Poloz07 написал(а):Кстати, о поставках Гуров может договориться лично. Заявится в английское посольство, позвенит наградами (особенно одной) и попросит аудиенции у посла. Конечно, такой разговор сначала необходимо обдумать.
И мгновенно пересечется с британским "шпиеном" Ноксом или с кем - то из его подельников и о режиме секретности можно забыть - это раз.
Два - кто такой даже трижды героический штабс капитан, что бы вести подобные переговоры? Свои же генералы съедят и не подавятся. А по поводу селитры из Чили:
Поликарпов В.В. Воздух как стратегическое сырье России начала XX в.
http://historystudies.org/2014/02/polik … hala-xx-v/
Поликарпов В.В. Воздух как стратегическое сырье России начала XX в.
Во время первой мировой войны в России приходилось в спешном порядке преодолевать последствия просчетов, допущенных при подготовке вооруженных сил к этому испытанию. Одним из наиболее болезненных недостатков в развитии военной экономики являлась неспособность отечественной промышленности обеспечить фронт артиллерийскими снарядами, ружейными патронами, взрывчаткой, порохом. Как оказалось, правительство недооценило значимость давно выявленной проблемы с сырьем для их изготовления, возможные затруднения с получением селитры из Чили – основного поставщика этого главного сырья. Германия, также использовавшая до войны чилийскую селитру и теперь ее лишившаяся, почти не почувствовала этого удара, потому что немецкие химики сумели поставить в промышленном масштабе собственное производство, основанное на новой технологии получения связанного азота. В России разработки в этой области еще не дали ощутимого результата.
Внимание к ней было привлечено уже давно. Еще во время войны с Японией, когда обрисовалась перспектива возможного перерастания дальневосточной войны в мировую и прекращения ввоза военных материалов, начальник химической лаборатории Николаевской инженерной академии А. И. Горбов1 подал великому князю Петру Николаевичу, возглавлявшему военно-инженерное ведомство, записку, в которой указывал на “то затруднительное положение, в какое может быть поставлено дело государственной обороны” в случае, если война на западной границе и в Балтийском море прервет доставку “весьма большого числа материалов, предметов, механизмов и проч.” из-за рубежа. 4 мая 1905 г. Николай II поручил военному ведомству создать комиссию для изучения этого вопроса.
В записке Горбов отмечал то “интересное обстоятельство, что Германия является главной поставщицей даже и таких продуктов, которые не добываются в ней; так, например, из почти 800 тыс. пудов чилийской селитры, которые были ввезены к нам в 1903 г., около 700 тыс. пудов (точно 86,87%) поступили из… Гамбурга”. Также “из Германии преимущественно были ввезены “концы”, идущие на приготовление бездымного пороха”2. Избавиться от посреднических услуг немецких торговцев можно было только путем создания значительного торгового флота, о чем в данном случае вопрос и не ставился; неоднократные, ранее и впоследствии, попытки решить эту задачу успеха не принесли. Предложив, “чтобы заблаговременно в мирное время были тщательно исследованы все русские месторождения селитры (в Туркестане, Мерве, на верховьях Кубани, напр., если это не сделано до сих пор)”, Горбов считал нужным, “чтобы одновременно специалисты ознакомились с искусственными способами добывания азотной кислоты (из аммиака – способ Оствальда и из азота и кислорода воздуха – американский способ) и чтобы наиболее экономически выгодный из них был прочно поставлен у нас”. Комиссия, учрежденная по распоряжению царя (в ней председательствовал генерал П. З. Костырко, авторитетный специалист, ведавший перевооружением артиллерии), не придала значения роли Германии в посреднической торговле селитрой, сославшись лишь на то, что и “почти все государства выписывают натровую селитру из Чили”, и пришла к заключению, что ГАУ ничего не остается, как содержать “достаточные запасы” ее для своих заводов, возможность же получения связанного азота из воздуха в промышленном, а не опытном масштабе еще требовала выяснения3.Какие-либо широко задуманные меры были – в условиях финансовых затруднений после проигранной войны и подавления революции – неисполнимы. Горбову, однако, удалось получить поддержку. В конце 1905 г. великий князь Петр Николаевич учредил Комиссию по добыванию азотной кислоты окислением азота воздуха под председательством генерала Г. А. Забудского4. Попытки собрать исходные данные из литературы и “путем частной переписки с различными представителями науки и техники в Норвегии” ничего не дали, и “комиссии не оставалось ничего другого, как приступить к самостоятельным опытным исследованиям”5. Проведя в физической лаборатории Горного института первоначальные опыты, давшие обнадеживающие результаты, Горбов сконструировал собственный тип электрической печи для сжигания воздуха. 18 мая 1906 г. Военный совет предоставил 10 тыс. рублей на дальнейшие опыты “в больших размерах, более близких к заводским”; они проводились в Петербургском Политехническом институте “в особом помещении, которое и было приспособлено для этого на средства Института”. Работы исследователей затянулись, сожалел Горбов, так как “можно было вести опыты только в свободное от обязательных занятий время, то есть главным образом по воскресеньям и праздникам”6. Год спустя комиссия Забудского, казалось, получила “благоприятные результаты” и запросила ГАУ, какое количество азотной кислоты ему нужно “как в мирное, так и в военное время”, намереваясь подготовить расчеты для создания специального завода. Выяснилось, что, исходя из максимального выпуска пороха в условиях войны Охтенским, Шостенским и Казанским заводами, им потребуется кислоты, соответственно, 140 000 пудов, 108 000 и 119 000 (в мирное время – 50 – 60% этого количества)7.
Ввиду достигнутых химиками успехов (тем не менее в 1907 г. закупка чилийской селитры была продолжена8) ГАУ отвергало услуги частных фирм, предлагавших установить электрохимическое производство азота при условии гарантированных на длительное время казенных заказов.
