, но и неслабые мускулы.
- В округе нет армий. Воюют на севере и востоке. Наемники не ходят по мирным землям столь громко. Их позвали, им заплатили. Кто и зачем?!
На старосту вдруг дохнуло чем-то, до боли в паху напоминающим ночной ветер, идущий из глубины заброшенного склепа. И он потерял сознание.
- Да, - это тебе не брухов шинковать, - прокомментировал Мартин итог допроса.
К Йожину, отпустившему ворот бесчувственной туши, подшагнул местный священник, коснулся плеча разгневанного монаха со словами:
- Прояви христианское милосердие, усмири гнев сердца своего, брат во Христе! Я отвечу на твои вопросы. Не на все, но на многие. Ибо все знать под силу лишь Господу нашему...
Йожин хмыкнул, оценив некоторую вольность фраз, пафос и напор.
- Тогда по порядку, - коротко и чуть мягче потребовал он. - Кто нанял солдат?
- Местный барон, - так же коротко отозвался священник, с неодобрением косясь на старосту. Тот неумело прикидывался, что по прежнему лежит в беспамятстве, - фон...
Йожин оборвал фразу движением руки. Священник понял верно, и мыслию растекаться не стал.
- Когда тело нашли, мы послали известие... к вам. Ваш друг был предусмотрителен, - уточнил священник.
- Прямо сразу и послали? - прищурился Йожин.
- Не сразу, - с достоинством признал священник. - Всю ночь проспорили. Но я сказал, что лучше так, чем ваши когда-нибудь узнают правду и придут разбираться уже с нами.
- Продолжай, - кивнул монах, принимая ответ. Звучало и в самом деле весьма разумно.
- Затем сообщили барону. Пойми верно, брат, но порядок есть порядок.
Йожин кивнул, что, мол, понимает, и ничего против не имеет. Однако уточнил:
- Про нас речь была? Что за нами послали - говорили?
- Нет! - вздрогнул священник и перекрестился. - Боже упаси.
- И правильно. Дальше?
- Барон решил, что с делом надо разобраться быстро и тихо. Пока молва не разошлась по округе и окончательно не распугала купцов и проезжающих. Их и так мало нынче... Раньше в наших краях даже последний нищий хоть раз в неделю да ловил в котле мясо. А теперь даже благородные за обычную еду каштаны держат.
Йожин понимающе кивнул, сподвигая к продолжению истории.
- Барон наш молод и скор в решениях. Нанял каких-то разбойников, что скрываются за личиною честных солдат.
Священник скорбно поджал губы. Йожин не стал торопить - разговор и так шел в нужном русле и без заторов. Пауза не затянулась:
- Не местных нанял, да. Среди нашего люда не осталось храбрецов.
После этих слов, священник стеганул взглядом тело старосты.
Йожин мог поклясться, что брат во Христе, будь его воля, с превеликой радостью, рубанул бы толстяка тесаком. Или хотя бы отходил как следует хорошим дрыном.
- Ясно, - монах кивнул священнику, затем посмотрел на старосту. - Вставай, раб Божий, у тебя ресницы дрожат.
Мартин слегка пнул лежавшего носком высокого сапога, не словом, но делом советуя не медлить.
Когда притворщик кое-как поднялся, делая вид, что все идет издавна заведенным порядком, Йожин продемонстрировал крепко сжатый кулак. Кулак был внушительным, а редкие чернильные пятна не скрывали толстых мозолей, приличествующих скорее человеку меча. Монах сопроводил простую и наглядную демонстрацию словесным напутствием, столь же кратким и ясным:
- Нас здесь не было. Подорожных вы не видели. Простые путники ехали мимо, решили остановиться на ночь. Лошадей оставим у дома, позаботитесь. Ясно? Или повторить?
Священник и староста кивнули столь слажено, что можно было заподозрить невидимого кукловода.
- Приготовьте тело. Похороним завтра.
