- Итого, что мы имеем с порося?.. - Гюнтер захрустел сухариком из черной горбушки, посыпанным крупной солью.
Сержант Гавел, Кристина и Адам-мушкетер замерли в ожидании. Они хорошо знали командира и понимали, когда вопрос носит риторический характер. Абрафо стоял на шаг в сторонке, аки свидетель событий и участник совещания без права голоса. Гюнтер молча дожевал, морща лоб в напряженном раздумье. Поддернул перчатки, хлопнул в ладоши, отряхивая крошки.
Банда расположилась на короткий привал, с которого можно сорваться хоть в атаку, хоть в бегство, не теряя и минуты. Устроились, для несведущего взгляда, вроде как в беспорядке, но с умом и опытом - сторонний не подберется и врасплох не застанет.
Гюнтер, прищурившись, глянул на солнце, оценил, что светлого времени еще часов на семь-восемь. И начал размеренно отмерять на пальцах умные мысли - по немецкому обычаю, начиная с большого.
- Итак, нумер раз - безбожных еретикусов кто-то положил быстро и начисто. Нам одной заботой меньше. Однако...
Второй палец устремился в синее небо без единого облачка, впрочем, изрядно скрытое листвой.
- Поубивали чудозвонов с оружием и амулетами не люди.
Для наглядной иллюстрации капитановых слов Кристина показала собравшимся стрелку наподобие той, которую уже видел Абрафо. Короткая - не длиннее ладони - с пушистым оперением, годным скорее для духовой трубки, нежели лука-крохотульки. Несколько таких нашлось в густой траве, нападавшие все собрать не сумели.
- Кобольды? - раздосадовано вздохнул Гавел. - Паршивые подземные карлы. Ненавижу, курва их мать, кобольдов.
- Вроде как, но... - Швальбе загнул третий палец. - Кобольды не нападают на вооруженные обозы, а подстерегают путников-одиночек. И карлы не валят деревья. И вообще стараются не оставлять следов... Обычно.
Здесь Швальбе поморщился и скорчил злобную физиономию. Участники полевого совета так или иначе повторили гримасу командира, за исключением Абрафо. Мавр, естественно не знал, что карлы Старого Света, в здешних местах называемые кобольдами, дальние родственники пиктов, ушли под землю больше тысячи лет назад, в совершенстве отточив навыки скрытной жизни. Настолько, что крупнейший провал банды был связан именно с кобольдами. Их подлая способность прятаться чуть было не стала причиной роспуска банды...
- Поэтому встает закономерный вопрос, - старательно выговорил Швальбе умные слова, отгибая четвертый палец. - Кобольды это или нет. А если все же карлы, то чем наши любезные обозники так прищемили им тестикулюс.
Судя по всему, Гюнтер припас мысль и для мизинца, но в этот момент Гавел склонил голову набок и негромко спросил:
- Капитан, а чего это такое?
Проследив за взглядом удивленного сержанта, Кристина едва не выронила стрелку. На физиономии Адама ничего не отразилось благодаря шрамам от ожогов, а в сторону мавра все равно никто не смотрел. Один лишь Гюнтер сохранил полное хладнокровие и присутствие духа - положение командира обязывало. Да и привык он уже к фокусам ведьмака.
Мирослав выпутался из густых зарослей, имея вид всполошенный и до крайности ажиотажный. Усы встали торчком, а волосы дыбом. Вокруг следопыта, как ни в чем не бывало, подпрыгивал длинный зверек с гладкой лоснящейся шерстью и белой мордочкой. Кажется, куница, а может хорек какой-нибудь. Зверь совершенно не боялся людей, как будто вырос бок-о-бок с ними. Куница быстрым подскоком подобралась к сапогу Кристины и потерлась об него, словно длиннючий кот редкой коричнево-белой масти. Девушка растерянно посмотрела на Гюнтера, не понимая, как относиться ко всему этому. Гюнтер посмотрел на Мирослава, а Мирослав полез за трубочкой. Тут Гавел обратил внимание, что вся банда затихла и рыкнул на солдат, приказывая отвернуть рожи в сторону, жрать паек, пока есть чем жевать, и не мешать важному совещанию. Куница снизу вверх сощурилась на сержанта, чихнула и отбежала на пару шагов, свернувшись клубочком в траве.
- Мир, а вот это что было? - осторожно осведомился Гюнтер.
- Оно и было, и есть, - туманно отозвался Мирослав, прикуривая трубку по своему обыкновению, то есть непонятно от чего, просто  сложив пальцы особым образом.