Одной из первых со своим проектом выступила фирма “Сломницкий Крейцбергер” от имени “группы финансистов, предполагающих в самом скором времени основать в пределах Российской Империи крупный электрохимический завод”. Сломницкий Крейцбергер ссылался на опыт норвежских предприятий и исчисленную возможность использовать энергию “водяной силы” в России. В заявлении от 20 февраля 1908 г. фирма предложила ГАУ поставлять азотнокислую известь (а не азотную кислоту – для удобства и безопасности перевозки), полученную из азота с помощью вольтовой дуги, по цене не дороже чилийской селитры. Как говорилось в заявлении, со временем азотнокислая известь могла найти широкий сбыт в качестве сельскохозяйственного удобрения. Но экстенсивность земледелия еще не позволяла полагаться на быстрое образование такого рынка сбыта, поэтому предприниматели не могли вложить средства в создание нового завода без договора с ГАУ и запрашивали ведомство, на какое количество азотнокислой извести и на сколько лет возможен заказ от артиллерийского ведомства. На этот запрос ГАУ ответило через три месяца формальной отпиской: азотнокислую известь в ГАУ не используют; но если б она и потребовалась, то ни на какие гарантированные заказы нечего надеяться (да и не ГАУ, вообще, утверждает заготовительные сделки). Из составленной годом ранее справки видно также, что, по существовавшему в то время представлению, “ввиду недопустимости перевозки азотной кислоты, заводы, изготовляющие эту кислоту, должны быть расположены вблизи пороховых заводов”9, тогда как по условиям предлагаемой технологии важна была близость источника дешевой энергии.
В то время вопрос “об утилизации атмосферного азота” с целью получения азотной кислоты и ее солей уже служил предметом обсуждения на 7-м международном конгрессе чистой и прикладной химии в Лондоне в мае 1909 года. Этот вопрос, по оценке В. Н. Ипатьева, “новый для многих стран и очень важный”, привлек внимание участников конгресса, на котором “в особенности много было химиков немецких”. Один из докладов сделал норвежец Кристиан Биркеланд, уже построивший в 1905 г. вместе с Сэмюэлем Эйде на норвежских водопадах первые заводы сжигания азота кислородом воздуха в окись азота. По словам Ипатьева, “у многих явилось убеждение, что смелые попытки норвежских ученых в скором времени создадут новую эру в химической промышленности”. Другой способ разработали в Германии Ф. Габер (за это открытие, синтез аммиака, он в 1918 г. получил Нобелевскую премию) и К. Бош и установили на заводах Баденской фирмы (именно этот способ и “спас Германию от азотного голода во время мировой войны”)10. В сентябре 1909 г. Горбов подал по инженерному ведомству новую записку11. В ней, напомнив по пунктам, какие именно пробелы в снабжении вооруженных сил заполняются импортом, он обращал внимание на то, что итог исследований, проведенных комиссией Костырко в 1905 г., не только не опроверг его тревожных наблюдений, но и “еще более подчеркнул нашу подчиненность соседям”. Основное содержание своей записки Горбов посвятил проблеме замены селитры, ввозимой из Чили, и указывал, что создать двухгодовые запасы чилийской селитры12 в принципе невозможно, так как “по своей гигроскопичности она не выдерживает долговременного хранения (выветривается) и действует разрушительно на помещения, в которых хранится”. Опять обратившись к вопросу о замене селитры, ввозимой из Чили, он изложил результаты лабораторных исследований о способах добывания азотной кислоты из атмосферного азота с помощью электрической энергии. Опыты, проводимые с конца 1905 г., казалось, позволили выработать приемлемую технологию. Печь, сконструированная Горбовым и Миткевичем, уже в 1908 г. дала “богатый опытный материал”; в представлении членов комиссии, “несмотря на свою простоту устройства”, она сулила результаты, “нисколько не уступающие печи Биркеланда и Эйде” (в 1909 г. Миткевич побывал в Норвегии и осматривал их оборудование, посетив Нотодденский завод), даже “превосходящие ее”; да и в отношении устройств фирмы BASF “пока еще трудно судить, имеются ли какие-нибудь серьезные преимущества” у немцев13. В промышленном масштабе постановка этого производства требовала прежде всего ассигнования небольших средств на окончание опытов, а одновременно – немедленного проведения изысканий гидроэнергетических ресурсов в бассейне Суны (река вблизи Кондопоги, севернее Петрозаводска). Постройка завода, по расчетам Горбова, потребовала бы 4 – 5 млн. рублей и заняла бы “не менее четырех лет”. Допуская вероятность того, что к сооружению завода проявит интерес частный капитал, Горбов, однако, считал это нежелательным: “Если предположить, что будет признано возможным временно отдать производство азотной кислоты для военного ведомства в частные руки, что равносильно, по-моему, передаче в руки частных лиц государственной обороны, то и тут было бы желательно принять во внимание необходимость долговременных предварительных изысканий и обширность гидротехнических работ, так как иначе может оказаться, что в конце концов завод запоздает и что в течение ближайшей войны мы принуждены будем… экономить ружейный и артиллерийский огонь”. Всеми этими соображениями обосновывалась необходимость включить в смету расходов военного ведомства на 1910 г. ассигнования (всего 56 тыс. руб.) на химические опыты и гидротехнические исследования. “Считаю важным отметить при этом, – докладывал Горбов, – что если на Суне найдется больше 20 тыс. л.с, то они получат применение для нужд того же военного ведомства, так как они необходимы для электрометаллургии… и для электрохимического добывания алюминия, водорода (для дирижаблей) и т. п.”14.