На сей раз сдвоенный кивок вышел еще четче. Но когда монах и ветеран уже подходили к воротам из церковного двора, священник не удержался и глухо спросил им в спины:
- Вы справитесь?
Хотя спрошено было у Йожина, ответил, не оборачиваясь, Мартин:
- Если на то будет Божья воля.

Верно говорят знающие люди - кто видел хоть один сельский кабак, тот видел все.
Трактир, что располагался посреди Челяковиц, полностью соответствовал этим словам. Совершенно ничего примечательного: невысокий, вросший в землю дом с пологой двускатной крышей и россыпью маленьких окошек, перекрещенных мощными рамами. Широкая дверь чуть ближе к левому углу, длинная коновязь из препаскуднейше ободранной от коры жердины с клочками высохшего луба.
Коновязь пустовала. Разве что, у самого входа на жердь были наброшены поводья усталой клячи, понуро цедящей мутную воду из грязной поилки.
Рядом с конягой опирался одной рукой о стену невысокий, но широкоплечий солдат без штанов, зато в криво нахлобученном шлеме-"шапеле" самого древнего вида и с замятым с одной стороны краем. Бравый воин отливал на угол трактира, по немецкой привычке не ища уединения для столь ответственного процесса.
- Истинно говорю вам, будьте просты, как птицы небесные, - очень вольно процитировал Йожин, подбирая края рясы и осторожно перешагивая через очередную лужу.
- Как думаешь, Мирослав уже здесь? - спросил Мартин.
- Где пиво разлито по кружкам, там и наш бравый московит собрался во славу его, - отозвался монах. - Где ж ему еще быть... Если в лесу не застрял. Но днем ему там ничего не грозит.
Мимо торопливо пробежала селянка в грязном платье и с большим кувшином в руках. Опасливо глядя на солдата (и еще более опасливо - на Мартина с Йожином), она направилась ко входу в трактир. “Немец” глумливо заржал и потянулся к женщине. Однако не удержался на ногах и упал в собственную лужу. Где блаженно ухмыляясь и растянулся, захрапев.
- Свинья, - подумал вслух Мартин, обходя счастливое тело по широкой дуге.
- Что ж, райские кущи лишь на небе одинаковы, - глубокомысленно сообщил Йожин. - На грешной же земле каждый подбирает место по собственному вкусу...

Внутри кабака было куда больше народу. Причем все присутствующие делились на разряды и сословия с дивной точностью и определенностью.
Несколько местных жителей, черных от сажи и копоти углежогов и лесорубов жались в одном углу, обнимая заскорузлыми ладонями кружки с пивом. Кабак сей определенно знавал лучшие времена, поэтому кружки были солидные, оловянные, хотя и мятые, словно вышли из рук великанов.
Мирослав, Йожин и Мартин располагались от лесорубов, если призвать на помощь хитроумную науку-геометрию, точно по диагонали, за могучим столбом, подпирающим малость просевшую крышу. Монах брезгливо отстранился, стараясь и взглядом не касаться стола, по которому даже тараканы не бегали - боялись завязнуть в многолетних наслоениях грязи, жира и пролитого пива. Мартин и Мирослав оказались менее требовательными, однако положили на видное место, точно посередине стола оружие. Мирослав - длинную польскую саблю "карабелу" без елмани. Мартин - короткую пехотную шпагу с простой гардой из двух колец. Обычно правила хорошего тона рекомендовали в подобных случаях выдвинуть клинки из ножен не более, чем на четверть. Но два бойца справедливо заключили, что в столь глухих местах о таких тонкостях могли и не знать, поэтому обошлись без ножен вообще. Во избежание. Благо, было чего избегать, поскольку солдат оказалось слишком уж много, причем сразу из двух ганз, то есть боевых братств, а если по-простому, то наемных банд.