- Хорошо, что ни Вобла, ни Трансильванца поблизости, - тихо порадовался Гавел. - А то вопль про нечистую силу стоял бы уже до небес, и карлы сами разбегались на все восемь сторон.
- Ну, что сказать... - Мирослав, наконец, выпустил первый клуб дыма и покосился на лесного жителя. Куница подняла голову и качнула ей по-змеиному, с боку на бок. Скрипнула горлом и вновь скрутилась в гладкий узел блестящей шерсти. Кристина наклонилась и осторожно, самыми кончиками пальцев провела кунице по спине. Ласка зверьку понравилась.
- Мир, я тебя безмерно уважаю, - терпеливо разъяснил Гюнтер, начиная закипать. - Но если ты, сукин сын, сейчас не пояснишь диспозицию, я тебе в ухо тресну. И даже не попрошу потом прощения.
- В общем, так, - куда более уверенно сказал Мирослав. Видимо, привычное табакокурение вернуло растрепанному сержанту толику душевного равновесия. - Диспозиция у нас примерно такая. Обоз расчехранили кобольды.
- Знаем, - отрезал Гюнтер.
- Но не простые кобольды, - Мирослав сделал вид, что не заметил резкого оборота.
- И это знаем.
- А еще, эти кобольды Лесу отвратительны. Тоже знаешь? - съязвил ведьмак. - Именно эти, хочу уточнить для высокоумных начальников.
- Нет, не знаю, - честно признался Швальбе. - Давай подробнее.
- Лес не любит людей, сильно не любит. За порубленные деревья, палы и еще много чего. Кобольды для него - как волки или росомахи, что подъедают слабую и больную живность.
- Ах, твою ж паскуду мать! - не сдержался Адам. Его можно было понять, поляк пришел уже в сформированную роту первого состава и первый поход отставного мушкетера пришелся как раз на ту историю с глухой немецкой деревушкой, под которой обосновались карлики в красных колпаках. Но Мирослав как будто и не заметил возгласа силезца. Он пыхнул трубкой и продолжил:
- Надо думать, кобольды обосновались здесь уже после начала войны, когда эта дорожка оказалась заброшена. А затем начали творить какую-то хрень... Такую, что людям видеть никак не нужно, да и всему окружающему оно противно.
- Это про деревья срубленные? - спросил Гавел.
- Скорее сгрызенные, - буркнул Адам, вспоминая следы на пеньках.
- А я знаю? - огрызнулся Мирослав. - Думаете, я местному лесному профорсу  прошение на пергаменте с печатями заношу? Так, мол, и так, дайте ответ незамедлительно, да по всей форме с надлежащими подробностями?
- Ладно, - рявкнул Швальбе. - Дальше что?
- Дальше? Нам дали проводника.
- Проводника? - Гюнтер уставился на куницу, которую девушка поглаживала по хребтине от загривка до основания хвоста. Зверек жмурился, тихо потявкивал и временами скалил остренькие снежно-белые зубы, делая вид, что очень страшный и сейчас всех насмерть закусает.
- Он проведет мимо скрытных дозоров, прямо к ... логову.
- В ловушку не заведет? - сразу поинтересовалась практичная Кристина.
- Нет, - отмахнулся ведьмак. - Не заведет. Был бы это фамильяр, другое дело. Но это не он.
- А в логове, наверное, и Черный колодец... - протянул задумчиво Гавел, поглаживая рукоять фальшиона, оружия старомодного, однако простого и надежного. - А ежели Колодец имеет место быть, надо его жечь к чертовой бабушке без всяких там.
- Тихо всем, я думать буду, - приказал Швальбе. Размышлял он минут пять, после чего приступил к раздаче указаний.
- Ждать не будем. Потом или проводника больше не дадут, или нас заметят карлы. Пойдем налегке и пешими. Адам, возьмешь Мортенсена и еще пару человек на свое усмотрение, на вас лошади. Отведешь их обратно, там, в городке будете ждать нас. И гонца в Дечин, немедленно.
Адам кивнул с молчаливой благодарностью. После той давней истории он очень плохо переносил карликов, подозрительно косясь даже на цирковых лилипутов. Мортенсен называл это мудреным словом "фобиа" и утверждал, что с обычной трусостью указанное состояние духа не имеет ничего общего. Впрочем, любой, кто видел горелого поляка в деле, вполне согласился бы с научным мнением бывшего студиоза-медикуса.
- А ты... - Гюнтер махнул взглядом по мавру, который до сего момента изображал соляной столп.