Точку зрения Горбова, не склонного полагаться на частную инициативу, разделяли в ГАУ. 30 декабря 1909 г. туда обратился техник Ф. А. Фредер – “представитель заграничной группы, желающей заняться в России постановкою добычи азотной кислоты сжиганием воздуха по способу Биркланда и Эйде”. Ответ ГАУ и на этот раз занял три месяца. 26 марта 1910 г. Фредеру сообщили, что казенным заводам ежегодно требуется 225 – 540 тыс. пудов селитры, но что “азотная кислота не приобретается казенными заводами, а изготовляется в них самих”. Долгосрочного же договора не предвидится, и вообще поставку селитры или кислоты можно получить лишь путем конкуренции “на торгах на общих основаниях”15.В эти же дни, 10 марта 1910 г., к военному министру обратился с предложением соорудить завод инженер М. А. Токарский – председатель Совета съездов металлозаводчиков Северного и Прибалтийского районов, представившийся как “единственное лицо, могущее организовать скорое получение азота внутри страны”. Сделать это, заявил он, способен “только я, в силу особого высочайше утвержденного за мной права на пользование Кондопожской водяной энергией в Олонецкой губернии”. По его словам, достигнуть той же цели “путями, предположенными военным ведомством”, удастся не раньше как через 6 – 7 лет (что и оправдалось), тогда как “я имею возможность осуществить снабжение армии отечественным азотом лет на пять скорее”. Он брался приступить к сооружению завода “немедленно” и, по его уверению, “без затрат со стороны военного ведомства”. Однако тут же он сам обязательным условием такого шага выдвигал “подписание договора на предмет поставки азотной кислоты”.Свое ходатайство Токарский подкрепил сообщением, что “сейчас в Гамбурге образовался синдикат… во главе с П. Морганом и Немецким банком” и с участием в нем “шведских заводов электрохимического изготовления азотной кислоты”, а потому теперь “обеспечение русской армии порохом находится всецело в руках иностранцев”16.О ходе последовавших вялых переговоров, закончившихся отказом, Токарский позднее рассказывал так: “Я и два инженера из Варшавы сделали предложение в артиллерийское ведомство учредить на нашей водной энергии в Олонецкой губернии завод азотной кислоты” – за свои средства, “на свой риск и страх”, не требуя никакого содействия от казны, кроме гарантированного десятилетнего заказа на азотную кислоту по существующей рыночной цене. “Дело поступило в разные комиссии артиллерийского ведомства, разбиралось там в течение около года, и [в 1912 г.] резолюция одного из последних заседаний была такова: так как предприниматели говорят, что ими вопрос изучен досконально, а по мнению комиссии он изучен недостаточно ясно и точно, то это предоставление им заказа и невыполнение ими, в случае неудачи, может дискредитировать в России постановку частного изготовления азотной кислоты. А посему полагается отклонить это предложение. Ну хорошо, – подытожил свое сообщение Токарский, – мы ведь 800 000 так, на воздух, не хотели кинуть. Мы ведь уже 70 тыс. на изыскания израсходовали! (Смех.) Это курьезно… В частной практике никто бы не сказал лицам, предлагающим тратить свои деньги на дело, что, господа, вы с ума сходите, там ничего нет, вы тратите зря. Частные предприниматели, может быть, покачали бы головой, но отговаривать во всяком случае не стали бы”17. Обескураженный предприниматель уступил землю под Кондопогой, предназначавшуюся для сооружения завода, Красносельской писчебумажной фабрике наследников К. П. Печаткина. У артиллеристов опыты продолжались. Комиссия Забудского проводила их на Сестрорецком оружейном заводе (СОЗ) и в Химической лаборатории Артиллерийской академии (там устанавливались поглотительные башни для опытов по преобразованию окислов азота в кислоту). 12 августа 1910 г. ГАУ подготовило представление в Думу об ассигновании на эти опыты в 1911 г. 40 тыс. рублей. А. А. Поливанов как временно управляющий Военным министерством, ознакомившись с этим докладом, посетил обе лаборатории, присутствовал при опытах и, “признавая крайнюю желательность” скорейшего успеха, 18 августа распорядился все же обойтись без обращения в законодательные инстанции, а воспользоваться для продолжения опытов остатками по смете ГАУ 1910 года, и поэтому переделать доклад; внесенный 9 октября в Военный совет переделанный доклад (об ассигновании 25 тыс. руб. из остатков – “сбережений” по закупкам материалов, спирта и мазута Казанским пороховым заводом) был утвержден 23 октября 1910 года18. Обозревая ход исследований, Сапожников писал: с технической стороны “ожидать каких-нибудь серьезных затруднений… нет основания”, главное – “отыскание необходимых источников водяной силы”. Но тут же признавал, что “в какой форме и когда” будет достигнуто “практическое осуществление” проектов, “сказать сейчас невозможно”. На весну 1911 г., по его словам, комиссия намечала “последнюю крупную серию опытов”, и тогда “закончатся лабораторные исследования”, “предмет пятилетней деятельности комиссии”19. Затруднение в работе Комиссии Забудского создавалось слабостью энергетического хозяйства Сестрорецкого завода (пруд, плотина, турбина). Заказывая в начале 1911 г. трансформаторы в Швейцарии и Германии, Забудский рапортовал ГАУ, что дело это срочное: рассчитывать на “избыток водяной энергии, потребной для успешного хода опытов” на Сестрорецком заводе, можно только в весеннее время, и если не поспешить, то комиссия не сможет “начать опыты весной… комиссия может рассчитывать главным образом только в весеннее время”20. 2 апреля 1911 г. состоялось экстренное решение построить для нее одноэтажное здание опытной станции на СОЗ21. Прослышав о производимых исследованиях, ведомство земледелия тоже захотело использовать новые возможности (для “добывания дешевых азотистых туков”) и 26 апреля 1911 г. просило ГАУ включить в состав Комиссии Забудского своих представителей – И. А. Каблукова, Д. Н. Прянишникова и Н. Я. Демьянова22.