Первая ганза (или банда) была числом невелика - шесть-семь человек. Отличалась сильной обтрепанностью и вообще выглядела так, словно ей не платили, по меньшей мере, пол-года. Хотя с другой стороны, по нынешним временам каких-то жалких шесть месяцев особой задержкой уже не считались... Физиономии у суровых воинов были постными и голодными. Точнее у тех, чьи рожи были видны. Один из наемников - невысокий и худощавый - был полностью закутан в плащ с капюшоном, полностью скрывающим лицо. Вторая банда оказалась и числом побольше, и на вид побогаче. Не меньше дюжины, рожи куда веселее, а речи громкие и звучали даже по мнению многотерпимого отца Йожина крайне вызывающе.
Вообще, когда в одном нищем кабаке собираются сразу три вооруженных компании - быть беде. Однако на сей раз беда откладывалась, потому что все внимание наемных живорезов было отвлечено. Шла Игра, занятие, противное Богу и ангелам, зато угодное Дьяволу и всей сатанинской армии. Ну и сердцу каждого солдата, которому, как известно, в рай дорога заказана.
В центре, с позволения сказать, зала, за небольшим чисто выскобленным столиком шла игра главарей наемничьих банд. Один, лет двадцати пяти от роду, высокий, желтоглазый, грыз узкие губы, морщил лоб, и вообще производил впечатление человека, проигрывающего последние гроши. Второй же, верзила крайне наглого вида, не скрывал радости по случаю череды побед и ухмылялся столь мерзко, что сердитому Йожину самому захотелось разбить наглючую харю. Игроки поочередно стучали по столу простой деревянной кружкой, вслух подсчитывая количество выпавших очков. Играли по самым простым правилам, на две кости, у кого больше выпадет. Между главарями-игроками, на примерно одинаковом расстоянии, лежала кучка всяческих безделушек, среди которых мелькали даже горделивые королевские профили в серебряном и золотом блеске.
Мартин шепотом чертыхнулся. Йожин с Мирославом оторвались от созерцания игры и обернулись к товарищу. Тот, положив на лавку куртку, закутывал поясницу толстым, теплым даже на вид шерстяным платком.
- Совсем паршиво? - дернул подбородком в сторону платка Мирослав.
- Мы все не молодеем, - с отсутствующим видом ответил Мартин, глядя куда-то сквозь узкое окошко, затянутое слепым бельмом бычьего пузыря. Мирослав не стал развивать беседу. Все же, возраст хоть и не добавляет здоровья, однако привносит немного мудрости и понимания, что некоторые вопросы не стоит затрагивать. Если, конечно, нет желания получить добротный пинок. Однако Мартин вдруг сам решил пояснить:
- Руки и ноги в порядке, а вот спина решила вспомнить все мои прошлые прегрешения пред нею...
- Они это любят, - философски хмыкнул Мирослав и продолжил:
- О личных бедах говорить толку мало, а вот о нашем деле... Как, нашли?
Мартин молча отмерил пальцами на столешнице расстояние. Йожин снова бросил осуждающий взгляд на игроков, губящих костями свои бессмертные души, и разъяснил:
- Примерно такая вот пасть. Тело, вернее, то, что от него осталось, сейчас в церкви. Местные прибрали.
- Ну, хоть что-то хорошее за весь сегодняшний день, похороним по-людски, - грустно улыбнулся Мирослав. - А я послушал лес...
Дознаватель и экзекутор отметили особую интонацию с которой было сказано это "послушал". Склонились к товарищу, готовые ловить каждое слово.
- Дальше по тракту, чуть в сторону, есть тропа. Тянется к старому кладбищу. До погоста мили две, может чуть больше. Само кладбище очень большое и очень старое. Не уверен, но, похоже, что со времен первого прихода Черной Смерти заброшено. Никто не хотел зарывать своих покойников рядом с чумными костями. Этого кладбища... - вислоусый замолчал, подбирая слова. Его не торопили. - Лес его боится. Вернее - сильно не любит.
