Транспорт «Дениз-бога»
7-е августа 1854 г.
К нам едет ревизор
На трофейный угольщик я отправился по просьбе фон Эссена. Турецкую посудину спешно превращали в авиатендер; дело это требовало хозяйского пригляда, ведь теперь авиаторам предстояло действовать именно отсюда.
На «Морской бык» (так переводится с турецкого «Дениз бога») меня сопровождал эссеновский наблюдатель Кобылин. Летнаб был сегодня неразговорчив: он тяжело переживал предательство командира, который отправился в полет с Лобановым-Ростовским. И хмурился всякий раз, когда я щелкал тангентой, вызывая «Тридцать второго».
«Тридцать второй» - это позывной прапорщика. Князь действительно лучше других освоил рации и теперь пожинал заслуженные плоды.
Фон Эссена ждали над «Морским быком» минут через десять, делать было совершенно нечего. Я облокотился на ограждение мостика и принялся лениво озирать палубу.
Пароход «Дениз-бога» (2500 тонн водоизмещение, 1200 индикаторных сил, порт приписки Измир) на поверку оказался не совсем угольщиком. Это был английский сухогруз, конфискованный турками с началом войны в каком-то из левантийских портов. Новые владельцы немилосердно обошлись с судном - два из трех вместительных трюмов, приспособленных под генераль карго, сделали насыпными. Сейчас они на три четверти завалены маслянистым углем из провинции Зонгулдак; в носовом, оставленном в первозданном виде, нашлось некоторое количество строительного леса - доски, брусья, бревна. Это было как нельзя более кстати: уже четвёртый день на палубе «турка» стучали молотки и визжали ножовки. Сооружали пандус для гидропланов, а из остатков пиломатериалов сколотили трехъярусные нары для пленных англичан. Они и выполняли плотницкие работы - после того, как алмазовский боцман Терентий Перебийвитер, приставленный приглядывать за перестройкой, посулил поощрительные порции рома. Баталерки «Алмаза» эта щедрость не истощила: изрядное количество крепчайшего, черного, как деготь, пойла было взято на «Фьюриесе», вместе с другой провизией. Бочки с солониной, говяжьим жиром, кули сухарей, муки и гороха навалили на дощатые щиты, уложенные поверх груд угля. Подакцизный же товар - ром, джин, бренди - заперли в канатном ящике, приставив матроса с карабином. Во избежание.
Более изысканные напитки отправились на русские корабли вместе с богатой обстановкой и столовым серебром кают-компании: боцманы с буфетчиками своего не упустили.
Не обошлось и без курьезов. Изучая список взятого на «Фьюриесе» добра, фон Эссен обнаружил в нем два бочонка чистого спирта и немедленно наложил на него лапу. Мичман Арцибашев, занимавшийся на правах ревизора учетом и распределением трофеев, пытался спорить, но лейтенант и рта ему раскрыть не дал. «А вот кончится газолин, - втолковывал он мичману, - мне что ж, на духе святом летать? Нет уж, голубчик, мотор силой молитвы не заведется, ему горючку подавай! А этот спиритус вини - милое дело, девяносто пять оборотов, готовое топливо! Развести на треть керосином, касторки в маслобак - лети, не хочу!»
На вопрос, где он возьмет бочку керосина, фон Эссен лишь ухмыльнулся. Сразу после совета, на котором был оглашен факт Переноса, авиаторы учинили ревизию горючих жидкостей. Самый большой запас, железная бочка с выдавленным на боку клеймом «Бр. Нобель» на две трети заполненная керосином, отыскалась в боцманской каптерке, заваленной банками краски, кистями и комками ветоши. Боцман сражался за нее, как гладиатор: «Да что ж такое деется, вашсокобродие, хас-с-спадин капитан первого ранга! В чем же я тяперя кисти буду отмачивать? А краску чем разводить? Соплями?» Но требования стратегии взяли верх, находка поступила в безраздельное распоряжение фон Эссена. В тот же день онсо скандалом изъял у доктора Фибиха двухведерную аптечную бутыль касторового масла; еще одну, поменьше, раздобыл на «Заветном» Лобанов-Ростовский.
Врач с миноносца поносил князя последними словами; не решившись вступать в препирательства с огромным, косая сажень в плечах, эскулапом, прапорщик попросту спер касторку из лазарета, воспользовавшись отсутствием законного владельца.
Девяностопятиградусный спирт - собственность Королевского Флота! - в сочетании с ворованной касторкой и боцманским керосином, существенно пополнил запасы ГСМ. Фон Эссен пообещал лично избить по морде в кровь всякого, кого поймает за употреблением драгоценного продукта внутрь. В качестве меры профилактики, он оделял страждущих черным ямайским ромом, позаимствованным из офицерского буфета. "Пусть уж лучше эту дрянь пьют, чем спиртягу переводят, храпоидолы!