Поливанов 12 июня 1911 г. потребовал справку: “Что сделано по вопросу о добывании азотной кислоты из воздуха?”, и начальнику СОЗ и Забудскому было предписано в дальнейшем “доносить к 1 и 15 числу каждого месяца о ходе работ”. 29 июля Забудский рапортовал, что идет сооружение электростанции, из-за границы получены почти все заказанные приборы (ожидался еще электродвигатель и воздуходувный насос) и, кроме того, изготовляются в механической мастерской Политехнического института электрические печи в 300 и 10 кВт и три водяных реостата. Однако изготовление печи для сжигания азота задержалось, и первые опыты Горбов и Миткевич провели лишь 16 октября 1911 года23 . Испытания печи проводились по воскресным дням, “в которые завод имеет возможность предоставлять комиссии свою электрическую энергию, – докладывал ГАУ Забудский. – После некоторых неудач… в последнее воскресенье, 30 октября, опыты с горением дуги шли удачно” – при использовании “той предельной силы, которая допускается водяной механической энергией завода (до 400 л.с.)”, и на ближайшие дни Забудский намечал опыты с “наблюдениями над количеством и составом получающихся продуктов горения воздуха”. Опыты проводились все последующие воскресенья без пропусков; оказалось, что “результаты в общем отвечают ожиданиям”, затрата 1 кВч дает 68 г окиси азота в 1,6% объемных24. Однако 11 декабря работу пришлось приостановить: “Ввиду ранних морозов и недостатка воды оказалось невозможным сосредоточить в дугах ту мощность (до 400 лош. сил), на которую была рассчитана установка… С 14 декабря СОЗ перешел на паровой резерв ввиду полного недостатка воды ["в резервуарах, питающих гидроэлектрическую станцию завода"]… Можно ожидать, что к марту прибыль воды позволит возобновить работы”. Действительно, опыты возобновились 11 марта25. К середине 1913 г. Забудский считал их законченными, после чего деятельность комиссии, по его словам, выражалась в обсуждении результатов и проектировании “устройства завода азотной кислоты на Сунских водопадах”. Продолжались опыты в Академии с печью в 10 кВт. О полном окончании опытов Забудский доложил 27 июня 1913 г., но в той части, которой занимались на СОЗ. В Артиллерийской академии же опыты “еще заканчивались”. “Кроме того, – докладывал он, – деятельность комиссии продолжается в том отношении, что обсуждаются ею результаты… составляются данные для проектов устройства завода”. В сентябре 1913 г. он опять сообщил, что в Химической лаборатории Артиллерийской академии “ведутся непрерывные опыты по разработке целого ряда вопросов… и в ближайшем будущем будут совершенно закончены”, можно будет получать “за одну операцию несколько пудов азотной кислоты”. Все это говорит о том, что Забудский опасался тревожить начальство откровенным признанием встретившихся затруднений. 12 декабря последовал рапорт о том, что “опыты, которые велись на СОЗ комиссией… вполне закончены и не будут возобновляться”, а оставшееся оборудование надлежит передать в Центральную научно-техническую лабораторию военного ведомства. 30 января 1914 г. ГАУ уведомило Военный совет, что в дальнейшем, “по решении вопроса о постройке”, потребуется “кредит на разработку проектов завода для добывания азотной кислоты из воздуха”26. (В Германии уже с сентября 1913 г. началось промышленное производство азотной кислоты на заводе BASF в Оппау близ Людвигсгафена27.) Внимание к проблеме использования силы падающей воды все же было привлечено. 9 июня 1913 г. при обсуждении в Думе сметы Департамента государственных земельных имуществ прошла формула перехода (резолюция с пожеланием) специально по этому вопросу. “Энергия движущей силы воды” была в этой формуле признана “крупнейшим источником развития средств сообщения, фабрично-заводской промышленности и пр.”, так что использование этого источника “требует настоятельной охраны интересов государства и населения”. От правительства Дума желала получить законопроект о правилах “отдачи в эксплоатацию источников водной силы” и предупреждала, что “до утверждения соответствующего закона не могут быть отдаваемы в эксплоатацию частным лицам принадлежащие государству источники водной движущей силы”. Тогда же, в 1909 г., норвежское правительство, напротив, было озабочено привлечением частных капиталов в гидроэнергетику и с этой целью облегчило условия предоставления концессий предпринимателям, как норвежским, так и иностранным. Осталось ограничение по срокам: после 80 лет частной эксплуатации водопады и прочие природные ресурсы подлежали возвращению государству. В подобном ограничении ряд политических деятелей Норвегии усмотрел “намек на социализм”28.
К 1914 г. практических последствий опыты по добыванию азотной кислоты путем сжигания воздуха еще не дали, хотя такого рода производства уже имелись в Норвегии, Швейцарии, Германии и Австрии. Несмотря на неудобства, связанные с длительным хранением, ГАУ было вынуждено все же пополнить запас чилийской селитры. Давать объяснения о положении дела с сырьем для азотной кислоты военному ведомству пришлось при утверждении сметы расходов ГАУ на 1914 год в Государственном совете. Финансовая комиссия верхней палаты на заседании в апреле 1914 г., в разгар пока еще “газетной” войны с Германией, поинтересовалась, “в какой мере военное ведомство обеспечено запасами получаемой через Германию селитры”, необходимой для “изготовления бездымного пороха и других взрывчатых веществ”. Успокоив Финансовую комиссию сообщением, что имеется двухлетний запас селитры, докладчик по артиллерийской смете П. Ф. Унтербергер добавил, что, по примеру других государств, “у нас тоже в близком будущем ожидается устройство завода для выработки азотной кислоты из воздуха”, причем “завод этот устраивается частными предпринимателями на р. Суне”29. Дело тормозилось, по его словам, жадностью предпринимателей, исчисливших цену пуда азотной кислоты в 4 руб. 85 коп. (пуд кислоты из селитры стоил 3 руб.).