- Все сходится! - с удовлетворением кивнул Йожин. - Как божились местные, наш ... друг тоже все посматривал в ту сторону, расспрашивал. Неподалеку его и нашли.

- Как нашли? - быстро уточнил Мирослав.
- В круге, - скривился Йожин. - Все как положено, со свечами и прочим. Бедняга не знал, с кем имеет дело, потому ждал упыря.
- А вот это совсем скверно, - тихо сказал Мирослав. - Значит, был готов, не врасплох застали. Но не отбился...
- Медлить нельзя. Но я не помощник, к сожалению, - сгорбился и виновато отвел взгляд монах. - Тут надо не "завесу" намаливать, а рубить.
- Да это понятно, - досадливо кивнул Мирослав. - Если он не справился, то и от меня проку мало. И ведь не заговорить, зенки не отвести, нужной травкой не пугнуть... Только убить.
Мартин тяжело вздохнул и тряхнул головой, будто пытаясь отогнать скорбные мысли. Монах пытливо посмотрел дознавателю в глаза:
- Справишься?
Над столом повисла тягостная тишина. Наконец, Мартин замедленно кивнул, словно не был уверен в ответе. Впрочем, так оно и оказалось...
- С верою в сердце, можно справиться и не с такой напастью. Но я верю в Господа нашего, и не верю в себя. Лет тридцать назад я бы его порубил не запыхавшись - и не такое забарывал. Двадцать - середина на половину, кому больше повезет. Сейчас... две трети шансов за него. Такие дела...
Снова опустилась тишина. Йожин перебирал четки. Мирослав, сцепив руки под подбородком, погрузился в тягостные раздумья. А затем неожиданно хмыкнул, пряча легкую улыбку под седыми прокуренными усами. Йожин проследил взгляд и тоже усмехнулся. Мартин шевельнул усом, пригладил острый кончик, словно стилет навострил, явно готовясь сказать пару недобрых слов насчет легкомысленности спутников. Опережая несказанное, монах улыбнулся еще шире и одновременно склонил голову ниже, укрывая недобрую ухмылку в складках рясы. Чтобы ни одна живая душа со стороны не заметила.
- Погодим впадать в грех уныния, - глухо пробурчал он из недр одежки. - Может и у нашей заботы есть решение...

Переделанный вариант прошлой выкладки

- Да что ты будешь делать?! - гаркнул желтоглазый, увидев, что выпало на гранях кубиков. И врезал по столу кулаком. Жалобно звякнул серебряный браслет тонкой работы, упавший на пол.
Наемник в плаще, сидящий рядом с проигрывающим главарем, склонился к его плечу и что-то негромко сказал. Судя по прозвучавшему “Гюнтер” и “пожалуйста”, явно предостерегая от продолжения. Ландскнехт отмахнулся, чуть не задев глубокий капюшон, что скрывал лицо непрошеного советчика.
Йожин не заметил, когда тот подсел к столу игроков. Наверное, как раз отвлекся, когда Мартин заматывал спину. Успокаивающий солдат, кроме того, что даже в духоте кабака не снял капюшон, отличался от прочих наемников хрупкостью телосложения. Похоже что далекие предки согрешили с кем-то из Ночного народца. Впрочем, Йожин тут же одернул себя. Ну какие Ночные, прости, Господь, глупость раба своего...  Парень недоедал в детстве или вообще весь род такой. Не всем же солдатам быть здоровыми аки фризские коняки. Но раз в банде, значит чем-то определенно компенсирует телесную скудость.
- А ружьишко-то, у парня доброе, - негромко заметил Мирослав, омочив глотку пивом. Йожин молча кивнул, Мартин же лишь задрал усы - старый воин огнестрельное оружие не любил и не признавал. Что в общем было вполне понятно при его особенной работе.