Разграбление обреченного "Фьюриеса" заняло более полутора суток и отнюдь не ограничилось запасами провианта и спиртного. На "Алмаз" свезли паруса, канаты, судовое имущество; нарядная капитанская гичка из дерева махагони заняла на рострах место потерянного при Переносе вельбота. Выгребли на всякий порох и свинец из крюйт-камеры; не забыли ящики с капсюлями для ударных ружей. Господа офицеры хвастаются друг перед другом винтажными пистолетами и револьверами, абордажными палашами. Элегантная модель «Фьюриеса» сменила капитанский салон пароходофрегата на алмазовский, а огромное штурвальное колесо с гравировкой по бронзовому обручу «H.M.S. Furious», красуется теперь на переборке кают-компании «Заветного». Еще бы, первый за хрен знает сколько лет боевой корабль европейской страны, принужденный к сдаче в бою!
Я тоже обзавелся сувениром: капсюльным «дакфутом» он же «утиные лапки» - экзотическим пистолем с тремя стволами веером. Стреляло это чудо оружейного искусства залпом, по принципу «хоть какая, а прилетит». Я немедленно опробовал приобретение на шканцах «Алмаза», до судорог перепугав жирную крачку, выбранную в качестве мишени.
Но вернемся на «Дениз-бога». Греки-левантийцы, из которых в-основном, состояла команда парохода, отнеслась к смене флага с философским спокойствием. Тем не менее, мичман Солодовников, назначенный командовать трофеем, тут же занялся кадровыми перестановками. Нет, он не ждал от греков пакости, но вот темп их работы, по восточному неспешный, не устраивал мичмана категорически. Здраво все взвесив, Солодовников разбавил коллектив машинного отделения и кочегарок британскими спецами. Этим, как и их левантийским коллегам мичман посулил русский рацион. Попробовав макароны, желтую от масла кашу вдобавок к американской консервированной говядине и компоту из чернослива (авиаматка снабжалась чуть ли не лучше всех остальных кораблей Черноморского флота), англичане взялись работать не за страх, а за совесть. От твердокаменного сыра и «дохлого француза» (так в Роял Нэви издавна называли казенную солонину, приобретавшую после месяца плавания натуральный трупный запах) они теперь отворачивались с презрением. Это не раз становилось причиной конфликтов с остальными моряками «Фьюриеса», так что Солодовников принужден был разместить машинистов и кочегаров отдельно от недавних сослуживцев.
Солонина и стала причиной сегодняшней склоки. Устроил ее не кто иной, как доктор Семен Яковлевич Фибих. Он явился на «Дениз-бога» вслед за нами с Кобылиным, в обществе англичан-некомбатантов: судового капеллана, врача и некоего хлыща с манерами кокни.
Прибыли они не просто так, а с инспекцией: проверить условия содержания пленных. Чем-то знакомым повеяло от этого, чем-то затхлым, донельзя опротивевшим еще дома, в девяностые. И когда Фирбих заявил, что военнопленных заставляют работать и кормят порчеными и низкокачественными продуктами, а кокни - разумеется, корреспондент самой демократической в мире прессы! - установил на палубе музейного вида фотокамеру, чтобы запечатлеть замученных русскими варварами англичан, меня натурально затрясло. Ничего не могу с собой поделать: ну, похож этот эскулап-мемуарист на наших правозащитников, есть в нем некий породный признак...
Знать бы, что за добрая душа просветила британцев насчет гаагских конвенций? Впрочем, чего тут гадать - доктор Фибих и постарался.
Или у меня снова разыгралась паранойя? Все же морской офицер, хоть и врач, служит на корабле, не вылезающем из боевых походов. Может, я несправедлив к доктору Фибиху?
А матросы-плотники, узнав, что высокая инспекция требует прекратить «насильственные работы», порывались начистить доктору Фирбиху и капеллану физиономии. Еще бы - на халяву Перебийвитер не наливает, не та закалка...
Меня так и подмывало придержать боцмана, отпихивавшего разъяренных «лайми» от незваных правозащитников. Но увы, конфликт был исчерпан довольно быстро, да и сами «инспектора» не стали лезть в бутылку. Стоило им сообразить, что русский врач недоволен провиантом, которым Королевский Флот снабжает своих матросов (Фибиху сделалось дурно от запаха коричневато-зеленой солонины), они быстренько перевели разговор на другую тему.
Зачитали перечень рациона питания; после каждого пункта английский капеллан с важным видом кивал и делал пометку карандашом. Претензий не было: провизии на «Фьюриесе» было запасено с расчетом на долгую кампанию, так что пленным можно выдавать хоть тройные пайки. Все равно, самое позднее, через две недели их сдадут с рук на руки севастопольскому начальства - а там уж пусть у него голова болит.
- Вон они! - заорал вдруг Кобылин, тыча рукой в горизонт. С северо-запада к «Морскому быку» тяжелой мухой полз гидроплан. «Ну вот и долетели, - с облегчением подумал я. - Можно пока не беспокоиться. До следующего раза.» Надежность антикварных «Гномов», измученных к тому же постоянными полетами, не вызывала у меня никаких иллюзий.
Отредактировано Ромей (19-10-2016 13:53:11)
Здесь вы можете обсудить фантастическую и историческую литературу.