Повторялась история с попытками привлечения частной инициативы в некоторых других военных производствах. В результате предпочтение было отдано устройству военным ведомством “собственного небольшого завода”. В Финансовой комиссии находили, что “правильнее было бы теперь же приступить к сооружению” не небольшого (опытного), а “завода, рассчитанного на удовлетворение всех потребностей военного ведомства в азотной кислоте”, но оказалось, что все-таки еще не раскрыт секрет производства. “Исследование соответствующих вопросов поручено было комиссии под председательством генерала Забудского”, – отвечал на замечания членов Государственного совета докладчик; произведенные опыты “дали весьма благоприятные результаты, но тем не менее некоторые детали этого дела не вполне еще исследованы и могут быть окончательно выяснены только при постановке опытов в более широком масштабе”. Поэтому придется начать “с постройки небольшого опытного завода, деятельность которого даст необходимые данные для более широкой постановки в ближайшем же будущем добывания азотной кислоты из воздуха”30. 2 июля 1914 г. начальник Охтенского порохового завода М. П. Дымша доложил ГАУ о результате сравнения химического состава и экономической выгодности чилийской селитры и селитры искусственной, закупленной у Норвежского общества добывания азотных веществ. Была удостоверена, “как и следовало ожидать, полная пригодность искусственной селитры для изготовления азотной кислоты”, как по химическим свойствам, так и по цене. Дымша сообщил, что норвежскую фирму он уже запросил “о цене селитры при заказе больших количеств”. Азотная кислота из норвежской селитры, при небольшой покупке, 700 пудов, обошлась дороже, 2 руб. 70 коп. за пуд, чем из чилийской селитры (2 руб. 23 коп.). После этого рапорта в ГАУ снова заинтересовались собственным проектом: “Прошу ускорить ответ о заводе азотной кислоты”, – гласит резолюция на докладе Дымши31.
В связи с началом войны в Германии, лишившейся доступа к чилийской селитре, синтез азотной кислоты из воздуха приобрел решающее значение, без развития этого производства снабжение фронта боеприпасами становилось невозможным уже в 1915 году. Но с этого времени и началось все более развертываемое с помощью правительства Германии производство, обеспечивавшее также и сельское хозяйство азотистыми удобрениями32. Выявившаяся после начала войны нехватка материалов для производства в России взрывчатых веществ, необходимость огромных заграничных заказов для преодоления “снарядного голода” заставила перейти от теоретических исследований и опытов к безотлагательному исполнению идеи на практике. Военный министр В. А. Сухомлинов потребовал справку; в январе 1915 г. его помощник А. С. Лукомский доложил о затянувшемся исследовании и проектировании и заодно перечислил ряд поступивших в прошлом предложений от частных предпринимателей (последним было заявление в 1914 г. инженера Зенгера). “Ввиду возникновения войны, – напомнил Лукомский, – разрешение возбужденного вопроса было отложено”. Теперь он “представлялся неотложным”, и Сухомлинов распорядился создать при ГАУ междуведомственную комиссию. 3 марта 1915 г. эта комиссия (с участием представителей Министерства путей сообщения и специалистов по гидроэлектрическим и электрохимическим сооружениям) решила, что завод на Суне должен быть казенным; построить электростанцию сможет само ведомство, а чтобы установить производство и обучить русский персонал, придется привлечь иностранную фирму33. Поступившие после этого новые предложения отечественной “частной предприимчивости” не встретили отклика34. 16 мая 1915 г. Военный совет утвердил доклад ГАУ о постройке завода35, обоснованный тревожной оценкой ближайших политических перспектив ввиду возможного противостояния с владычицей морей: “В течение нынешней войны, – говорилось в докладе, – когда водные пути сообщения охраняются Англией, мы не испытываем больших затруднений” с сырьем для производства взрывчатых веществ. Но после разгрома Германии, “при иной политической группировке держав ввоз к нам чилийской селитры будет совершенно невозможен”; “единственным выходом из создавшегося положения является организация добычи азотной кислоты путем окисления азота воздуха и сооружения для этой цели соответствующего завода”.Было решено, что, по сравнению с теми расчетами, которыми руководствовалась комиссия Забудского, сооружаемый завод должен быть вдвое больше, чтобы мог покрывать потребность в кислоте трех существующих пороховых заводов, исчисленную в 500 тыс. пудов в год. Для этого ему была нужна электроэнергия от водопада Кивача. Специалисты Министерства путей сообщения подсчитали, что на сооружение электростанции уйдет 2 млн. руб., а сколько потребуется на сам завод, можно было судить лишь очень приблизительно, увеличивая намеченную Забудским стоимость постройки и оборудования с учетом того, что завод вдвое более мощный, материалы и рабочие руки подорожали и, кроме того, “устройство его поручается иностранной фирме”. Приходилось считаться с тем, что “у нас опыта в этом отношении нет”, печь Миткевича и Горбова в заводских условиях так и не была испытана, а “потому, принимая во внимание спешность и важность” дела, “необходимо передать постройку и оборудование кислотного завода иностранной фирме36 с тем, чтобы по установлении производства и по обучении нашего личного состава… завод был бы передан военному ведомcтву”; все предприятие “должно быть обязательно казенным” – “чтобы с объявлением войны не оказаться в зависимом положении” (объявленной могла быть в будущем, как ясно из предыдущего, война с Англией, с союзниками). Вместе с электростанцией примерный расход на этот объект намечался около 6 млн. рублей. Когда настали еще более “тяжелые дни” “великого отступления” летом 1915 г. и военному ведомству пришлось изображать большую готовность к сотрудничеству с частными предпринимателями, стремившимися приобщиться к поставкам на армию, снова напомнил о себе Токарский. Ему стало известно о намеченном строительстве завода ГАУ близ Кондопоги – “на бывшем моем (а ныне принадлежащем Красносельской писчебумажной фабрике наследников К. П. Печаткина) участке”. 