Ружье, что юноша в плаще с капюшоном держал под рукой, оказалось весьма любопытным. Длинный шестигранный ствол крепился на простой ложе из темного дерева - без привычной резьбы и металлических накладок, но очень тщательно отполированной. Ствол был длиннее обычного мушкета, однако ощутимо тоньше. На взгляд Мирослава, калибр здесь был едва ли на половину обычного "золла", а скорее даже меньше. Мушка тоже казалась необычной. В тусклом свете плохих сальных свечей она иногда искрила, как бриллиант в перстне. Прищурившись, Мирослав заметил, что мушка и в самом деле была сделана из кристаллика очень чистого - без пузырьков и мути - стекла. Ружье имело устаревший фитильный замок, что вкупе с мушкой и калибром многое говорило понимающему человеку. Редкая, штучная работа, оружие для дальней и точной стрельбы. Ствол еще, небось, нарезной, как у новомодных штуцеров для знати.
- Значит, есть такое предложение, - Мирослав наклонился вперед и сделал незаметный жест, приглашая спутников присоединиться.
Пару минут троица совещалась, почти касаясь лбами. Этого времени игрокам как раз хватило на то, чтобы ругнуться, отпить из кружек, и снова растрясти стаканчик с костями. Желтоватые кубики прокатились по столу, стуча и гремя тяжело, словно грехи страдальцев преисподней. И опять выиграл наглый здоровяк. Меньшая компания еще сильнее приуныла, большая же, соответственно, развеселилась.
- Не умеешь, не садись за игру с настоящими мужчинами! - захохотал выигравший, когда соперник увидев выпавшие очки, совершенно по-волчьи тоскливо взвыл - Мирослав даже дернулся к пистолю в напузной кобуре.
Желтоглазый, скрипя зубами, схватился за рукоять шпаги - солидной "валлонской бабочки" доброй немецкой работы. Вообще, судя по оружию, малая ганза знавала куда лучшие времена. Противник откинулся назад и поднял руки в примиряющем жесте.
- Ну погорячился, прошу пардону! - объявил он. - Везуха поперла, не сдержался. Ворон ворона не обидит, солдат солдата не оскорбит.
Могучеплечего главаря издевательским хохотом и тыканием грязных перстов поддержала его банда. Наемники же проигравшего, который, похоже, носил имя “Гюнтер” злобно молчали, делая вид, что им совершенно не хочется вбить гадкие смешки глубоко в премерзкие пасти нечестивых собратьев по цеху. Но то ли извинение сказалось, то ли явное неравенство сил остудило пыл, но проигравший еще малость потерзал рукоять и отпустил.
Снова стукнула кружка, прокатились кости... Мирослав закрыл глаза и привалился к старой стене из посеревших от времени и происков древоточца бревен. Достал откуда-то пять или шесть шариков, при ближайшем рассмотрении - орешки лещины. Покатал меж ладоней, сжал в кулаке, затем положил на стол. Еще раз прокатил, плавными круговыми движениями руки. Йожин отвернулся, скорбно поджав губы, но воздержался от комментариев. Мартин хмыкнул и навострил ус.
- Ну так что, играем дальше или больше ничего не осталось? - улыбка на лице верзилы была преисполнена такой душевности и теплоты, что аж челюсти сводило.
Поколебавшись, желтоглазый Гюнтер залез в карман штанов и выудил невзрачное тусклое кольцо, даже на неискушенный в драгоценностях взгляд Йожина, ценности не представляющее. Даже для обычной меди оно казалось слишком уж зеленым.
Соперник прегнуснейше ухмыльнулся. Молодой щелкнул челюстями, снова напомнив худого и презлющего волчару. С заметным душевным колебанием наклонился к полупустому мешку, что стоял у него в ногах. Покопавшись, выудил оттуда побитый жизнью кусок волчьей шкуры. Какой-то криворукий портной соорудил из нее подобие короткого пастушьего плаща с длинными завязками у горла. Впрочем, судя по длине и кривизне стежков, шил не портной, а солдат у ночного костра...