- А я с вами, - со странным, ненормальным спокойствием вымолвил Абрафо. - Я умею ходить в чаще тихо, а если дадите копье или топор, вашим бойцам не уступлю.
- Нет, ступай с Адамом, - сказал Швальбе. - Тебя мы не знаем, в деле не видели.
- Там ... - чернокожий напрягся, сдвинул брови, - там у них, которые ловцы человеков ... - он говорил медленно, через силу и явно был бы не прочь соврать, однако косился на Мирослава. - Вещь. Она мне очень дорога.
- Что за вещь?
- Компас, - еще более нехотя ответил мавр. - Старый компас. Память о семье.
- Про компас верно, про память - врет, - равнодушно вставил Мирослав, который докуривал трубку и, казалось, мрачно думал о чем-то своем.
Абрафо набычился, опустил голову, сжимая и разжимая здоровенные кулаки.
- Он старый, бесполезный, сломан давно, - глухо пробормотал мавр. - Но мне очень нужен. Очень.
- Если все сложится и от тебя будет польза, дам обшарить трупы. Заберешь свой компас, - кивнул Гюнтер. - Адам, если наш черный ... гость станет чудить или воспрепятствовать, пристрели его и все дела.
- Сделаем, - осклабился мушкетер.
- Все, сборы, четверть часа на собраться, помолиться и все остальное, - приказал Швальбе.
Куница будто команды и ждала, она свилась винтом вокруг ноги Кристины, скользнула выше бурой молнией. Раз – и зверь уже удобно примостился на плече валькирии. Девушка улыбнулась и пошла прочь, на ходу почесывая ухо лесному хищнику, который вел себя словно обычный кот.
- А ты, дружище, задержись-ка, - с этими словами капитан подхватил за перевязь Мирослава, буквально оттаскивая его в сторонку, почти в самые придорожные кусты.
- Есть что-то, что мне еще нужно знать? - очень тихо и очень внушительно спросил Швальбе, удостоверившись, что услышит его только Мирослав да листья на ветвях. При этом капитан машинально потирал бок, который некстати снова заныл, напоминая о событиях двухлетней давности. – И почему ты так уверен, что это … нас в ловушку не заведет?..

Как вышло, что кобольды обосновались прямо под деревушкой - никто не знал. Но - поселились, изрыли землю норами. Жили тихо, не привлекая ничьего внимания. Если кто из селян что и видел, то мало ли чего происходит в мире. Не пакостит явно, и то ладно. А что пропадали разные мелочи, так домовые с прочими кикиморами шалят. И длилось так несколько лет, пока однажды, в глухую ночь Дня всех святых, "колпаки" не вышли на поверхность...
Девенаторы никого не успели спасти. Они смогли лишь отомстить, перебив всех карлов и залив огнем богопротивный Колодец. Мало тогда никому не показалось. Малоопытная банда уполовинилась, Швальбе получил дырку в боку, Адам свою "фобию", а Гавел завел привычку возить в обозе не один, а три бочонка с горючим маслом. Потому что огня мало не бывает. А запах горящего масла, как не крути - все же запах победы человека над подземной мразью.
Но тогда, по крайней мере, не приходилось гадать, что погнало мелких подземников наверх. Год выдался на диво скверным и холодным, ничего не родилось, лесное зверье выкосил какой-то мор. Лютый голод даже трусливых карликов может превратить в опасных и смелых тварей - и превратил. А что же случилось теперь?..
- Как бы нам вот на зиму куда-нибудь подальше отсюда, - невпопад отозвался Мирослав. - В степь или город, куда-нибудь, подальше от лесов... На все зимы.
Гюнтер молча подступил к нему еще ближе.
- Я не знаю, что там, - признался следопыт. - Но ... оно страшное.
- Страшное? - переспросил Гюнтер.
- Лес никогда не помогал людям против кобольдов. Я говорил, они для него как те же куницы. Не зло и не добро, просто часть целого. Но теперь все по-другому. Нам даже проводника дали.
- Как с нахцерером? - вспомнил Швальбе. - Ты говорил, тогда указали на кладбище.
- Не совсем, - покачал головой Мирослав. - Нахцерером скорее брезговали. А здесь...
Он подумал и после долгой паузы с явной неохотой протянул:
- В траве, в деревьях, в земле... всюду страх. Настоящий страх. Не перед "красными колпаками", но чем-то, что за ними. Как серая тень на стене. Что-то очень, очень страшное.
- Значит, пойдем и посмотрим, что за ужасти лесные, - хмыкнул Гюнтер. - Будет весело и жарко.
- Будет, - эхом отозвался Мирослав. - Непременно будет...