18 июля Токарский направил в Особое совещание по обороне записку, в которой доказывал ошибочность принятого правительством решения и предлагал свой, иной вариант создания завода. По его мнению, все можно было сделать “гораздо дешевле и проще” и при этом окончить “во время войны, а не после таковой”, но в другом месте – не на Суне, где ведет строительство ГАУ37, а близ г. Боровичи Новгородской губ., на р. Мсте. По его словам, стройка на Суне вызвала бы затраты не менее чем 3,8 млн. руб. (3 млн. на гидротехнические сооружения, без водяных турбогенераторов, плюс 800 тыс. руб. на возмещение убытков наследникам Печаткина) и заняла не менее трех лет. Вместо всего этого Токарский думал учредить “Мстинское общество электрической энергии” и обещал, даже под гарантию в виде залога, построить предприятие той же мощности не за три, а за два года и затратив “всего только 2 млн. руб.”, с пуском первой очереди гидротехнических устройств “до весеннего половодья 1916 года”. Полгода спустя, видя, что записка “лежит без всякого движения”, а стройка ГАУ уже идет, Токарский 3 марта 1916 г. подал заявление в Наблюдательную комиссию Особого совещания по обороне, добавив к прежним аргументам экономию тысяч пудов взрывчатки на строительных работах; он утверждал, что на Мсте не потребуется прокапывать “колоссальные деривационные каналы”, достаточно будет “простых плотин”, и отпадет нужда в большом числе землекопов, при сроке постройки на два года короче. Токарский предупреждал, что гидротехнические работы на Суне создадут угрозу для сооружаемой там же Мурманской железной дороги, и просил Наблюдательную комиссию “приостановить” нерациональное и вредное строительство38. В крупнейшем исследовании о российской экономике в первую мировую войну А. Л. Сидоров установил, что окончательное решение о постройке завода на Суне было принято в августе 1915 г. и утверждено царем; председателем специальной комиссии, образованной для этой цели, был назначен Забудский, он же составил проект завода. “В конце 1915 г. военным ведомством было приступлено к строительству завода, – писал Сидоров. – Однако более детальные данные о строительстве этого завода отсутствуют”, известно лишь, что “пока строился небольшой опытный завод”39. Но сооружаемый “небольшой” завод, даже в первоначальном проекте рассчитанный на полное удовлетворение потребности всех пороховых заводов, к августу 1916 г. обрел иной проектируемый масштаб, и стоимость сооружения его с 6 млн. возросла до 26 146 679 рублей (к 1917 г. из этой суммы было истрачено 1,5 млн)40. Указанный Сидоровым пробел сделал попытку заполнить Н. Стоун. В ряду приведенных им примеров того, в чем “несомненно” проявилась “значительная мощь” российской экономики, Стоун назвал и “завод по переработке азота воздуха во взрывчатку” на Суне, который якобы был построен к концу 1916 г. “и работал… даже в Германии это было последнее слово научной технологии в данной области”41. В действительности в России разработку технологии сжигания атмосферного азота не удалось довести до конца. По документально подтверждаемым данным генерала-артиллериста В. С. Михайлова, к 1917 г. на Суне была “произведена лишь часть гидротехнических работ и сделаны заказы на некоторые механизмы”; эта стройка в Кондопоге, с использованием свыше тысячи военнопленных, не близилась к концу и в 1917 году42.
После Февральской революции сооружение завода было приостановлено. 8 апреля 1917 г. Временное правительство высказало “сомнения, следует ли вообще ныне продолжать постройку завода”, и поручило рассмотреть этот вопрос специальной комиссии, занимавшейся пересмотром программы сооружения казенных военных заводов. Комиссия 7 мая постановила постройку кислотного завода приостановить, а гидроэлектростанцию строить “без особой форсировки”, главным образом сосредоточившись на работах первой очереди. Помощник военного министра А. А. Маниковский, правда, добивался ассигнования – “впредь до выработки плана ликвидации” – еще полумиллиона для расчетов с частными фирмами и т.п., а затем (3 августа) попытался и вовсе отменить постановление о передаче Онежского завода в ликвидационную комиссию с тем, чтобы “постройку завода азотной кислоты продолжать в полном объеме”43. В середине декабря 1917 г. артиллерийским генералам явилась неожиданная помощь: в Особом совещании по обороне генерал Н. М. Потапов принял “делегацию от рабочих строящегося Онежского завода… с ходатайством немедленно разрешить вопрос” об отпуске на этот объект очередных 2,3 млн. руб. и постановил, “признавая принципиально желательной постройку завода”, дать эти деньги44. В условиях усиливавшейся военной разрухи стройка была все же прекращена; лишь в 1923 – 1929 гг. возобновилось и было завершено строительство Кондопожской гидроэлектростанции. Добыча азотной кислоты сжиганием воздуха к тому времени уже считалась экономически нерациональной: предпочтение было отдано “прямому синтезу из азота и водорода по Габеру и Клоду”, “за ним идет более доступный по оборудованию и простоте выполнения способ цианамидный”, – писал В. Е. Тищенко45. Упорство, проявленное профессурой и инженерами в их усилиях, направленных на приобщение России к новейшим технологиям военных производств, в данном случае – в использовании атмосферного азота, не привело к своевременному решению задачи. Обращает на себя внимание одна из причин неудачи: нищенское обеспечение экспериментаторов денежными и техническими средствами, тормозившее исследования. Эта особенность научно-технического прогресса в предвоенные годы (как свидетельствуют данные, относящиеся также, например, к военно-оптической или автомобильной технике) имела не случайный, а системный характер и составляет существенную черту историко-научного и историко-технического контекста, без учета которой невозможно адекватно понять обстоятельства времени и места. Владельцы капиталов не торопились потратиться на устройство даже явно перспективных предприятий, не заручившись гарантией прибылей со стороны казны. Столь же существенное отрицательное значение для насаждения важнейших промышленных производств имело враждебное отношение бюрократического аппарата империи к проявлениям частной инициативы, усвоенное даже наиболее прозорливыми и просвещенными деятелями военно-технической мысли и практики. Лишь припертая к стене, на пороге гибели, власть шла на такие шаги, как приглашение зарубежных фирм, в попытках ликвидировать отставание, расплачиваясь за это отставание не только людскими потерями на фронте, но также и материальными расходами, несопоставимыми с теми средствами, которые она уделяла отечественному образованию и науке.
Примечания
Работа выполнена по проекту РГНФ N 12 – 31 – 10020 “Первая мировая война и конец Российской империи”.
1. О Горбове (1859 – 1939) см.: ГОНЧАРОВ Вл. Из следственного дела А. И. Горбова. – Источник, 1996, N 6, с. 82 – 83.