- Это еще что? - здоровяк брезгливо наморщил нос и двумя пальцами приподнял край скомканной шкуры.
- Счастливая накидка! - решительно заявил молодой наемник, пытаясь пригладить редкие клочки шерсти, счастливо пережившей не одно нашествие  хищного зверя моли... - Уберегает от пули. Шкура полуночного вервольфа!
Верзила продел палец в дырку, нашедшуюся у нижнего края и односложно вопросил:
- Ы?
- Только серебро и берет! - сразу нашелся Гюнтер.
Удачливый игрок помял шкуру в ладонях, недоверчиво хмыкнул. И, почему-то пристально глядя на наемника-недокормыша, сидящего рядом с Гюнтером, заявил:
- А вот и проверим!
На свет появился длинный рейтарский пистолет, непривычный в руках пехотинца.
- Так не в упор же! - только и успел крикнуть кто-то из меньшей банды, чуя неладное и порываясь встать.
Не успел. Под издевательский смех собратьев верзила ткнул стволом в облезлую шкуру и спустил курок. Сухо и громко щелкнул кремень, зашипел порох на полке, взвилась тонкая серая струйка дыма. На том все и закончилось - огонь так и не перекинулся на заряд в стволе. Случается такое, не сказать, чтобы часто, но и не так уж редко.
- Э-э-э... - хозяин недоуменно потряс пистолет, заглянул в ствол одним глазом, забавно кривя физиономию. Очевидно, раньше огневая снасть его не подводила. Но сейчас пистоль был мертвее мертвого.
- Да чтоб тебя! - с этими словами здоровый ландскнехт снова тряхнул оружием, и вот теперь пистолет выстрелил.
Тихо взвыли углежоги в своем углу и тут же начали разбегаться по домам, решив, что на сегодня приключений хватит. Только часто захлопала дверь на ременных петлях. Кабатчик сноровисто нырнул под стойку и уронил кувшин, не преминувший разбиться.
- Да чтоб тебя, - вслед за верзилой повторил Мартин, куда тише, но с повышенной злобностью. От выстрела он машинально дернулся, и резкое движение отдалось в больной пояснице острой вспышкой боли. Мирослав по прежнему сидел молча, с закрытыми глазами, а Йожин продул себе смотровое оконце в густом облаке дыма. В этот порох явно переложили серы, так что дыма получилось с избытком.
Гюнтер почти сразу взял себя в руки и торжественно поднял шкуру, расправив ее, словно королевскую мантию.
- Узрите, неверующие, - высокопарно заявил он. - Действует!
Голос наемника основательно подрагивал, но невзыскательная публика проглотила, не морщась. Здоровяк хотел было еще раз глянуть в дымящийся ствол, но дернулся и наоборот - откинул пистолет подальше, к краю стола. Железо тяжело ударилось о дерево. Видимо хозяин запоздало сообразил, что сейчас чуть было не лишился головы.
На всё? - с ходу предложил Гюнтер. Опытный в чтении по лицам Йожин заметил, что наемник и сам безмерно удивлен произошедшим. Но времени не теряет, и соображает быстро... Что ж, это к лучшему.
Верзила скорчил рожу, выражающую немалую умственную работу, внимательно посмотрел на все еще источающий дымок ствол, перевел взгляд на шкуру, снова посмотрел на оружие...
- Играем! Ставлю все против шкуры! - его кулак бухнул о стол лишь немногим тише пистолетного выстрела. - Но мой бросок первый!
Все сдвинулись ближе к столу, потеснились плечами. Обычная игра превратилась в удивительное событие, о котором долго еще будут судачить. Такое не часто увидишь, а коли доведется - грех не посмотреть и после рассказать об увиденном. Приукрасив соответствующими подробностями.
Игрок долго тряс стакан с гремящими костями, шептал попеременно обрывочные молитвы, наговоры и ругательства на пяти языках, причем безбожно их мешая. Наконец, бросил.
Слитный вздох прокатился по кабаку. Выпали единица и двойка. Очевидно, родным языком для большого наемника был французский, потому что при его помощи и выразил отношение к своему "успеху". Выразил, надо сказать, очень доходчиво и громко.
Гюнтер радостно оскалился, предчувствуя поворот удачи другим местом, противоположным прежней заднице. Подмигнул своей мигом повеселевшей банде, махнул рукой в драной по швам перчатке.
- Давай, капитан, натяни ему нос!  - поддержал командира кто-то из его маленькой ганзы.
Гюнтер вальяжно подобрал кости, лениво тряхнул стаканчик и почти не глядя метнул, явственно рисуясь перед своими... Глянул на результат он не сразу, а после того, как в кабаке воцарилась тяжелая тишина.
Желтоглазый не просто плохо сыграл. Он откидал кости худшим образом из всех возможных. На желтых гранях костяшек гнусно чернело по одной точке. Таверну накрыло одеялом полнейшей тишины. Даже зловредные мухи перестали жужать.
Впрочем, тишина кончилась быстро.
- Zerlumpten arsch! - рыкнул проигравший наемник, выдав свое однозначно немецкое происхождение. Одной рукой он оперся о стол, другой припечатал к тому столу шкуру, то есть чужой выигрыш.
Загрохотали отодвигаемые лавки, зашипели клинки, выходя их тесноты ножен. Пальцы Марина сами собой скользнули к рукояти шпаги. Мирослав мазнул взглядом по своей карабеле, катая по столу орешки. На четырех лещинах из шести скорлупки треснули и осыпались.
Оба главаря застыли друг напротив друга. Рука счастливого игрока опустилась на оголовье мощной сабли, длиною сравнимой с "бабочкой" Гюнтера.
- Был уговор! - сквозь зубы процедил верзила. - Честная игра. Без уловок и плутовства. Я выиграл, а ты проиграл. Или хочешь поспорить?
Гюнтер тоскливо посмотрел верзиле за спину, где в готовности к старому доброму смертоубийству застыла его банда. Впрочем думал он не долго. Больно уж явным выходило неравенство сил.
- Уговор, да. Все честно! - Гюнтер поднял руки со стола, показывая раскрытые ладони - у мирно улыбаясь, будто и не тянулся миг назад к кобуре. - Ты выиграл,  я проиграл.
  - Отыграться нет желания? - с притворной медоточивостью в голове спросил довольный верзила. - А то ведь с голоду подохнете, пока доберетесь до своего герцога или кто там тот дурак, что решил вас нанять? А может и не нанимал никто, а?
Лицо Гюнтера свело страшноватой судорогой, скулы закаменели - наемник пытался сохранить добродушную мину, но и просто так схарчить оскорбление не удалось.
- А то ведь у тебя есть на что играть! - с этим возгласом, верзила с неожиданной для своих размеров резвостью перегнулся через стол. И быстро сдернул капюшон с головы молчаливого солдата, того самого, чье ружье заинтересовало Мирослава.
- Ни черта себе, - потрясенно выговорил Мартин. Проняло даже его, однако никто не услышал это восклицание, оно потонуло в слитном вздохе большой ганзы и пары особо смелых челяковичан, что рискнули остаться в кабаке. Из-под сброшенного капюшона рассыпались удивительно красивые и густые пряди волос ярко-желтого цвета с явственным медно-красным отливом. И сверкнули ярко-зеленые глаза, яростные, словно у рыси, что изготовилась к прыжку.
- Куда катится этот мир?.. - Йожин буквально метнул себе в глотку все содержимое немаленькой кружки. - Женщина-ландскнехт... Истинно говорю, предпоследние времена наступают!