2. Военная промышленность России в начале XX века. 1900 – 1917. Сб. документов (ВПР). М. 2004, с. 202 – 205; Российский государственный военно-исторический архив (РГВИА), ф. 29, оп. 3, д. 5302, л. 2об. -3.
3. Там же, л. 4 – 4об.
4. В ее состав вошли также: от ГАУ профессора В. Н. Ипатьев, А. В. Сапожников, полк. Н. Н. Витторф, от морского ведомства П. П. Рубцов, С. П. Вуколов, от Министерства торговли и промышленности профессора Н. С. Курнаков, И. Ф. Шредер, В. Ф. Миткевич, от Главного инженерного управления А. И. Горбов.
5. САПОЖНИКОВ А. Азотная кислота и селитра из воздуха. СПб. 1911, с. 53, 54.
6. РГВИА, ф. 2000, оп. 1, д. 1787, л. 24об.
7. Там же, ф. 504, оп. 8, д. 2376, л. 94 – 96об.; ф. 504, оп. 8, д. 2391, л. 2. Максимальный выпуск пороха был указан по Охтенскому заводу – 80 тыс. пудов бездымного пороха и 10 тыс. пудов лекального пироксилинового; по Казанскому – 62 тыс. пудов и 10 тыс. пудов, соответственно, и по Шостенскому – 67 300 пудов бездымного пороха.
8. Там же, ф. 1, оп. 1, д. 70313, л. 63, 63об. Особый журнал Совета министров, 22.VI. и 31.VII.1907.
9. ВПР, с. 334; РГВИА, ф. 504, оп. 8, д. 2391, л. 4. ГАУ – фирме Сломницкий Крейцбергер, 29.V.1908; 2об.
10. ИПАТЬЕВ В. Н. Жизнь одного химика. Воспоминания. Т. 1. Нью-Йорк. 1945, с. 347 – 349.
11. РГВИА, ф. 2000, оп. 1, д. 1787, л. 22 – 23об.
12. Как отмечал 1 июля 1911 г. зав. техническими артиллерийскими заведениями ГАУ А. А. Якимович, “при настоящем положении дела на пороховых заводах полагается иметь довольно большой запас селитры, как заграничного материала, на случай каких-либо недоразумений на нашей западной границе”, а в какой мере с пуском предполагаемого нового производства сократится потребность в таком запасе, еще неясно (там же, ф. 504, оп. 8, д. 2391, л. 134об.).
13. САПОЖНИКОВ А. Ук. соч., с. 57, 45.
14. РГВИА, ф. 2000, оп. 1, д. 1787, л. 26 – 27.
15. Там же, ф. 504, оп. 8, д. 2391, л. 5, 7, 9.
16. Там же, л. 8.
17. Труды съезда представителей военно-промышленных комитетов 25 – 27 июля 1915 г. Вып. 1. Пг. 1915, с. 94 – 95.
18. РГВИА, ф. 504, оп. 8, д. 2391, л. 14, 15, 31.
19. САПОЖНИКОВ А. Ук. соч., с. 60 – 62.
20. РГВИА, ф. 504, оп. 8, д. 2391, л. 18, 18об., 23, 95. Рапорт Забудского ГАУ, около 13.I.1911. В мае заказанные трансформаторы, двигатели и приборы начали поступать.
21. Там же, л. 56, 60, 178. Здание было достроено к 19 сентября 1911 года.
22. Там же, л. 90.
23. Там же, л. 107, 140, 141, 150 – 151об., 181, 188, 189. “Установкой переносной печи, – докладывал в ГАУ Забудский 2 ноября 1911 г., – и другими мерами, надо полагать, удастся нагревать дощатую постройку с башнями настолько, чтобы вода в трубах не замерзала, а потому можно надеяться, что зимой в несильные холода опыты представится возможным производить”.
24. Это означало, что “при мощности в 185 кВт и 68 г азотной кислоты на 1 кВт-час печь дала бы в год (считая в среднем 8500 рабочих часов) около 6500 пудов концентрированной азотной кислоты”
25. РГВИА, ф. 504, оп. 8, д. 2391, л. 189, 227, 257 – 258. В июне 1912 г. Забудский был осчастливлен царским подарком (“вензелевое изображение имени Е. И. В.”) (Новое время, 30.VI.1912). Поливанов полагал, что исследования в 1912 г. были прерваны: “Погасло после моего ухода в 1912 г. и руководимое мною лично испытание предложенного профессором Горбовым и Миткевичем способа…” (ПОЛИВАНОВ А. А. Девять месяцев во главе Военного министерства. – Вопросы истории, 1994, N 8, с. 136).
26. РГВИА, ф. 504, оп. 8, д. 2391, л. 441, 448, 448об., 451, 451об., 456.
27. MAUERSBERG H. Deutsche Industrien im Zeitgeschehen eines Jahrhunderts. Stuttgart. 1966, S. 321 – 323.
28. Государственная дума. Созыв IV. Сессия 1-я. Стенография. отчеты. Ч. 3. СПб. 1914, стб. 1496 – 1497, 1530; РИСТЕ У. История внешней политики Норвегии. М. 2003, с. 109 – 111.
29. РГВИА, ф. 2000, оп. 2, д. 2440, л. 598 – 599. Доклад по сметам Военного министерства на 1914 год в Финансовой комиссии Государственного совета (IX сессия). В числе этих предпринимателей фигурировали Бобрицкий и Половцевы (там же, ф. 29, оп. 3, д. 736, л. 1, 1об. Доклад Лукомского Сухомлинову, 24.I.15). В августе 1912 г. образовалось “СПб. а.о. электропередачи силы водопада” (председатель правления А. И. Путилов, директор-распорядитель П. И. Ратнер), которое перекупило источники энергии (волховские пороги, финляндские водопады) у ранее завладевшего ими франко-английского синдиката и рассчитывало протянуть линию электропередачи до Петербурга (Новое время, 14.VIII.1912). 26 февраля 1914 г. через МПС и ГАУ добивалось концессии Товарищество электрохимической промышленности (представителем его выступал инженер Зенгер) (РГВИА, ф. 29, оп. 3, д. 736, л. 5).
30. РГВИА, ф. 2000, оп. 2, д. 2440, л. 598, 598об.
31. Там же, ф. 504, оп. 8, д. 2391, л. 469, 469об.
32. Косвенными путями Сапожников во время пребывания его в 1915 г. в США собирал сведения о германских способах добычи азота из воздуха, причем вынужден был признать, что “самый способ [Габера] в деталях нам мало известен” (РГВИА, ф. 369, оп. 3, д. 4, л. 107). В 1915 г., однако, технология окисления аммиака по способу Оствальда была настолько разработана, что “в начале 1917 г. завод был построен” для использования этой реакции. “В работе была только треть завода, которая вырабатывала в среднем 3 тыс. пудов азотной кислоты в месяц” (КОЛОСОВ АК. Контактное производство азотной кислоты. В кн.: Сообщения о научно-технических работах в Республике. Вып. 11. Труды III Менделеевского съезда по чистой и прикладной химии. Пг. 1923, с. 80).
33. РГВИА, ф. 29, оп. 3, д. 736, л. 1 – 2, 30 – 31.
34. 16 апреля предложило сотрудничество акционерное общество “Северный белый уголь” во главе с крупнейшими военно-промышленными и банковскими деятелями А. И. Вышнеградским, Ф. Л. Радловым и В. М. Ивановым, 2 мая – акц. общество “Сила вод” (В. П. Басаков, Д. С. Хрулев) (там же, ф. 2000, оп. 1, д. 2262, л. 134, 139).
35. Там же, ф. 29, оп. 3, д. 722, л. 64.
36. Сохранились документы, относящиеся к заключению договора с “Норвежским азотным обществом”: заявление директора общества Эйде (как иной вариант, в нем указывалось возможное место постройки на реках Выг или Кемь), Главные основания концессионного договора и чей-то критический отзыв об этом предложении (там же, дд. 5419, 5420, 5422). Предложение Эйде было рассмотрено на заседании Особого совещания по обороне 15 июля, после чего Поливанов “приказал предложить ГАУ в ближайшие дни завершить исследование вопроса… и приступить к действительному его выполнению в текущем строительном сезоне”, и 30 июля начальник ГАУ А. А. Маниковский подал в Военный совет соответствующий доклад (там же, ф. 1, оп. 1, т. 46, д. 1282, л. 1 – 2).
37. В спешном порядке под строительство были заняты, не принимая во внимание юридические тонкости владения, земли крестьян и арендованные у них Токарским – “перешеек между озером Нигозер и Кондопожской губой [Онежского озера] шириною ок. 2 верст и около 2 верст по берегу на обоих озерах” и полуверстовая полоса по обоим берегам р. Сандалки (там же, ф. 29, оп. 3, д. 5171, л. 201об.).
38. Там же, ф. 369, оп. 4, д. 209, л. 1. К своим заявлениям Токарский приложил копии ряда его обращений в Министерство финансов, относящихся еще к 1901 – 1902 гг., об использовании порогов Мсты, включая брошюру “Электропередача водяной энергии” – проект замены паровой тяги электрической на Николаевской железной дороге. Дело тогда заглохло, очевидно, потому, что Русское техническое общество в 1902 г., поддержав идею, обратилось за средствами на изыскания в ведомство финансов. В декабре 1903 г. “смета эта должна была быть внесена в Государственный совет по Министерству путей сообщения”, но “открытие военных действий в Порт-Артуре наложило руку на все новые кредиты, и дело о р. Мсте замерло”. Отчаявшись добиться казенных средств, Токарский в дальнейшем хотел взяться за работу на частные средства, если Николаевская дорога согласится воспользоваться электроэнергией будущего предприятия (там же, л. 43об. -48).
39. СИДОРОВ А. Л. Экономическое положение России в годы первой мировой войны. М. 1973, с. 445, 138.
40. Особые журналы Совета министров Российской империи. 1917 год. М. 2009, с. 170.
41. STONE N. Organizing an economy for war: The Russian shell shortage, 1914 – 1917. In: War, economy and military mind. Totowa (N.J.). 1976, p. 111, 112; EJUSD. The Eastern Front. 1914 – 1917. N.Y. 1975, p. 210. Откуда взялись сведения об этом достижении, Стоун не указал. Сидоров не располагал источниками, чтобы судить о том, чем все закончилось на Суне, и это его признание, конечно, создавало свободное поле для домыслов. Как и в производстве пушек, снарядов, самолетов, в постройке грузовиков “автомобильная промышленность сделала во время войны впечатляющие успехи” – “пять больших автомобильных заводов выпускали грузовики”, продолжает фантазировать Стоун; фактически же ни один из намеченных к постройке пяти автомобильных заводов за время войны не был построен.
42. К 1 января 1917 г. на стройке работали 1000 военнопленных, охраняемых 4 ротами солдат, “в ближайшее время” должны были доставить еще 600 военнопленных (РГВИА, ф. 1, оп. 1, т. 46, д. 1282, л. 20; ф. 29, оп. 3, д. 722, л. 64 – 65; Генерал B.C. Михайлов. 1875 – 1929. Документы к биографии. Очерки по истории военной промышленности. М. 2007, с. 264; НАХТИГАЛЬ Р. Мурманская железная дорога. 1915 – 1919 годы. СПб. 2011, с. 117, 179, 177).
43. РГВИА, ф. 1, оп. 1, т. 46, д. 1282, л. 26 – 27; ф. 29, оп. 3, д. 1008, л. 99об.
44. Там же, ф. 29, оп. 3, д. 1005, л. 42 – 42об.; Журналы Особого совещания по обороне государства. 8 ноября 1917 – 16 марта 1918 г. М. 1980, с. 92 – 93.
45. ТИЩЕНКО В. Е. Химическая промышленность и война. Пг. 1922, с. 39; Советское военно-промышленное производство (1918 – 1926). Т. 2. М. 2005, с. 301 – 302.
Здесь вы можете обсудить фантастическую и историческую литературу.
